Идеальный размер

Я успела пролистать книгу в магазине, и она показалась мне интересной. Я достаю ее из сумки и кладу на стол рядом с мобильным телефоном. Итак, божественные ответы, таможенный ад или Эдриан? Я открываю книгу наугад. Страница тридцать девять.

Спустя два часа, выпив две чашки черного кофе, я наконец выясняю, что являюсь очень чувствительной личностью – под этим словом каббала подразумевает мою восприимчивость. Вскоре должно произойти нечто неожиданное, чуть загадочное и немного пугающее. О нет. Наверное, я буду застигнута врасплох некоей снизошедшей на меня мудростью. Ну что ж, совсем недурно. При условии, что это будет не моя собственная мудрость...

Как и в Библии, здесь все начинается в райском саду, где Адам с Евой устроили глупую заварушку. Что именно они там натворили? Если мне не изменяет память, Ева съела яблоко, и все пошло наперекосяк. Лично я не понимаю, что плохого в яблоках. Было бы это мороженое, тогда совсем другое дело. В яблоках нет ничего особенно соблазнительного. Я съедаю по меньшей мере по одному яблоку в день, порезав его во фруктово-овощные салаты, которые я ем, чтобы снова не располнеть. Не знаю, способствуют ли яблоки похудению, но в приемной у психоаналитика висит предвыборный плакат нашего мэра, и на нем написано, что фрукты очень полезны для здоровья. Я подумала, что если я голосовала за этого человека, то было бы разумно прислушаться к его совету. Кстати, в приемной висит еще один плакат, и на нем сказано, что гимнастикой надо заниматься по тридцать минут минимум пять раз в неделю. Между прочим, сейчас я хожу в тренажерный зал именно пять раз в неделю. Тридцать минут я занимаюсь на беговой дорожке, то прибавляя, то уменьшая скорость, потому что мой тренер говорит, будто так лучше сжигается жир. Затем я тридцать минут работаю на других тренажерах, напрягая все мышцы и выкладываясь по полной, в отличие от некоторых девушек, которые особенно не утруждаются, чтобы не дай бог не вспотеть. Затем я берусь за гантели и работаю с ними с той же отдачей, чувствуя себя немного по-мужски, особенно когда качаю мышцы спины, потому что мужчины больше всего гордятся именно этими мускулами. Однако чересчур долго я с гантелями не занимаюсь, чтобы мускулатура не стала слишком рельефной. Единственное, чего я хочу, это сжечь побольше жира.

Надо сказать, что сосредоточиться на каббале оказалось не так-то просто. Я пролистала пособие до сто сорок четвертой страницы. Здесь мне сообщили, что нужно «стараться, чтобы увидеть, но не переусердствовать, чтобы не утонуть». Хочется зевнуть, но я сдерживаюсь. Эти слова должны что-то значить. Надо просто постараться, приложить немного усилий, чтобы их понять. Есть по крайней мере одно объяснение, и я сама должна решить, какое оно. Как решаю, что есть, а от чего отказаться. Я вообще все решаю сама... Ну а если это будет не тот ответ, которого я хочу? И что мне с ним делать дальше?

Я бросаю книгу на стол и беру телефон, чтобы проверить, не прислал ли Эдриан эсэмэску. Нет, не прислал. Точно так же, как не прислал и пять, и тридцать минут назад. Если оно все-таки придет, телефон сообщит о нем тихим, приятным перезвоном, который раздается всякий раз, когда кто-нибудь берет на себя труд написать мне несколько слов. К сожалению, сейчас никаких сообщений на моем телефоне нет, поэтому дело не в том, что я не расслышала сигнал, и не в том, что он забыл прозвучать. В отличие от некоторых я люблю звук этого сигнала. Он напоминает мне маленький фейерверк, или взмах волшебной палочки, или дуновение приятного ветерка. Очень красивый, он наполняет меня надеждами и ожиданием какого-то чуда. Когда я слышу этот звук, внутри у меня все трепещет в радостном предвкушении... До тех пор, пока не выяснится, что пришло сообщение от мамы, которая рассказывает новости о своих цветочных клумбах. Или от врача-остеопата, который напоминает, что мне назначена процедура по вправлению вывиха бедра стоимостью, между прочим, пятьдесят фунтов стерлингов.

