Только мои грёзы

Одевшись и собравшись, она снова увидела дядю и, потупив взор, позволила себе спросить, что сказал Джулиан. Дядя Альберт едва удержался от улыбки. «Как она простодушна, — подумал он с нежностью. — Ведь ей до смерти хочется поговорить с Джулианом». Но он поддразнил ее любопытство, ответив:

— Ничего существенного.

Он не сказал ей, что молодой Беррисфорд этим утром был в другом настроении, решительном и даже боевом. Услышав, что Мин не захотела разговаривать, он заявил, что желает непременно увидеться с ней, хочется ей этого или нет. Он не в силах отпустить ее в Австралию, пока не скажет ей, что обожает ее. Ему уже ничто не мешает сделать ей предложение. Он даже рассказал дяде Альберту о письме Клодии. Тот посочувствовал ему, потом сказал:

— Ну, молодой человек, ошибаться больше нельзя. Я не отпущу племянницу в Мельбурн, пока вы еще раз не повидаетесь. Она сегодня проплакала полночи. Вы оба терзаете друг друга, и чем скорее поумнеете, тем лучше. К дьяволу всякую гордыню и сокрушаться, у кого сколько денег. Деловую сторону я беру на себя и, нравится племяннице или нет, покупаю Шенли. Завтра у вас на счету в банке будет на двадцать тысяч больше, чем сегодня. Да, я знаю, там половина заложена, я отдаю себе отчет. Я даже наводил справки о фирме «Камлидж и К» и знаю, что у вас нелады с дядей. Но как спонсор я могу вложить в вашу фирму десять — двадцать тысяч хоть завтра, если потребуется, для поправки дела. Вы можете помириться с дядей, представив меня в качестве нового коммерческого директора. Ручаюсь, он не скажет «нет» Спрингеру из «Рационов Спрингера».

Джулиан попытался вяло возразить что-то в ответ, а мистер Спрингер рассмеялся:

— Да, если понадобится, Джулиан Беррисфорд станет таким же состоятельным, как Мин Корелли. Для меня важно только ее счастье, и я не хочу, чтобы она снова плакала, как этой ночью, — это невыносимо.

— Господи, для меня тоже невыносима даже мысль об этом, — сказал Джулиан.

— Дайте ей еще двадцать четыре часа на размышление, — мудро посоветовал мистер Спрингер, — а завтра мы с вами свяжемся.

Но Мин ничего об этом не знала, в том числе и о последней надежде Джулиана, увидевшего в дяде Альберте союзника. «Черный понедельник» все тянулся для Мин. Принесли контракт на покупку имения Шенли. Дядя просто показал ей бумагу, сказал:

— Ну, ты не хотела его смотреть, — и ушел с бумагой. Вместе с этой официальной бумагой исчезла прекрасная мечта — поселиться навсегда в замечательном доме Джулиана. Она подошла к книжному шкафу, достала Йитса, нашла любимые стихи, потом закрыла книгу и бросила на стол. Слезы слепили ее.

«Но я богата, у меня совсем не осталось грез. Совсем. О, лучше было бы не родиться».

Потом она решила, что это глупо и трусливо. Надо взять себя в руки и мужественно относиться к жизни, как всегда делал Джулиан. Она больше не злилась на него. Злиться надо на себя, на собственную дурь, думала она. Она подумала, что дядя, наверно, отослал контракт обратно, и с тревогой подумала, как это воспримет Джулиан.

В обед она была одна, дядя ушел обедать со знакомым бизнесменом, приехавшим из Канады. Перед этим он спросил ее, хочет ли она еще ехать в Австралию. Когда она ответила «да» с наигранной решимостью, он сказал:

— Тогда выясни, каким рейсом и когда мы можем лететь.

Несчастная Мин провела послеобеденное время в агентстве британской авиакомпании. Она обнаружила, что они с дядей могут лететь в Сидней довольно скоро. Она помедлила, глядя на надписи: «Рим», «Каир», «Коломбо», «Сингапур». Магические названия… замечательные экзотические города, этапы на их пути в Австралию. Год назад сама перспектива такого путешествия необычайно взволновала бы ее. И конечно, ей очень хотелось посетить родину матери с таким славным гидом, как дядя Альберт. Она бы встретила многих приятных молодых людей, и повсюду для нее был бы праздник. Но сейчас ей нестерпима была мысль улететь за тридевять земель, оставив Джулиана и все, что он значил в ее жизни.

