Золото для Агаты (СИ)

— Ни смысла, ни музыки.

— В клубе норм. — Пожала плечами я.

Было жарко, и расстегнула халат и сбросила его на подоконник. Миша с интересом и легким беспокойством наблюдал мой мини-стриптиз. Мне показалось, его взгляд задержался на моих формах. Давно пора!

— Вы танцуете?

— Ваши современные судороги нет.

— Это тик-тоник.

— Это нервный тик. — Ответил Миша, укладывая плакаты на подоконник и подходя ко мне. Без шапки он казался ниже, да еще и я надела осенние сапоги на высоких каблуках. — В мое время танцевали вальс. Знаете, что это такое?

— Я не совсем деградантка. — Я достала телефон и стала рыться в плей листе.

— Как у вас там говорят? В Гугле вбей!

Я даже отвлеклась от поиска песни. Ничего себе, дядя Миша!

— Кто тебе сказал про Гугл?

— У стом фака слышал. — Отмахнулся Миша. Глаза его блестели моим любимым образом, озорно и влекуще.

Я как раз нашла песню и нажала на «плей». Звуки фортепиано отразились от стен, запела девушка, грустно и красиво. Золотко без слов протянул мне руку, я взялась за нее, он нежно притянул меня к себе и обнял за талию. Я взяла его за плечо. Шаг за шагом я вспоминала, как это кружиться в вальсе, что шаги могут переходить один в другой, круговой сменяется балянсе, руки должны быть нежными, а взгляд проходить по уху партнера. Но я не могла оторваться от его глаз. Он ведь как герой песни не дает увидеть себя настоящим, вечно прячется от меня за Цветом ночи. А я стараюсь раскрыть его, снять с апельсина толстую кожуру, но он даже в танце словно убегал от меня, как песок через пальцы. Я не ожидала и пискнула, когда его руки внезапно окрепли и приподняли меня наверх. Я выгнулась в спине, круг на высоте, он опустил меня на пол. Я чувствовала, как мои мысли путаются в кругах нашего замечательного вальса. В глазах появлялись слезы. Я моргала, выгоняя их. В горле встал ком, не сглотнуть, не выдохнуть. Я чуть отвернулась.

— Ты отлично танцуешь! Сколько еще секретов в юной девушке? — Его рука скользнула по моей щеке. Я почувствовала, как катится слеза, он смахнул ее, поднял мою голову и улыбнулся, заглядывая в глаза.

— Только один. — Выдохнула я. — Я люблю тебя.

Прекрасно понимая, что от этого станет лишь больнее, я взяла его лицо в свои руки и в очередной раз поцеловала. Его кисти сжались на моих запястьях. Я думала, что меня сейчас оторвут, но он лишь чуть сжал губы, а потом на удивление мне ответил, сдержанно, нежно и кратко. Миг восторга прервался им же самим.

— Мне за шестьдесят, а тебе нет и двадцати. Я женат, а у тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе нужен престарелый стоматолог?

— Я уже сказала зачем. Ты ответил… — констатировала я, прикасаясь пальцами к избалованными секундной лаской губам.

— Я надеялся, что ты поймешь, испытаешь омерзение, как это и должно быть!

— Сумасшедший! Я хочу тебя! — Он сделал пару шагов назад и покачал головой. Я поняла, что он сейчас пустится в философские рассуждения, почему мне нельзя получить желаемое. Я сгорала изнутри. Дабы не дать Мише начать воспитательные работы, я выпустила свой огонь. — Я скоро на первого встречного кинусь!

— Ты умная, красивая девушка, разве у тебя нет поклонников?

— Завались! Только я тебя хочу! Я из-за тебя с другими мужиками спать не могу! — Слезы брызнули из глаз, они текли крупными каплями и скрывались в волосах и в декольте платья. — Меня тормозит при первом взгляде, никто из них до тебя не дотягивает!

Он уселся на подоконник, хотя сидеть нам там не разрешалось, и запустил руки в волосы.

— Все сложнее, чем кажется. Будь обстоятельства другими, — он покачал головой. — Это аморально. Но отпустить тебя я уже права не имею. Ты с ума сойдешь от любви.

— В точку! — Улыбнулась я, у меня в груди нарастала истерика. Я быстрым шагом подошла к нему и упала на колени, вцепившись ему в рукава рубашки. — Миша, пожалуйста! Пожалуйста!

— Девочка моя! Я тебе в дедушки гожусь! Тебе нужна моральная травма?

