Танцевальная арена (СИ)

Но увы, время не стоит на месте - мы ведь не на настоящем балу князя тьмы, наша праздничная полночь не длится вечно.

…Я возвращаюсь домой в шестом часу утра, смертельно уставшая. Великолепное платье свернуто и упаковано в огромный полиэтиленовый пакет, лицо, плечи и шея покрылись некрасивыми красными пятнами и жутко чешутся - обычная реакция моей кожи на грим. И все, что происходило этой ночью, кажется волшебным сном… прекрасным, очень реалистичным, но все-таки ненастоящим.

Кажется, я поняла, за что так любят Бал Монстров - за эту сказочную вседозволенность, за нереальность происходящего.

С завтрашнего дня все вернется - извечные выяснения отношений в труппе, потрясающая стряпня Ирины в перерыв, холодные руки Сильвера и зловещая “Ватханария”, до которой осталось шесть недель. Но спасибо за хмельное воспоминание, которое останется со мной на всю жизнь…

Я засыпаю, обняв подушку, и во сне кружусь в бесконечном вальсе со своим падшим ангелом.

Комментарий к Глава 27. Падший ангел.

*Банши, Красная Шапка, Глэстин и Глейстиг - крайне неприятные фэйри в кельтской мифологии. Впрочем, последние два вида могут быть и добрыми.

Музыкальная тема главы - http://pleer.com/tracks/56542792IbY

========== Глава 28. Инариум. ==========

За неделю до “Ватханарии” Эдвард предлагает обсудить предстоящую постановку. Говорит, что не хочет встречаться в театре, где слишком много лишних глаз и ушей, и лучше провести совещание у кого-нибудь дома. Под кем-нибудь, конечно, подразумеваюсь я - не думаю, что Таня будет в восторге, если я лишний раз переступлю порог их с Калленом квартиры, да еще с посторонним мужчиной… правда, собраться мы планируем вечером, когда она работает. Но моему наставнику, кажется, не очень хочется, чтобы я лишний раз гуляла вечером. Даже в его компании.

Кажется, сейчас он нервничает больше всех… И я понимаю, почему - на носу “Ватханария”, и если мне Лоран описал реальное могущество Сильвера - да и то, скорее с досады, чем из желания меня успокоить, - то перед Калленом он вряд ли вывернул бы душу. Сомневаюсь, что у них настолько близкие отношения…

Сам же экстрасенс точно не опустился бы до уверений в своей компетентности. Как-то раз на репетиции Джейкоб попытался его проверить - кажется, попросил прочитать его мысли, - но нарвался лишь на надменный взгляд:

- С какой стати?

- Вы же маг, - не растерялся Блэк. - Если не врете, конечно.

- Вот именно. Я маг, а не ярмарочный фокусник, - отрезал Сильвер. И отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Стоит ли говорить, что больше никто не рискнул к нему лезть.

Он постоянно давал понять, что делает нам огромное одолжение своим присутствием; неприятно, но, в общем, простительно. Я помнила рассказ Каа - и думала, что человек, столь щедро одаренный природой, имеет полное право вести себя, как император. Особенно если при этом он сам по-королевски щедр и великодушен.

Кстати, о щедрости - про вознаграждение за участие в балете он так и не заикнулся, если же разговор об оплате начинал Каллен - небрежно отмахивался. Я списывала это на очевидную тягу альбиноса к широким жестам, в которую, правда, не укладывалось его желание получить от Мейсена тысячу фунтов…

Впрочем, скорее бы сухой пень расцвел, чем Лэнс Сильвер рассказал, что он, черт возьми, имел в виду.

Эдвард же так глубоко не закапывался. Он не был уверен в благоприятном исходе - и в нежелании говорить о деньгах, как и в отказе от демонстрации способностей видел признаки неуверенности самого мага.

Я очень хотела его успокоить. Сказать, что этот человек может если не все, то очень многое. Что он точно сможет нам помочь… И каждый раз закрывала рот, едва открыв. “Пусть эта история останется между нами…”

И вот сегодня, за неделю до “Невесты дракона”, мы сидим на моей кухне. Вернее, я сижу. Эдвард снова изображает швейную машинку, не в силах сдержать волнение: от окна к мойке, от мойки к холодильнику и обратно. Закрываю глаза - голова кружится смотреть на это мельтешение.