Она неохотно сделала заказ и вышла из здания к машине в глубоком отчаянии. Погода ухудшилась — один из скачков английского климата принес понижение температуры и туман. В три часа дня в учреждениях зажглись огни.

Мин вдруг представила себе имение Джулиана, пышные цветочные клумбы, вьющиеся растения, зеленые подстриженные газоны. Представила домик Джулиана с пылающим очагом, у которого сидит Фрисби в ожидании хозяина. Ей стало очень горько. Нельзя думать о нем, а то она сойдет с ума.

В отчаянии, она отпустила шофера и пошла по холодным мрачным улицам. Ей оставалось только идти и идти и так устать, чтобы уснуть этой ночью без мыслей и снов. Она даже решила попросить дядю сводить ее куда-нибудь развлечься, лишь бы не думать об этом.

Когда она сказала дяде, что заказала билеты в Австралию, он поднял брови и ничего не ответил. Она спросила:

— Вы отослали контракт обратно?

Он ответил что-то неопределенное. Он не хотел ей говорить, что подписал его и деньги уже переведены в банк на счет Джулиана. Он умел ждать. Он был из тех людей, которые полагаются на работу времени, понимая, что спешить вредно, можно наломать дров, и что нельзя слишком поддаваться эмоциям. И он был уверен, что Мин с Джулианом должны встретиться, прежде чем Мин примет окончательное решение.

Он с удовольствием повел Мин в театр. Они ужинали в «Капризе». На Мин было бархатное вечернее платье, манто и жемчужное ожерелье, подаренное дядей. Узкоглазая и черноволосая, в черной шапочке, она удивительно была похожа на восточную статуэтку. Мужчины смотрели на нее с желанием, женщины — с завистью. Мин не замечала этого, как не воспринимала и пьесу, хотя она была юмористической и дядя часто смеялся. Но в антракте она поймала себя на том, что шарит взглядом по толпе, словно в бессмысленной надежде увидеть Джулиана. Но сейчас он редко ходит в театры, сидит дома с Фрисби или скромно ужинает и играет в бридж с друзьями.

На следующее утро, столь же унылое для нее, Мин снова разбудил телефонный звонок. Звонила Ева Тренч.

— Думаю, должна сказать вам это, дорогая: случилось что-то страшное.

— Что такое?! — спросила Мин, окончательно проснувшись.

— Мистер Джулиан не пришел на работу. Он позвонил из Шенли. Он не спал всю ночь и совсем сходит с ума из-за своей собаки.

У Мин защемило сердце.

— Фрисби? Что-то случилось с Фрисби?

— Да, он пропал, и мистер Джулиан совсем потерял голову. Вы же знаете, что для него значит его собака!

— Пропал? Но почему… куда?

— Когда мистер Джулиан прошлым вечером пришел домой, его встретила прислуга, миссис Холлис, и сказала, что выпустила Фрисби погулять, как обычно, но он не вернулся С тех пор его и не было.

— Но прошли уже почти сутки.

— Да, миссис Холлис не позвонила хозяину днем, думая, что собака вернется. Садовник видел Фрисби около полудня, вероятно, пес охотился на участке рядом с огородом, возможно, вместе с другой собакой, как уже бывало. Миссис Холлис ждала, что он придет поесть, но он не пришел.

— О Боже! — воскликнула Мин. — Как вы думаете, с ним действительно что-нибудь случилось?

— Ох, не знаю. Знаете, мистер Джулиан в таком состоянии… У него никого не осталось, кроме Фрисби, когда дела пошли плохо. Я всегда говорила, что нельзя так привязываться к животному, и вот, пожалуйста.

— Но он не мог уйти далеко.

— Так и мистер Джулиан думает. Он, бедняга, ничего не ел со вчерашнего дня и полночи ходил и звал Фрисби, а потом ездил на машине и искал его. Миссис Холлис говорит, что он взял с собой Джимми, ее сына, и Джимми сказал, что было страшно смотреть на него. Кажется, Джулиан боится, что Фрисби где-то попал в ловушку, и ему невыносимо думать, как пес мучается там.

— Нет! — сказала Мин сдавленным голосом, и лицо ее побелело.

— Это просто ужасно, — продолжала миссис Тренч. — Он был в полиции, предложил большое вознаграждение тому, кто найдет собаку. Он на все готов. Но подобные случаи в деревне известны. Все знают, что Фрисби не бешеный, но, если он потревожит овец на какой-нибудь ферме или испугает фермера, его могут застрелить. Тогда его зароют, и мистер Джулиан никогда уже не увидит его.