Гобелен

– Куда мы едем? – спросил Хенк.

– Не знаю. Давай просто держаться северного направления, а там посмотрим.

Поль выглядел за рулем очень высоким по сравнению с Беном. Хенк старался не смотреть на руль, чтобы не вспоминать руки Бена в перчатках на руле и как он любовно протирал замшей сверкающий гудок своего автомобиля.

Мальчик не знал, чего ожидать после смерти Бена. Он боялся, что все изменится, что они уедут из дома и ему придется ходить в другую школу, потеряв всех своих друзей, может быть, даже придется отказаться от собаки.

Но когда они остались одни после окончания траура, мать сказала ему, как все будет:

– Я буду работать так же, как всегда работала, а ты будешь по-прежнему ходить в свою школу. Мы останемся в этом доме. Да, тебе будет не хватать хорошего отца, но у тебя все еще остаются твой дедушка и Поль, особенно Поль.

Все было хорошо, Хенк чувствовал себя в безопасности в машине с Полем. Они ехали по деревенским дорогам, проезжая Коннектикут по направлению к Беркширу. К вечеру они достигли границ Массачусетса; там они купили мороженое и индейские мокасины. На ночь они остановились в гостинице.

За обедом Поль, закончив немного раньше Хенка, откинулся на стуле и наблюдал, как он ест спагетти.

И Хенк вдруг вспомнил, как они обедали с Беном у Тони… Ему пришло в голову, что теперь он всегда будет вспоминать тот обед, увидев спагетти.

Поль много говорил о теннисе, о сердце Дэна, о том, какой язык следует изучать Хенку. Он думал, что так помогает ему. Возможно, Поль тоже читает книги по детской психологии, которые есть у мамы.

«Юность уязвима. Происходит так много изменений…» И так далее.

Хенк не сдержал улыбки, поражаясь глупости этих книг. Потом он подумал, что они правы относительно перемен, – он чувствовал, что сильно повзрослел за это лето.

Внезапно Поль сказал удивительную вещь:

– Мне кажется, что иногда ты ужасно сердишься на Бена.

Хенк был поражен.

– Это в какой-то степени естественно, Хенк. Даже когда люди умирают тихо от болезни или от старости, мы сердимся на них за то, что они покидают нас. В случае с Беном все тяжелее, потому что мы не понимаем, что в действительности произошло с ним. Нам только известно, что это как-то связано с его работой, и мы не можем не винить его немного. Я тоже виню его иногда.

Хенк не ответил.

– Но не сужу, – продолжал Поль. – Я помню все хорошее, что было в Бене. Только хорошее.

Опять наступило молчание, и Поль сменил тему разговора:

– Дальше на север будет настоящая осень. Нью-Хемпшир будет весь красно-золотой.

Хенк был благодарен ему за то, что он переменил тему. В голове у него зрела мысль, которая пугала его.

Через несколько дней они остановились у канадской границы. Гостиница была простым срубом с качалками на длинной веранде. В столовой никого не было, когда они спустились к завтраку. Сезон закончился.

В камине горел огонь. Огромный золотой клен рос у окна, где стоял их стол. Хенк медленно ел, глядя в окно. Золотое дерево давало ему ощущение счастья и печали.

– Ты что-то притих, – заметил Поль. – Я надеюсь, что тебе было со мной не скучно.

Он не мог бы сказать, чтобы ему было весело, но плохо тоже не было.

– Мне хорошо, – ответил он. – Я рад, что мы приехали сюда.

– Ты быстро растешь, Хенк, с тех пор… – Поль остановился.

Давай, скомандовал себе Хенк. Чем дольше ты держишь это в себе, тем больше это волнует и заполняет тебя. Он съел еще кусок, помедлил, подбирая нужные слова, и внезапно сказал:

– Мне кажется, что Донал хотел, чтобы Бена застрелили.

– Да? Что заставляет тебя так говорить? – Голос Поля был спокойным, но Хенк видел, что он поражен.

– Я спал в задней комнате у Тони. Я почти проснулся, когда туда пришли какие-то люди. Они говорили, что кто-то боится, что Беи заговорит в суде. Я не видел их, но мог понять по их разговору, что они настоящие негодяи, как в кино. Кто-то сказал, что Бен слишком умен для этого, а другие сказали, да, он умный, но все равно может испугаться.

– Это ничего не доказывает. Дело даже не появилось в суде. Донал заплатил штраф, и власти успокоились.