Единственное сообщение, которое я хочу получить, должно прийти от Эдриана. Не важно, что он напишет. Совсем не важно. Я просто хочу увидеть на дисплее телефона его имя и прочитать пару строк. И может быть, они принесут мне удовольствие не только своим появлением, но и содержанием. Вдруг одно из его сообщений все-таки заставит трепетать мое сердце, как раньше. В последнее время я очень на это надеюсь. Правда, он пишет и звонит мне нечасто – так нечасто, что, услышав его голос по телефону, я до сих пор немного удивляюсь. Однако это тоже не имеет особого значения.

Я вычеркиваю из списка дел пункт «Найти себе альтернативную терапию, пока мой доктор загорает где- то у черта на рогах» и перехожу к последнему, четвертому номеру.

Последний пункт очень краток–закончить речь. Это будет речь на тему секса, и мне предстоит произнести ее перед ученицами десятого класса католической школы для девочек. Их классный руководитель, мистер Таггарт, пригласил меня на прошлой неделе прийти к его ученицам и провести целый урок. Мистер Тагтарт на три года младше меня, а голос у него, как у подростка. Когда он впервые сказал, что работает учителем, я подумала, что он врет, и спросила, сколько ему лет.

– Двадцать пять, – признался он немного обиженно.

Мне было двадцать пять лет три года назад. С тех пор, похоже, минула целая вечность.

Мистер Таггарт позвонил мне на работу, и сначала я подумала, это какой-то школьник развлекается: набирает первый попавшийся номер телефона, кричит ответившей на звонок женщине: «Член!», а потом с гомерическим хохотом бросает трубку.

–Адрес вашего сайта мне дал сосед по квартире, – сказал мистер Таггарт.

Он говорил взволнованно и одновременно чуть высокомерно, как умеют только очень умные люди. Я бы даже сказала слишком умные – такие, которым при рождении достается мозгов не на одного, а сразу на двух человек.

–Я работаю в католической школе для девочек в Саттоне. Может, вы ее знаете. Преподаю физику, математику, иногда географию.

За то время, пока мистер Таггарт произносил эти предложения, его голос дрогнул дважды – первый раз на слове «может», второй на слове «география». Я подумала, уж не представляет ли он на другом конце провода этакую «повелительницу», затянутую в лакированную кожу, с ярко-красными губами, по цвету напоминающими томатную пасту, и на высоченных шпильках – таких острых, что, пройдись я на них по улице, на тротуаре остались бы крохотные вмятины. На самом деле на мне были желтые носки, пурпурные спортивные шорты, свободный свитер красного цвета и ни грамма косметики. Лицо у меня сияло от увлажняющего крема и чайного масла. Разумеется, мистеру Таггарту я об этом рассказывать не стала.

–Ясно, – сказала я, уверенная, что он ошибся номером.

–У меня в классе учатся девочки пятнадцати лет, – продолжал мистер Таггарт.–Как классный руководитель, я обязан преподавать им и основы полового воспитания.

Ему явно было неловко произносить такие слова, как «половое воспитание».

–Желательно провести этот урок как-нибудь оригинально, – говорил тем временем мистер Таггарт. – Не хочу я показывать им рисунки тампонов и вести беседы о противозачаточных таблетках. В конце концов на дворе конец двадцатого века! Девочки сочтут меня занудой.

–Ясно...

Я начинала понимать, чего мистер Таггарт от меня хочет. Он хотел, чтобы я провела для его учениц интересный урок. Он сам еще недавно был студентом и отлично помнил, как общался с сокурсниками и ходил на занятия. Он до сих пор считал незазорным использовать такое слово, как «зануда», в серьезном, казалось бы, разговоре. Мистер Таггарт хотел показать ученицам, что половое воспитание может быть интересным предметом. Он хотел поделиться своим идеализмом и учить по-настоящему. Понимаете? Учить по-настоящему! Он все еще мечтал сделать мир лучше, или помочь ему, или просто изменить. Ну, если не мир, то по крайней мере Саттон.

–Вы хотите, чтобы я прислала вам какие-нибудь товары с нашего сайта? – спросила я. – Вы уже смотрели каталог? Выбрали что-нибудь подходящее?