- Да где же его носит… Что за манера все время опаздывать?

Это уже явное преувеличение: Лэнс опоздал только в первый раз, заблудившись в театральных катакомбах, да и то ненамного. Больше ни разу такого не помню - обладатель королевских манер фразу про вежливость королей понимал буквально.

- Мы договорились встретиться в семь, а сейчас только без десяти.

- Ах да, точно…

Экстрасенс появляется у моего порога ровно в семь. Как обычно, весь в черном; как обычно, не попал. Длинное пальто, узкие брюки, сапоги под колено (которые он и не подумал снять… спасибо хоть бахилы принес) - убойное сочетание, на фоне которого даже слишком длинный свитер в глаза не бросается. Постоянное общение с Дорианом, а теперь и с Эдвардом (оба одеваются безупречно) привело к тому, что малейшее отклонение режет глаз. Но стоит отметить, что Сильвер даже при полном отсутствии вкуса умудряется выглядеть властелином мира… мне бы так.

Он тоже не садится, но вряд ли из-за нервозности; думаю, просто хочет смотреть на нас сверху вниз. И, по своему обыкновению, сразу берет быка за рога:

- Надеюсь, вы позвали меня не для обсуждения сюжетной линии. А то поиски неземной любви там, где ее нет, порядочно набили мне оскомину.

- Вы это о чем? - прищуривается хореограф.

- Да об отношениях Моник и Инариума, будь они неладны.

- И почему же ее там нет? - правда, мне интересно. Все, кто говорит о “Невесте дракона”, видят в ней историю любви, а этот странный человек утверждает, будто любви в упор не видит… к тому же, он никогда до этого не говорил о своем видении постановки, просто делал то, что считал нужным.

- А где она там может быть? Можно подумать, почти трехсотлетнему дракону, многое в жизни увидевшему и осознавшему, есть о чем поговорить с юной необразованной селянкой. К тому же, влюбленной в другого и приходящей в ужас при одной мысли о крылатых змеях. Вы сейчас скажете, конечно, что так предначертали звезды, - бледные губы кривятся в презрительной усмешке. - А я в ответ скажу, что до того, как поднять голову и посмотреть на ночное небо, Инариум знать о ней не знал - и не знал бы еще лет триста. И внезапно - просто потому что так звезды сказали - он влюбляется. Похищает девушку, отрывая ее от родных и жениха, охраняет ее, терпит ее недовольство, а потом еще в муках превращается в человека - чего ради, простите? Чтобы одну ночь делить с ней постель? У предводителя драконьей стаи резко начавшийся спермотоксикоз мозги отшиб вместе с чувством собственного достоинства?

Это звучит жестко, зло, цинично. Но картинка получается настолько забавная, что я не удерживаюсь и фыркаю; Эдвард посылает мне гневный взгляд, Лэнс вдруг сгоняет с лица глумливую усмешку:

- Чушь собачья, конечно. Мозги у него на месте, достоинство тоже. Но Инариум в отчаянии, его племя вымирает. А он, между прочим, несет ответственность не только за свой народ, но и за горы, охраняемые драконами, и за людей, живущих у подножья гор, и за экосистему в целом! - глаза горят за стеклами очков, длинные волосы разметались по плечам, руки, прежде надменно скрещенные, непроизвольно опустились, пальцы сжались в кулаки - до боли, до судорог. Я уже знаю, как сильны его руки. - Если для того, чтобы сохранить все это, он должен обрюхатить смертную девчонку - хорошо, игра стоит свеч! И Моник такие объяснения ближе и понятнее, чем невнятные признания в любви на пустом месте. Может, она послала бы подальше придурочного змея с его патологическим влечением к человеческим женщинам, но растоптать жизни всех, кого она знает и любит - не может. В “Ватханарии” нет любви. Только долг.

Лэнс умолкает, переводя дыхание. Мы переглядываемся. Молчим.

Что мы ему скажем? Можем ли что-то сказать?

- А вы циник, - наконец замечает Эдвард, прерывая затянувшуюся паузу.

- Отнюдь. Просто я реалист. Любовь, как и дом, должна иметь прочный фундамент, - он уже спокоен, словно вспышка эта была не с ним.