Не осуждайте нас (СИ)

В холодильнике стоял вчерашний листовой салат, завернутый пленкой и пара банок кока-колы, которую я особенно любила выпить ранним утром. Можно сказать, что это для меня и было утром.

Проснувшись в объятиях Жака, я испытала огромный прилив счастья. Я подумала: «вот оно, мое настоящее, в нем Жак и я счастливы, в нем мы вместе просыпаемся по утрам, в нем мы почти что влюблены друг в друга». Вот только потом ты приходишь домой, где тебя встречают напуганные родители, которые всем видом тебе показывают, что твоя сказка – это, скорее, ночной кошмар.

Половину того мрачного дня я провела на диване в гостиной, где лениво перещелкивала каналы с одного на другой. Телепередачи, скучные русские сериалы, дневные показы мультфильмов – вся эта скука так или иначе навевала на меня тоску и неприятное ощущение томной безысходности где-то в районе грудной клетки.

Ближе к вечеру, часов в шесть, в двери квартиры раздался звонок. Я, довольная тем, что кто-то решил развеять мою скуку, бросилась ко входу. Но, нажав на ручку, мне пришлось сильно удивиться.

На пороге стоял Жак.

Тот самый Жак, которого я видела этим утром. Вот только выражение его лица уже не было таким теплым и безмятежным.

- Жак! – чувства вернулись ко мне, и я с силой бросилась к нему на шею, приготавливаясь рассказать о произошедшем. - Сегодня утром… - сказала я, чуть отдышавшись.

- Софи, нам надо поговорить, - сухо прервал меня он и руками отодвинул от себя.

- Ха? – я посмотрела в его глаза.

Они были наполнены пустотой. В них не было ничего. И если взгляд все же падал на мое лицо, то смотрел он как бы сквозь. Абсолютный холод, хуже льда.

- Я должен поговорить с тобой. Сейчас, - выговаривая каждое слово, произнес он.

- Ладно… Пойдем на кухню, - шепнула я.

Жак быстро снял пальто и обувь и вместе со мной прошел в отличное от его помещение со светло-бежевыми стенами и небольшим красным холодильником в углу, который так сильно любила моя мама.

Я была напугана, я чувствовала, как подрагивают кончики моих пальцев, а скулы сводит от грозящего ожидания. Ноги несносно метались от одной кухонной тумбы к другой в поисках чайника, пакетиков, сладостей, да чего угодно, лишь отдалить разговор.

- Софи… - Жак не садился за стол, а стоял за моей спиной.

- Будешь чай? Моя мама купила такой потрясающий чай в лавке напротив магазина, на соседней улице.

- Софи, я…

- Так, еще у меня где-то были сладости. Да где же они? – я рылась во всех шкафчиках, стоя к Жаку спиной. Плечи начинали предательски подрагивать.

- Послушай меня, пожалуйста.

- Ты пока садись, я сейчас еще булочек нам подогрею. Поверь, ты таких никогда не пробовал, - лживая оптимистичность дрожащего голоса выглядела нелепо. На губы скатывались маленькие слезинки, которые я так упорно, будто невзначай, стирала тыльной стороной ладони.

- Софи, прошу, - он резко развернул меня к себе за плечи и столкнулся с заплаканным, раскрасневшимся девичьим лицом.

Я прикладывала к глазам дрожащие руки в надежде скрыть свою грусть, а уши в тот момент хотели просто закрыться и не слышать того, что им собираются сказать. Поверьте мне, когда любимый человек захочет вам сказать что-то такое, вы поймете это заранее, вы предчувствуете это всем своим нутром, и будете готовы спрыгнуть с десятого этажа, лишь бы он этого и вовсе не говорил.

- Нет, пожалуйста, не говори, не надо… - молила я, прижимаясь к его груди, пока руки сжимались в кулаки от досады и горечи. - Не хочу слушать, передумай. Я прошу тебя, не говори…

- Софи, милая… - он положил руку на мой затылок и медленно провел ей по всей длине волос.

«Милая? - подумала я. – Хах, значит, он все решил». Вот так мое тело покинула последняя надежда, руки обмякли, в груди перестало ныть, на глазах высохли слезы. Я просто замерла, словно кукла, осталась лежать на его груди и слушать, будто все сказанное далее не имеет ко мне никакого отношения.

