Медленное возгорание (ЛП)

Пока ждёт, когда вода достигнет нужной температуры, он стаскивает с себя джинсы. Задница, которую несколько минут назад мне хотелось облапать, теперь находится на расстоянии вытянутой руки, но я ничего не могу сделать. Мои глаза поднимаются выше и расширяются, стоит мне увидеть его татуировку во всю спину. Это городские джунгли в форме красочного черепа, увенчанного короной. «МК “Потерянные короли”» написано под ним.

— Это действительно красиво, — шепчу я.

Рок поворачивается ко мне:

— Точно. Тебе предстоит кое-какая исследовательская работа.

Мой взгляд мечется вверх и вниз по его телу, когда он заходит в душ. Он придерживает шторку открытой, подзывая меня к себе. Я подхожу к шкафчику и хватаю резинку. Собрав свои недавно уложенные волосы в пучок, я присоединяюсь к Року в душе.

— Почему пиратский корабль? — интересуюсь я, когда он оказывается ко мне лицом. Его тело блокирует все брызги воды, поэтому я относительно сухая, пока стою там.

— МК как современные пираты. По крайней мере, они такие для меня.

Не знаю, как это понимать. Моё внимание привлекает покрасневшая и посиневшая кожа в верхней части его груди, но я больше не задаю вопросов. Не тогда, когда аромат геля Клэя заполняет пространство между нами. Слёзы застилают мне глаза.

— Хоуп, ты в порядке?

— Да, просто немного устала.

— Вперёд, выбирайся, малышка. Я закончу через секунду.

С облегчением я вылезаю из душа, заворачиваюсь в полотенце, сажусь на закрытый унитаз и позволяю слезам тихо катиться по щекам.

Рок.

Что-то случилось в ту минуту, когда мы вошли в ванную. Всё в Хоуп изменилось. Ни одна из запланированных мной игр в душе сейчас не будет к месту. Смотрю на бутылочку «Dove for Men» в своей руке и прикусываю язык, дабы не выругаться. Я так обрадовался, что мы не отправились в её ванную комнату. У меня даже мысли не возникало, что её муж мог пользоваться этой душевой. Мне хочется ударить себя за то, что я не был более чутким.

В моём сердце Хоуп уже моя девочка, но я не представляю, как она всё это воспринимает. Я не хочу больше ничего, кроме её постоянного присутствия в моей жизни. Она нужна мне в моих руках, на моей коже, в моей постели, на моём байке каждую секунду каждого дня. Понятия не имею, чувствует ли она то же самое.

Моя отстранённость на кухне, вероятно, тоже не помогла. Хоуп не такая, как остальные женщины. Она не принимает отказ. Даже если она ещё и не стала тем же адвокатом с дерзким язычком, коим была в нашу первую встречу, эта её сторона рано или поздно вернётся. Когда я буду приходить домой адски загруженный, она будет требовать ответы каждый грёбаный раз. С её острым умом и заботливым сердцем, которыми я восхищаюсь, будет несправедливо утаивать от неё правду.

Насколько я знаю, парни либо рассказывали своим старухам всё, либо не говорили ничего. Разрозненные факты принесут лишь больше проблем. Хоуп будет такой старухой, с которой я буду делиться всем. Меньшего она не допустит. Только я не уверен, примет ли она меня. Всего меня. То, кто я есть и чем занимаюсь. Чёрт, в день, когда мы встретились, я был в наручниках и кандалах, но вот где мы сейчас. Я не настолько тупой, чтобы думать, будто она забыла нашу первую встречу. Мне наконец-то выпал шанс быть с ней. Теперь необходимо совместить Хоуп из моих воспоминаний с той, что стоит сейчас передо мной. Если говорить начистоту, настоящая Хоуп превосходит ту из воспоминаний.

До моих ушей доносится тихое всхлипывание, и я выключаю душ. Отдёрнув занавеску, нахожу съёжившуюся на унитазе и завёрнутая в полотенце Хоуп. Не взглянув в мою сторону, она хватает второе полотенце с раковины и передаёт мне.

Я начинаю вытирать им лицо и морщусь, пройдясь тканью по щеке.

— Как насчёт полуночной поездки? — не знаю, что ещё сделать, чтобы вытащить её из дома.

Она шмыгает носом в последний раз и фокусируется на мне:

— Конечно.

— Есть рюкзак?

Она хмурится и миленько сжимает губы, как делает это всегда, когда что-то обдумывает.