— Ты итак моральная травма! — Не унималась я. — Я ведь все, что хочешь, сделаю для тебя!

— Тогда поднимись и сядь рядом. — Я повиновалась и, не выпуская его руки, уселась на подоконник. Он немного помолчал и выдохнул. — Пообещай мне, что будешь стараться превратить свою любовь ко мне как мужчине, в любовь как к другу, отцу…

— Это невозможно. — Я отвернулась. — Ты меня убиваешь.

Вдруг Миша сорвался, он резко схватил меня за плечи и повернул к себе.

— А что будет потом? Ты получишь желаемое, и не факт, что оно тебя обрадует. Дальнейшие события ты в голове не прокручивала? Мы можем переругаться, пойдут разговоры, тебя могут отчислить, меня уволить. Я уже не говорю о твоей и моей семье. Угомони свой пыл! Ты взрослая сильная девочка! Если сможешь перешагнуть через подростковое желание получать все в этом мире, сможешь добиться всего! Я сам помогу тебе!

Он сжал мою руку. Я грустно улыбнулась.

— Как это лечится?

Миша хотел ответить, но…

— Что же это такое?! Михал Иваныч, ну ладно студенты, но вы куда на подоконник забрались?

— Извините. У девушки каблуки шатаются.

— Так сели бы на лавку! Лавок что ли нет?

— Хорошо.

Лаборантка забрала плакаты и, ворча, скрылась на кафедре.

— А теперь представь, что она бы увидела нас не просто сидящими на подоконнике.

Я шутливо покачала головой. На самом деле мне было все равно. Меня вновь дернули с седьмого неба обратно на землю. И знаете, в голове от этого ужасно звенело.

— Завтра жду тебя у нас на обед. Помнишь?

Я молча кивнула. Сил на возражение, да и на эмоции не осталось. Когда же это все кончится?

Глава 19. В гостях у совести

Думаю, можно не объяснять, какой я вернулась домой. Перед этим долго и напряженно размышляла в маршрутке. Там всегда можно подумать, сидишь, смотришь в окно на заброшенные домики, серый нерадостный асфальт и грязный тающий снег. Мне было немного стыдно, хотя я бы все равно не смогла сдержать свои эмоции. По щеке прокатилась капелька, я сбила ее и посмотрела на потолок маршрутки. Вокруг лампы болтались какие-то висюльки — реснички. Как можно переключить в себе что-нибудь? Как найти в гипоталамусе то самое место, отвечающее за любовь? Даже найдя его, вы не сможете изменить свой курс. Или что? Перерезать пару волокон, отвечающих за любовь и влечение, а потом сброситься с крыши, потому что не сможешь больше ничем наслаждаться?

Представить Мишу папой я не могла. Он обнимает меня после хорошо сданного экзамена, я смеюсь и бросаюсь ему на шею, он отрывает меня от земли и кружит… все цивильно. А потом мое воображение опускает меня на пол, его губы впиваются в мои и, я уже не владею своим сознанием. Как хочется реветь на всю маршрутку! Люди, а вы знаете, что такое любить человека только как друга, не претендуя на большее? Я бросила взгляд на девушку в начале салона, она тоже училась в нашей академии. Вот влюбилась бы она, допустим, в биолога, есть у нас на кафедре био симпатичный биолог, и бегала бы за ним, изображая собаку Павлова. А он бы втирал ей, что они могут быть только друзьями. Хотя это плохой пример, он женат на студентке, ушел от жены, та даже кафедру сменила… все у них сложно.

Дома меня ждал сюрприз. Отец как-то надменно улыбался.

— Ты чего цвета трупа?

— Может, ты решишь, что я умерла и отстанешь от меня?

— Я тебя в анатомичку сдам твоему старику. Будет мозги выковыривать.

Я скорчила рожу и поплелась в свою комнату. Похоже, раздеться перед анатомом я смогу только в отцовском варианте, оказавшись замерзшим трупом на его секционном столе, под его точными руками. Я выдохнула. Вот так вот. Любишь кого-то? Учи анатомию! Не понимаешь что-то? Плохо учил анатомию! Мой ключ к спасению в толстом учебнике с кишками и мозгами. Я бросила сумку в угол и потянулась к столу, заваленному тетрадями и книгами. Моя рука замерла на полпути. Бархатная коробочка красного цвета и нежного цвета роза. Что это? Откуда? Кто?..