Танцевальная арена (СИ)

Эд сцепляет руки в замок, стискивает до белизны:

- Вообще-то, я вас пригласил не для этого. Хотя спасибо за высказанное мнение… Оно объясняет ваше поведение в танце, во всяком случае. Есть еще один вопрос, ответа на который я от вас до сих пор не услышал. Вы так и не сказали, сколько хотите за работу…

- Да хватит меня терзать, вы уже раз двести спросили, - экстрасенс прикрывает глаза, - может статься, это не понадобится.

Что?!

То есть… Он сомневается?..

Вдоль позвоночника ледяной волной пробегает ужас.

- Что вы хотите сказать?

- Только то, что я живой человек - и, как любой человек, имею право на ошибку.

Каллен сжимает кулаки. Ой-ой…

- Цена вашей ошибке - жизнь Беллы… то есть, мисс Свон, - тихо, угрожающе. - Вы с самого начала предполагали, что можете не спасти ее… и говорите об этом только сейчас? Когда мы уже не сможем найти вам замену?!

Мага, похоже, раздражает наша неосведомленность:

- При чем тут вообще мисс Свон? Вы же понимаете, что обезопасить себя от колдовства уровня “Ватханарии” можно только одним способом - не трогать его. Смерть придет вместе с танцем, хотите вы того или нет. Теоретически, я могу рассеять ее по залу, чтобы пятьсот зрителей мучились мигренью пару дней. Но если я ошибусь, замешкаюсь, да просто неверно рассчитаю силы - платить будет некому и незачем.

- Почему вы раньше не сказали?

Пожимает плечами, даже не открывая глаз:

- Вы не спрашивали, - красивое лицо непроницаемо. Такое ощущение, что он вообще не здесь.

Больше всего это похоже на смирение. Безграничное печальное смирение со своей участью, какое я видела только однажды - когда навестила своего дедушку, умиравшего от рака… на лицах едва ли не половины пациентов онкологического центра.

Пока я пытаюсь справиться с шоком, Каллен настаивает:

- Разве у вас нет семьи, которой…

- Которой захочется получить цену моей крови? Уверяю вас, не захочется. Если хотите что-то для меня сделать - сделайте так, чтобы мое имя нигде в связи с этим балетом не упоминалось. В программках и так далее пишите вместо него любое другое… не знаю, Джаред; фамилию придумайте сами.

- В труппе есть Джаред Кэмерон, - кивает Эд.

- Значит, его и впишите, мне все равно.

Снова повисает молчание. На этот раз разбивает его Сильвер:

- Если вопросов больше нет, позвольте откланяться…

- Подождите! - вылетаю за ним в коридор.

Я… я просто хочу знать, чего ради почти незнакомый человек готов погибнуть вместо меня. Ведь у него наверняка есть семья, иначе откуда эти рассуждения об ответственности и любви… Может, действительно онкология? Тогда вполне понятно - я тоже предпочла бы не загибаться в муках на больничной койке, а умереть в одночасье на сцене…

- Что такое, мисс? - Лэнс уже взялся за ручку двери. За неделю до - может быть - смерти ему, конечно, нужна не я.

- Один вопрос… у вас рак? Поэтому вы готовы к смерти?

В сиреневых глазах - недовольство и тень удивления:

- Вопрос бестактный, но я на него отвечу. Почти семь лет назад я лечился от дебюта рака крови. Пока лежал в больнице, пересмотрел свое отношение ко многим вещам. К жизни и смерти в том числе.

От дебюта? То есть были еще рецидивы? Но под его взглядом я заливаюсь краской и опускаю глаза. Просто молча закрываю за ним дверь.

========== Глава 29. Gra, Dilseacht, agus Cairdeas. ==========

Утро перед премьерой началось для Лэнса с капельницы.

Удивительно, но он никогда ничем не болел - не считая, разумеется, генетического дефекта, - даже банальные вирусные инфекции обходили его стороной.

И вдруг вспыхнула миелома, лесным пожаром охватила сразу кости и кровь. Что не выжгла она, отравила химиотерапия. Но он выжил - и вышел из стационара даже сильнее, чем раньше. Оказалось, винкристин, адриамицин и дексаметазон тысячекратно увеличивают магическую мощь.

