Терпкое вино любви

По дороге к Жаклин Кантарель они обсуждали, что скажут ей, как начнут разговор. И вдруг прямо перед ними вырос какой-то молодой китаец в поношенном джинсовом костюме. Он странно подмигивал и при этом отставлял мизинец правой руки.

— Что ему от нас нужно? — спросила Ольга Мишеля.

— Все понятно, — сказал Мишель, — он хочет предложить нам «травку»:

— Какую еще травку? — не поняла Ольга.

— Ты что — никогда не пробовала «травку»? Это индийская конопля. Ее еще называют марихуана. На Востоке курят ее просто, как табак. А в Европе она считается легким наркотиком.

— Ты пробовал наркотики? — вскинула на него глаза Ольга.

Мишель пожал плечами.

— Конечно. И ты должна попробовать.

Не успела Ольга ему возразить, как он протянул китайцу купюру, и тот вручил ему маленький пластиковый пакетик с каким-то зеленоватым порошком.

— Пошли! — тихо сказал Мишель и потащил ее за руку вперед.

Ольга молча повиновалась, решив, что выскажет ему все, когда они отойдут подальше от китайца. Мишель тут же нашел пустынный скверик и плюхнулся на лавочку.

— Сейчас ты увидишь небо в алмазах… — торжественно сказал он и принялся потрошить сигарету.

Он высыпал из нее весь табак себе на ладонь, затем добавил туда немного порошка из пакетика, перемешал и стал забивать смесь обратно в сигарету. Пакетик он засунул в какой-то потайной карман своей куртки так глубоко, что сразу и не достанешь.

Ольга сначала расширенными от ужаса глазами смотрела на его манипуляции, потом отвернулась и отсела от него подальше.

— Ты что, боишься? — ласково спросил ее Мишель.

— Почему ты сразу не сказал мне, что ты потомственный наркоман?! — возмущенно воскликнула она. — Я бы на пушечный выстрел к тебе не подошла!

Мишель засмеялся, и Ольга метнула на него злобный взгляд.

— Знаешь, почему я не стал говорить тебе? — зловеще спросил он, склонившись к самому ее лицу. — Знаешь? Потому что на самом деле я не наркоман! Понятно?

— А кто же ты, если покупаешь и куришь эту дрянь?

— Да вовсе это не дрянь, в некоторых странах эту травку и за наркотик-то не считают. У нас на курсе нет человека, который бы ее не попробовал. Не обязательно же постоянно ее курить. Это все равно, что выпить бокал вина. К тому же к «травке» нет привыкания, неужели ты об этом не слышала?

— Не слышала… — печально пробормотала Ольга, чувствуя, что почти исчерпала запас своего гнева. Разумеется, она слышала про марихуану. В Союзе ее называли «план» или «анаша». Но она никогда не соглашалась попробовать ее, сколько ей ни предлагали. Поставляли ее в университет киргизы, направленные на учебу по комсомольской линии.

— И вообще, — голос Мишеля окреп, — как ты могла подумать, что я способен предложить тебе какую-нибудь дрянь? Ты просто оскорбляешь меня своими подозрениями!

Ольга уже не сердилась на него. А может быть, он прав? Это она ретроградка и зануда. Если это не опасно, почему бы не попробовать?

— А что от нее чувствуешь? — спросила она.

— Трудно сказать, прищурился Мишель, — у всех по-разному. Похоже на действие алкоголя, но немного не то. Зачем говорить, лучше возьми и попробуй, — он протянул Ольге зажженную сигарету. — Не зажимай ее губами, а просто вдыхай, чтобы дым смешивался с воздухом…

Ольга взяла сигарету с таким видом, будто это змея, которая вот-вот ее ужалит. Затем она зажмурилась и попробовала втянуть в себя дым. Ничего особенного не произошло. Тогда она совсем успокоилась.

— Теперь дай ее мне. — Мишель взял у нее из пальцев «трубку мира» и тоже затянулся.

После четвертой затяжки Ольга вдруг почувствовала, что ей необыкновенно весело. Ее разобрал смех. Ей было смешно все — как Мишель сидит, как он тушит об землю сигарету, как мимо скамейки, переваливаясь, ходят голуби-сизари, такие же, как у них на набережной Волги. Мишель тоже хохотал вместе с ней. Со стороны они были похожи на двух человек, которым только что рассказали жутко смешной анекдот.

