Лукас (ЛП)

Ни хрена подобного, мужик!

— Руки на стену, — кудахчет Рэй, когда я прохожу через гостиную по дороге наверх. Вот дерьмо!

— Рэй, ты — красивая птичка, — произношу я, пытаясь отвлечь его на обычные птичьи разговоры. Забыл вчера, что он мог слышать нас в фойе и теперь начнет повторять это все.

— Я — красивая птичка, — повторяет он.

— Да, красивая птичка.

— Я хочу тебя, — выдает он в ответ, копируя голос Айви.

Я бросаю на него свирепый взгляд.

— Рэй, будь хорошей птичкой.

Он наклоняет свою маленькую головку, внимательно смотрит на меня невинным взглядом. Но я его хорошо знаю.

— Я — красивая птичка, — осторожно говорит он.

— Будешь продолжать издеваться, куриная башка, закончишь свои дни в салате.

Я поднимаюсь по лестнице и обнаруживаю Айви сидящей на кровати с мобильным телефоном в руках. Она хмурится, глядя на экран. Внутри у меня все обрывается. Что, если Пол пришел в себя и хочет вернуть ее обратно? Он, конечно, урод, но они вместе прожили восемнадцать лет, и он подарил ей двоих детей. А я пока успел только подарить ей татуировку и провести с ней одну ночь, пусть и с несколькими оргазмами.

— Эй, — приветствую я ее, присаживаясь на кровать. — Я принес нам латте и рогалики.

Она улыбается немного сонно.

— Как ты догадался, что я умираю, так хочу кофе? — Она целует меня в щеку, забирая стакан.

— Это же твой любимый. — Я киваю в сторону ее телефона. — Все в порядке?

— Ага, я звонила Томми. — Она забрасывает телефон обратно в сумочку. — Он играет в Xbox, сказал, что они с Шарлен вдвоем, а его отца нет дома. А потом пришло сообщение от Пола. Он спрашивает, где я.

— Что ты ему ответила?

— Сказала, что со своим бойфрендом, и вообще, это его не касается.

— А он что сказал? — продолжаю расспрашивать я. Интересно, собирается ли Пол сообщить ей о нашей стычке на парковке?

— Ничего. — Она пожимает плечами и отпивает немного кофе. — Он не ответил. Не понимаю, что на него нашло.

— Очевидно, он ревнует, я его за это не виню.

— Может ревновать сколько влезет. Он сам вырыл себе яму и переспал в ней со своей шлюшкой, вот пусть теперь там и остается.

— Ого! — у меня вырывается смех. — Обожаю маленькую решительную Айви!

Я решаю не говорить ей, что Пол отследил ее до моего дома с помощью GPS. Нет смысла расстраивать и нервировать ее, особенно, если, судя по всему, Пол тоже решил об этом не упоминать. Скорее всего, он к этому времени себя чувствует полным кретином.

Мы доедаем завтрак, сидя на полу спальни перед камином, болтаем о группе и о моей студии. Надеюсь, она расспрашивает меня, потому что ей интересно, а не потому, что сомневается во мне.

— Что, если Пол захочет тебя вернуть? — задаю я вопрос, потому что не могу выбросить эту мысль из головы. Он все называл ее своей женой, и мне от этого как-то очень не по себе.

— Он не захочет. Шарлен молодая и очень красивая.

Я укоризненно смотрю на нее, склонив голову набок. Ужасно, что она считает кого-то лучше себя только потому, что так сказал Пол.

— Айви, ты тоже молодая и ослепительно красивая. Ты — красавица. — Я целую ее губы. — Очаровательная. — Снова целую. — И умница. — Целую еще дольше. — И потрясающая в постели.

— Лукас… — Девушка заливается краской и опускает взгляд на чашку кофе в руках. — Это не так.

Я заставляю ее поднять лицо, положив палец ей на подбородок.

— Именно так, Айви. Поверь мне.

Она качает головой и убирает мою руку.

— Я не привыкла так думать о себе.

— Я знаю, но охотно готов напоминать тебе, чтобы ты держала меня рядом.

— Я планирую держать тебя при себе. — Ее глаза цвета морской волны сияют, когда она смотрит на меня.

— Так что, если Пол захочет тебя вернуть? Узнав, что ты решила двигаться дальше и с кем-то встречаешься, он вполне может очнуться и понять, что на самом деле теряет.