— Кажется, да. А что?

— Собери кое-что из одежды — хочу забрать тебя к себе домой.

Следует небольшая пауза.

— Ладно, — она встаёт, потуже затягивая полотенце.

Я вылезаю из ванны и опускаю руки на её бёдра.

Хоуп тянется вперёд и касается своими губами моих, прежде чем уйти. В момент, когда за ней закрывается дверь, я с облегчением выдыхаю. Мне нужно увезти нас подальше от скорби, которая окружает это место.

***

Настроение Хоуп улучшается, как только мы покидаем её дом. Мои инстинкты не подвели меня в том, что нужно забрать Хоуп оттуда. Забрать нас от тех призраков, с которыми она не в силах бороться. Каждый раз, когда сажусь на байк, привычный образ мыслей совершенствуется. Это чувство неописуемой свободы. А с Хоуп за спиной оно превращается в совершенство.

Мы не обсудили произошедшее. Я не напоминал о том факте, что она явно плакала и после ничего не объяснила. Хоуп встретила в меня в гостиной, будучи уже одетой в джинсы, пару сексуальных сапог, облегающих её ноги от лодыжек до колен, и в одну из моих толстовок. Трещащий по швам рюкзак висел у неё на руках. Кажется, она немало туда запихнула. Если честно, я был готов арендовать грузовик, чтобы прямо сейчас перевезти все её вещи в свой дом.

Мы влетаем в город. Мой дом находится всего лишь в нескольких кварталах от «Хрустального шара». Он расположен в приятном районе, но не представляет собой ничего фантастического: небольшое кирпичное бунгало с широким каменным крыльцом. Я огородил весь двор забором. Нажав на маленькую кнопочку на ключах, я открываю ворота. Как только мы без происшествий заезжаем внутрь, они с щелчком запираются за нами. Датчики движения оживают, освещая просторную подъездную дорогу и очень большой гараж, который я пристроил спустя год после покупки земли. Усовершенствованная система безопасности защищает гараж так же хорошо, как и дом. Среди инструментов, мотоциклов и деталей в гараже у меня больше ценного, чем во всём моём доме. Однажды я покажу ей своё рабочее место, но сейчас мне хочется увести её внутрь.

Я не был здесь несколько дней, оставив его в порядке, но сейчас воздух кажется слегка спёртым.

Хоуп стоит в прихожей, наблюдая, как я снимаю ботинки. Её руки теребят лямки рюкзака, поэтому я приподнимаю его и стягиваю с её плеч.

— Хочешь экскурсию?

Она вскидывает голову, и слабая улыбка зарождается в уголках её губ:

— Конечно.

Первая комната, в которую мы входим, — кухня, и Хоуп останавливается:

— Боже мой.

Мои губы изгибаются в улыбке от благоговения в её голосе. Кухня небольшая по всем параметрам, но всё равно кажется огромной. Тут установлены гранитные столешницы и первоклассные приборы, потому что, когда у меня есть настроение, я наслаждаюсь готовкой. Очень долгое время в моей жизни не было никого, кому бы я хотел готовить. Моя любимая часть — это встроенный угловой диван и стол, где могут уместиться восемь человек. Это место расположилось в большом эркере (прим.: выступающая за плоскость фасада часть помещения. Позволяет увеличить внутреннее пространство жилища, а также улучшить его освещённость и инсоляцию, в связи с чем эркер обычно остеклён, часто по всему периметру). Почти каждое утро, когда я бываю дома, мой завтрак заканчивается за кухонным островком с барными стульями.

— Здесь прелестно, — наконец-то произносит она.

— Утром я приготовлю для тебя хороший завтрак.

— Большие плохие байкеры готовят?

— Большие плохие байкеры делают много всего, — поправляю я.

Я тащу её в гостиную. Типичная гостиная парня. Даже если я едва ли смотрю телевизор, у меня на стене висит огромный экран. У противоположной стены стоит кожаный диван. Мы минуем туалетную комнату (прим.: в оригинале «a half bath», что значит санузел, состоящий из туалета и раковины). Гостевая больше напоминает кладовую для запчастей. Я веду её наверх. Моя спальня очень похожа на клубную. Хоуп подавляет зевок, переступая порог, и меня беспокоит слабое чувство вины. Я привык проводить на ногах большинство своих ночей, но не она. Пока я на подъёме, Хоуп, кажется, готова упасть и заснуть прямо сейчас.