Но Хенк возразил:

– Ты не выслушал меня до конца.

Он чувствовал себя опытным и умным, произнося эти слова.

Поль наклонился вперед, всматриваясь в лицо мальчика:

– Расскажи мне.

Хенку внезапно захотелось взять свои слова обратно. Он ведь обещал Бену никогда не рассказывать. Но так тяжело было держать это в себе.

– Бен и Донал ужасно поссорились по телефону. Бен сказал, что он уходит.

Поль взял стакан воды. Потом осторожно заметил:

– Бен не сказал почему?

– Сказал, он сказал, что хочет быть профессионалом. Он хотел перемен. Но он сказал, что будет с До-налом, пока не кончатся все неприятности. Донал был в бешенстве. Я слышал, как он вопил.

– А что потом?

– Ну, мне кажется, Бен успокоил его, и они расстались мирно. Бен даже сказал, в какое время он будет в Рейнбоу-Инн.

Поль все еще всматривался в лицо Хенка.

– А что потом?

– Мы сели в машину. Бен был по-настоящему расстроен. Он притворялся, что все в порядке, но я же видел. И он заставил меня пообещать никогда никому не говорить о том, что произошло, об этих людях или о споре с Доналом. О, я нарушил свое обещание! Это ужасно, Поль?

Поль прикоснулся к руке мальчика:

– Нет. В жизни каждого бывают моменты, когда человек просто не может справиться сам.

Он посмотрел в окно на сверкающий клен и, повернувшись к Хенку, серьезно сказал:

– А теперь, когда ты рассказал это мне, ты не должен никогда никому больше рассказывать это. Запомни, Хенк, никогда и никому!

– О, я обещаю, Поль. Мне теперь легче, после того как я рассказал тебе, больше я никому не скажу.

– Это могло бы быть очень…

– Опасным?

– Скажем, неприятным. Это ведь обвинение, ты понимаешь.

Хенк кивнул:

– Я понимаю. И трудно доказать. Показания очевидцев и все такое.

– Начитался детективов?

Хенк не ответил. Он пристально посмотрел на Поля:

– Можно, я спрошу кое-что? Поль, ты можешь допустить, что Донал способен убить Бена?

Поль глубоко вздохнул и замолчал. Хенк решил, что ему не понравился вопрос. Наконец Поль заговорил:

– Хенк, я много думал об этом… И я убежден, что существует какая-то связь. И полиция тоже так думает.

– Тогда где же справедливость? – яростно вскричал Хенк. – Почему они ничего не делают?

Поль вздохнул:

– Тебя, должно быть, пугает, как несовершенно взрослые управляют этим миром. Как мне объяснить? Есть колеса внутри колес, силы за силами – это не каламбур, и, как ты сам сказал, нужны доказательства. Доказательство – это больше, чем знание. Можно знать, но не быть в состояний доказать. Ты понимаешь, о чем я говорю?

В горле у Хенка жгло, как от горящего уголька. Он с трудом проглотил.

– Я никогда больше не войду в его дом! Никогда.

– О, но тебе придется. Тебя будут приглашать на дни рождения детей и, возможно, на День Благодарения тоже. Тебе придется пойти.

– Я могу отказаться. Почему мне нельзя так сделать?

– И обидеть Мэг? И навести твою мать на мысли, от которых она сойдет с ума? Послушай, выброси все из головы и смотри вперед. Ты ничего не сможешь сделать. Слышишь меня, Хенк? – Поль понизил голос – Ради себя самого, послушай меня. Гнев съест тебя. Просто помни Бена, помни, что он любил тебя, и забудь остальное.

– Наверное, ты прав.

– Ты последуешь моему совету?

– О'кей, Поль, ты можешь положиться на меня. Поль снова коснулся его руки.

– Вижу, что могу. Ты здорово повзрослел… Скажи, ты бы не хотел ходить со мной по субботам в храм? Ты мог бы услышать там то, что поможет тебе понять людей, понять добро и зло.

Хенк задумался. Мама никогда туда не ходила, потому что в субботу было много покупателей в магазине. Бен был равнодушен. Дедушка Дэн был неверующим, светским евреем, как он называл себя. Но Бена не стало, а дедушка все время поучает, и его трудно понять. Остался только Поль, который мог играть в теннис и шутить, он мог быть и серьезным, но без поучений. Поэтому, раз Поль советует храм, Хенк будет ходить туда.