- Я должен вернуться во Францию, Софи.

Вот так и появляются эти слова. Без объяснений, без предупреждений, без компромиссов рождается настоящий конец.

========== Глава 38 “Он уехал, я осталась” ==========

Любовь всегда терпелива и добра. Она никогда не ревнует. Любовь не бывает хвастливой и тщеславной, грубой и эгоистичной, она не обижается и не обижает.

“Спеши любить”

Прощание, оно не похоже на то, что, вероятно, вы представляете у себя там в голове. Мы не были героями слащавого любовного романа. Я не бросалась на его шею со слезами на глазах, не целовала его щеки до потери пульса, не засыпала с ним в последнюю ночь. Мне даже не довелось смотреть в небо, чтобы отыскать там его летящий самолет. В нашем случае все выглядело намного комичнее.

В семь часов утра я сидела на его огромном коричневом чемодане в школьной клетчатой юбке. Мои глаза наблюдали за тем, как он суетливо ходит из кабинета в свою спальню и обратно, таская в руках самую разную аппаратуру или книги. Да, в нашем случае все действительно выглядело как театральная постановка. Леденец во рту, громкий топот шагов по квартире и солнце, лениво ползущее с утра на небо.

- Сколько времени? – спросил он, выглядывая из своей маленькой фотостудии.

- Ммм… - я достала вишневый леденец изо рта и посмотрела на наручные часы. - семь пятнадцать.

- Putain de bordel de merde! – громко выразился Жак.

- Я не знаю, что ты сказал, но могу с точностью до девяноста процентов утверждать, что это было ругательством, - равнодушно протянула я, всматриваясь в вид за окном в прихожей.

- Я опаздываю, самолет в десять.

Жак вышел из своего кабинета, груженный еще одной кожаной сумкой через плечо. Он был уже в пальто, а на ногах виднелись новенькие коричневые туфли. Я так часто видела его, что и забыла, насколько он старше меня. В любой момент он мог взять и сорваться из этой страны. Он мог сам купить билет и улететь. А я могла только сидеть на его сумках и оттягивать момент прощания.

- Ладно, пора ехать, - тихо сказал он.

- Да… - я кивнула в знак понимания.

- Софи, чемоданы? – по лицу Жака скользнула знакомая мне улыбка, и его брови снисходительно приподнялись над глазами.

- А что с ними?

- Софи, я должен ехать.

- Ну и езжай, тебя никто не держит, а вот чемоданы я, пожалуй, оставлю себе, - легко сказала я, всматриваясь маленькую индийскую фигурку на угловом шкафчике.

- Софи…

Мне пришлось встать с его сумок. Теперь наши лица были чуть ближе друг к другу, несмотря даже на большую разницу в росте.

Я старалась не смотреть ему в глаза. За его спиной, за большим окном начинался новый день, вставало солнце. Не было никакого смысла смотреть именно на него. Однако, перед лицом все равно был воротник его пальто, пуговицы рубашки, сгиб его локтей, его шея и волосы, которых я касалась так часто. Хотя, мне все равно. Ведь за окном такой вид…

- Я вернусь, - в который раз повторил он, касаясь пальцами моего плеча.

- Вот как? – равнодушно переспросила я.

- Пообещай мне, что не будешь плакать, хорошо?

- С чего бы?

- С того, что я хочу быть уверенным в этом.

- Ясно… А ты тогда пообещай, что вернешься, - упрямо сказала я.

- Разве я не говорил этого много раз?

- Я хочу, чтобы ты именно пообещал.

Он на секунду замер передо мной, а после тяжело вздохнул и тихо сказал: «обещаю».

- Хорошо, я тоже, - я еще раз кивнула головой, на слово веря человеку перед собой.

- Спасибо… Проводишь меня до машины, принцесса?

Мы вышли из квартиры, оставляя позади комнаты, в которых, пусть очень недолго, но все же, были счастливы. В каждой из них я видела его, в этом темном кафельном полу, в этой стопке дисков, в этих старых форворовых кружках. Каждая мелочь была им. Нет, не так. Каждая мелочь была нами. И прощаться с этими мелочами было все равно что прощаться с ним и со мной вместе взятыми.