Она какое-то время думает, глядя на огонь, и, хотя я хочу быть уверен в ней, мне неприятно, что она вообще задумалась. Кажется, это не очень хороший знак, правда? Если она задумывается об этом дольше, чем на пару секунд?

— Лукас, — в конце концов говорит она. — Я не хочу тебя обидеть. Никогда.

Сердце у меня перестает биться. Я сам перестаю дышать.

— И? — настаиваю я. Тишина сводит с ума.

— И я чувствую очень сильную связь с тобой. Думаю, ты и сам это знаешь.

— И?

— Можешь на минутку перестать вести себя, как пятилетний ребенок, и дать мне договорить, Лукас? — немного злится она.

— Прости. Говори быстрее.

— Я не хочу Пола обратно, — продолжает она, взяв меня за руку. — Мне очень нравится то, что происходит между нами. Все происходит быстрее, чем я представляла… но мне нравится быть с тобой. Нравится, какой я становлюсь рядом с тобой. Рядом с тобой я счастлива. — Она заглядывает в мои глаза и улыбается. — Но…

— Есть еще «но»?

Айви пальцами касается моего запястья и осторожно проводит ими по шрамам, которые стали почти незаметными, так давно они появились.

— Вот это меня пугает, Лукас. Я не могу ничего гарантировать прямо сейчас, но не хочу, чтобы ты ранил себя, если у нас что-то не сложится. — Она глубоко вздыхает, продолжая поглаживать мое запястье. — У нас впереди долгий путь, и, как бы нам обоим ни хотелось, чтобы все получилось, никто никогда не знает, что может случиться. Мне важно знать, что ты в порядке и не поступишь вот так, если что-то не сложится.

Я стискиваю зубы. Ненавижу свое прошлое, демонов, что меня преследовали тогда, и иногда, кажется, преследуют до сих пор.

Она отставляет в сторону стакан с латте и придвигается ко мне.

— Не хотела заводить этот разговор сегодня утром после того, как мы провели такую чудесную ночь вместе, — как будто извиняется она.

— Нет, все в порядке. Ты вправе знать, с каким сумасшедшим недоумком ложишься в постель.

— Лукас, я совсем не считаю тебя таким, но это очень важно. Это тревожный звоночек.

Ого.

— Да, думаю, ты права, — признаю я. — Я сделал это давно, был тогда очень молод. Мне было четырнадцать. Нашел номер телефона своей мамы среди вещей, принадлежавших прабабушке, когда мне их передали. Я носил с собой маленькую бумажку с ее номером несколько месяцев, прежде чем набрался храбрости позвонить. В приемной семье было больно паршиво. — Я вздыхаю, и она крепче сжимает мою ладонь. — В общем, не уверен, что представлял, как она отреагирует, но позвонил. Когда она сняла трубку, я сказал ей, кто я, а она ответила: «Ты мне не нужен. Никогда больше мне не звони. Не хочу иметь с тобой ничего общего». И положила трубку.

— О боже мой, Лукас. Мне так жаль.

— Короче, я сорвался. Я и так уже был не в себе, много пил, был в не проходящей депрессии. Не спал нормально, мне было трудно привыкнуть к школе после того, как в детстве столько лет я проучился дома — все навалилось сразу. Меня нашел мой друг — Финн. Он жил на этой же улице, в доме напротив, и тупо решил зайти, когда я не открыл дверь. Он же вызвал скорую, и, как мне потом рассказывали, технически я был мертв две минуты.

— Лукас… — Айви еще крепче сжимает мою руку.

— В общем, я, естественно, загремел в психушку; сказать, что мои приемные родители были во мне разочарованы, значит не сказать вообще ничего. После психушки я еще долго лечился у психолога, учился принимать тот факт, что некоторым людям я могу, мягко говоря, не нравиться, но убиваться в буквальном смысле по этому поводу не стоит. Сейчас я намного сильнее, Айви. Если ты не захочешь меня, я это приму. Не попытаюсь покончить с собой. У меня есть студия, и брат, и Кейти, и бабушка, да и гребаная птица, о которой нужно заботиться. Я в порядке.

Она обвивает меня руками и обнимает так крепко, что я едва могу дышать.

— Мне больно от того, что кто-то тебя так ранил, Лукас.

— Все нормально. Вот такая вот херня случается. Сейчас у меня все хорошо, правда.

— Нет, это не нормально. Ты удивительный человек. Я так люблю твою душу. Не хочу, чтобы тебе когда-нибудь еще пришлось почувствовать такую боль.