— Послушай, — сквозь смех проговорила она, — но мы же должны в семь часов звонить Жаклин Кантарель…

— Да что ты говоришь, — глумливо качал головой Мишель, — тогда поднимайся и пойдем искать телефон-автомат.

Они встали и, держась за руки, направились по аллее скверика к перекрестку.

— Вот черт! — проворчал Мишель, когда они подошли к телефону-автомату. — Кажется, я забыл пластиковую карточку!

Это тоже вызвало у Ольги только смех.

— И теперь мы не сможем позвонить? — спросила она, чуть ли не рыдая от хохота.

— Отсюда не сможем. Придется идти без звонка и извиняться за непрошеный визит. Или договариваться на завтра.

Старушка Жаклин жила в одном из маленьких переулков с маленькими, двух- или трехэтажными домишками. Почему-то это место сразу же напомнило Ольге о небольшой улочке, по которой они с Мишей Левиным ходили в свой керосиновый «дом свиданий». Те же приземистые дома с низкими окнами, те же исписанные детьми потрескавшиеся стены… Но сейчас воспоминания о бывшем возлюбленном нисколько не навевали на нее грусть. Напротив, ей показалось, что все, что связано с ним, ужасно смешно. Она снова принялась хохотать.

— Опять за свое? — укорил ее Мишель. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то не советую тебе идти сейчас к Жаклин Кантарель. А то она может подумать, что ты сбежала из психиатрической больницы…

— Понимаешь, — покатывалась со смеху Ольга, — я вспомнила, я вспомнила…

— Что ты вспомнила?

— Мы с Мишелем… то есть с Левиным, ходили мимо таких форточек и гавкали в них…

— Как это, гавкали? — поразился Мишель.

— А вот так. — Ольга подбежала к низкому окошку, склонилась над форточкой и озорно выкрикнула туда: — Гав! — Затем она схватила Мишеля за руку и шепнула ему: — Бежим!

Они забежали за угол следующего дома и уже там дали волю своим чувствам. Мишель смеялся так, что из глаз у него текли слезы.

— Я тоже хочу попробовать, — сказал он Ольге, — только будь наготове.

Мишель осторожно подкрался к окошку, завешенному белой занавеской с вышивкой «ришелье», встал на цыпочки и что есть силы проорал в открытую форточку:

— Всем встать! И выключить газ!

После этого они с диким топотом помчались за угол. И вдруг нос к носу столкнулись с… полицейским. Было семь часов вечера.

3

— Мы не хотели сделать ничего плохого! — в отчаянии пыталась объяснить полицейскому Ольга, выворачивая карманы и выкладывая на стол содержимое своей сумочки. «Слава Богу, что студенческий лежит в заднем кармане джинсов», — подумала она. И вдруг она вспомнила, что коробка со слайдами осталась у Мишеля.

— Мадемуазель никак не может понять! Чтобы в мой дом рвались какие-то люди среди белого дня! И еще угрожали! — гремел толстяк, который, как назло, оказался не только жителем верхнего этажа злосчастного дома, но и начальником местного полицейского участка.

— Посмотрите, что мы обнаружили у задержанного, — сказал дежурный полицейский, который перед этим вежливо обыскал Мишеля.

Ольга похолодела. Неужели они нашли у него слайды? Но дежурный полицейский торжествующе тряс пакетиком с зеленым порошком.

При виде «травки» физиономия у блюстителя порядка расплылась от счастья.

— Теперь уж вам точно не отвертеться, — радостно закивал он. — В вашем деле присутствует мелкое хулиганство, сопротивление властям и хранение наркотиков. Потрудитесь предъявить документы. И вы, мадемуазель, тоже.

У Ольги внутри все похолодело. Ну вот, теперь, кажется, точно пришел ее конец. Конец ее пребыванию в Париже. А может быть, в университете. Если Елене Скляр через посольство сообщат, что Ольга задержана за хулиганство и находится в полиции, то разразится международный скандал. Русская студентка посягала на спокойствие честных парижан! Ее будут судить и, возможно, посадят в тюрьму…

Мишель сдул со лба прилипшие пряди черных волос и потер ушибленное плечо.

— Сразу хочу сказать, что девушка здесь абсолютно ни при чем. Это моя дальняя родственница из Перпиньяна, и если она не вернется домой к восьми часам, то ее бедную мамашу хватит удар. Она всего лишь пыталась удержать меня, когда я кричал в окна. — Мишель незаметно подмигнул Ольге, чтобы та его поддержала.