Терпкое вино любви

— Что ты предлагаешь? — устало спросила она.

— Вот это другой разговор, — Натали заботливо высыпала ей в чашку пакетик кофе. — Сразу бы спросила меня: Наташа, научи меня, как добыть эти деньги. Ты же знаешь, какая я отзывчивая…

— Короче… — Ольга вперила в нее испепеляющий взгляд.

Но Натали поняла, что рыбка заглотила крючок, и не торопилась.

— Ты можешь заработать их за два вечера, — мечтательно сказала она. — Завтра и послезавтра. Как раз останется день до отъезда, и я успею накупить тряпок…

Ольга упрямо молчала, ожидая, что она скажет дальше.

— Помнишь профессора Шарля Годье? Такой плешивый старикан с кафедры истории французского языка?

Ольга кивнула.

— Впрочем, говорят, лингвистика — это его хобби. Основная профессия — миллионер. Может, врут — не знаю. Так вот, из достоверных источников мне известно, что он не прочь побаловаться с хорошенькими студентками. Твои пятьсот франков для него — тьфу. И заметь, это тебе не панель, все-таки профессор. Два вечера — и деньги у тебя в кармане. Я тебе подскажу, как на него выйти.

Ольга прикрыла глаза и так сильно сцепила руки, что у нее хрустнули пальцы. Но не успела она обрушиться на Натали с гневной тирадой, как та с нажимом накрыла ее руки ладонью и ласково сказала:

— Можешь ничего не говорить. Все равно я знаю, что ты скажешь. Что ты не такая, что ты не блядь и вообще вся белая и пушистая… Это мы знаем. Это мы — все такие. Только придется, Олечка, выбирать. Палкой тебя к нему в постель никто не загоняет. Просто ты подумай… Подумай и взвесь… А сейчас ложись спать. Утро вечера мудренее.

Глава десятая

1

Профессор ждал ее на скамейке в Люксембургском саду, неподалеку от здания Пантеона. Натали передала ей, что на нем будет синий галстук с серебристой полосой. Она заметила его еще издалека. Это был плотный, небольшого роста пожилой мужчина, с вылинявшими остатками растительности на голове. На его горбатом носу сидели большие очки в оправе «под леопарда». Однако одет он был по-молодежному — в джинсы и светлый летний пиджак. От Ольги не ускользнуло, что он пытливо рассматривает гуляющих по скверу девушек. Наконец и она попала в его поле зрения. Его придирчивый, оценивающий взгляд очень быстро превратился в одобрительный. Чем ближе подходила Ольга, тем яснее читалась надежда на его приветливом одутловатом лице. А когда она подошла к скамейке и присела рядом, у профессора заблестели масляные глаза и он широко улыбнулся. Видимо, когда-то улыбка эта предназначалась для обольщения представительниц женского пола и призвана была сражать их наповал, но сейчас она напоминала скорее гримасу сумасшедшего.

«Господи, он похож на какого-то глумливого маньяка, — подумала Ольга. — А в университете он выглядит совсем по-другому…»

— Вы мадемуазель Олга? — уточнил профессор, продолжая буравить ее взглядом. — К вашим услугам, месье Шарль, — он слегка привстал и поклонился, а затем схватил Ольгину руку и пылко прижал ее к губам.

Губы показались Ольге холодными, как прикосновение лягушки. Она представила себе, как он тянется этими губами к ее рту и содрогнулась от омерзения. Испугавшись, что он это заметит, Ольга отвернулась. С некоторой натяжкой этот жест можно было выдать за скромность. Но профессор, казалось, все понимал и не рассчитывал, что такая молодая, на редкость привлекательная девушка станет кидаться ему на шею. Он знал себе цену и знал цену ей.

— Хотите есть, мадемуазель Олга? — с подкупающей простотой спросил он. — Вернее, наслаждаться едой? Чудесной французской едой и божественными винами? Я знаю одно совершенно восхитительное местечко… — он хотел было пуститься в пространные и заманчивые описания кулинарных изысков, но Ольга мягко остановила его.

— Если можно, я бы хотела сразу перейти к делу, — глядя ему прямо в глаза, сказала она. — К тому же я недавно пообедала в студенческой столовой.

Профессор склонил голову набок и замычал. Похоже, этим звуком он хотел выразить сомнение. А может быть, недоумение.