Вообще, это был общеизвестный факт - разные химические вещества и физические факторы по-разному влияют на силу псионика. Так, прогнозы Кайдан ухудшались даже после одной-двух сигарет, выкуренных накануне… Зато полуторачасовое облучение ультрафиолетовой лампой повышало точность ее рентгеновского зрения до возможности читать закрытые книги, различая текст на каждой конкретной странице, в то время как без стимуляции текст с разных страниц у Вирджинии частенько “склеивался”. Приходилось долго вертеть тренировочную книгу так и эдак, чтобы правильно прочесть написанное.

Но слишком уж это было индивидуально, чтобы вывести четкую закономерность - физически невозможно было бы применить на каждом альтернативно одаренном все возможные комбинации факторов.

Сильвер никогда этим не занимался, а узнав нечаянно о приятном побочном эффекте терапии, до поры до времени припрятал этот козырь в рукаве: понимал, что к такому способу усиления можно прибегнуть лишь в крайнем случае, слишком тяжело переносил химиопрепараты. Сегодня же, когда он не имел права на ошибку, все средства были хороши.

Он сам перекрыл и снял капельницу, когда подошло время.

Пришла Лана, иссиня-бледная, с двумя кружками крепкого до черноты чая; она чуть заметно дрожала после первой утренней тренировки, сорока минут в ледяной воде.

- Точно не хочешь подождать, пока все проснутся, и поесть нормально?

На часах было пять утра. Дети и внуки еще спали без задних ног.

- Не хочу, - он поморщился. - Посмотрю на них - и раскиселюсь, а мне нужен рабочий настрой. Кроме того, мне сейчас на кухне лучше вообще не появляться.

После химиотерапии от одного запаха съестного едва наизнанку не выворачивало.

Он помнил, как, выйдя из больницы с ремиссией после первого курса лечения, пытался запихнуть в себя мерзкую еду в какой-то забегаловке - лежал он, конечно, не в лондонской больнице и под чужим именем, в то время следовало соблюдать большую осторожность, чем сейчас… Сильвер понимал, что хоть что-то съесть нужно, иначе многочасовую тряску в автобусе он просто не выдержит, но заставить себя не мог.

И услышал - вряд ли ушами, чьи ограниченные возможности большую часть жизни приходилось компенсировать иным слухом - завистливое перешептывание:

- Вот зажрался… от такой вкуснятины нос воротит!

- Да уж, нет бы нам отдал…

- Угу, такой отдаст… Мечтать не вредно, Лори…

Потом ребята признались, что перепугались до одури, когда Сильвер встал и направился к ним - и дали бы деру, но ноги как приросли к асфальту. Лэнс только хмыкал в ответ - до курса терапии по системе VAD* ему ни разу не удавалось частично парализовать даже одного человека на дистанции более полуметра, хотя даром боги не обидели…

Решение взять их к себе пришло сразу же. Захотел - и точка. Просто пожалел, да и… себя вспомнил - восемнадцатилетнего, до смерти напуганного, бежавшего из родной страны от убийства пятерых человек и от того, что их убило. Тогда разносчик газет просто хотел сберечь дневную выручку и свои кости. Очень хотел, и в запале думал, когда зажали в угол: “сдохните, сдохните, твари”. Он их пальцем не тронул! И все-таки наутро его нашли без сознания рядом с пятью трупами.

Отпустили, конечно - откуда бы у тщедушного мальчишки взялись силы, чтобы расправиться с такими оглоблями, как покойные, да и на телах не было следов насилия, - но он знал, что виновен. Пожелание уродам сдохнуть, обморок и раскалывающийся изнутри череп, хотя не пил и по голове не били - все связалось в сознании в единую мысль: “я чудовище, я убил тех парней, просто захотев им смерти”.

Тогда он еще считал убийство чем-то ужасным… давно это было. Много лет назад.

Было долгое голодное путешествие, автозаправка по дороге в Дублин. Внедорожник. Владелец не заметил бродягу, но услышал мысленный приказ - и, отойдя за сигаретами, оставил багажник открытым, просто забыл запереть. Гараж на пароме - тот самый, ниже ватерлинии, и морская болезнь, выворачивающая наизнанку, еще более мучительная на пустой желудок. Хозяин машины хорошим человеком оказался, кстати - отколотил, конечно, когда обнаружил у себя нелегального пассажира за запасным колесом, но в полицию заявлять не стал.