— Жаль, жаль что вы не хотите составить мне компанию. Я бы не отказался от легкого ужина с вином. Впрочем, если вы не хотите, я могу приготовить что-нибудь сам. Я умею готовить пикантный омлет. А в домашнем баре у меня всегда богатый выбор напитков…

— Тогда пойдемте, — решительно сказала Ольга и изо всех сил стиснула ремень своей сумки, чтобы унять дрожь в пальцах.

Для мимолетных встреч с дамами профессор снимал квартиру из двух комнат в центре Парижа с видом на набережную Сены. Дом был старинный, с колоннами и барельефами купидонов. Обе комнаты — гостиная и спальня — имели причудливую пятиугольную форму. Однако интерьер в них отвечал самому последнему слову моды. Очевидно, обустраивая это уютное гнездышко, профессор задался целью соответствовать вкусам молоденьких девиц, которых сюда приглашал.

В гостиной — белая мягкая мебель обтекаемых форм, обтянутая то ли искусственным мехом, то ли пушистым бархатом… Обилие таких же светлых пуфов и напольных подушек… Серебристый ковер на полу… На белых полках — разнообразие всевозможной техники — музыкальный центр, видеомагнитофон, компьютер, телевизор… Низенький белый столик, вертикальные жалюзи…

В спальне поражала размерами кровать, накрытая пледом из натурального голубого песца… Она показалась Ольге даже более шикарной, чем те произведения мебельного искусства, которые она видела в музее Д’Орсэ. Так вот, значит, какие люди возлежат на таких роскошных кроватях! Как сильно она обольщалась по поводу их духовного и физического совершенства! Над кроватью Ольга обнаружила еще одну точно такую же кровать — дело в том, что потолок в комнате был зеркальный. Штора, в которой синий цвет снизу вверх плавно переходил в белый, свисала с окна так, будто ее раздувает легкий ветерок, но на самом деле она не двигалась. В углу стоял огромный торшер с голубым фарфоровым абажуром в виде раздвоенного шутовского колпака… В другом углу мирно журчал домашний фонтан в окружении цветущих лилий…

Да, о свидании в таких апартаментах Ольга могла только мечтать… Какие интерьеры успела она украсить собой за свою двадцатилетнюю жизнь? Что она помнила? Темную, пропахшую керосином хибару, гулкий подъезд, в котором то и дело громыхает лифт, розовое атласное одеяло в квартире Лилии Штраль (оно представлялось ей вершиной роскоши!) и еще — поросшую лавандой полянку Булонского леса да салон «Шевроле». Квартира профессора Годье казалась ей сказочным дворцом… Но вот представить себе, что ей придется делить эту чудесную спальню с чужим, малопривлекательным человеком, который до этого делил ее со множеством других женщин, она не могла. При одной мысли об этом ей хотелось бежать отсюда, и только мужество удерживало ее здесь.

— Ну что же, располагайтесь в гостиной, мадемуазель Олга, — приятным баритоном сказал профессор, — а я отправлюсь на кухню готовить обещанный омлет. Вы любите анчоусы?

— Просто обожаю, — заверила его Ольга, которая понятия не имела, что это такое.

— Ну, а чтобы вы не скучали, поставлю вам что-нибудь веселенькое… — он подключил видеомагнитофон и вставил кассету. — И, как вы просили, ближе к делу… — последнее замечание привнесло в его взгляд особый блеск, от которого у Ольги неприятно заныло под ложечкой.

После этого он удалился. На экране телевизора сначала зарябило, потом поползли какие-то титры, и почти сразу же вслед за этим появилась обнаженная женщина, завернутая в какую-то красно-черную сеть. Она принялась кататься, как безумная, по ковру и издавать при этом сладострастные стоны. Словно услышав их, в кадре появился мужчина, тоже обнаженный, с красивым мускулистым телом. Сначала он пытался поймать женщину и, когда ему это удалось, оседлал ее и принялся с остервенением рвать спутавшую ее сеть. Стоны усилились, и к ним теперь добавилось глухое рычание мужчины. Ольга расширенными глазами наблюдала все эти манипуляции. Она впервые в жизни смотрела порнографический фильм. На экране крупным планом появились огромные, как две дыни, груди с крупными торчащими сосками. Мужчина сначала с наслаждением мял их, а потом впился в один из сосков зубами. Женщина издала при этом срывающийся вопль. Затем мужчина рывком раздвинул ей ноги, и они начали неистово двигаться — и при этом громко дышали, стонали, вцеплялись скрюченными пальцами в ковер… Они показались Ольге отвратительными до тошноты. Отвернувшись от экрана, она попробовала отыскать в комнате хоть какую-нибудь книгу. Но, очевидно, подобные желания здесь были не предусмотрены.