Лучшие друзья (СИ)

– Я тебя удушу, – не своим голосом, который был похож на нечто зловещее из ада, прохрипела девушка, схватившись за шею брата и начав его в шутку душить, и как только парень начал смеяться, впервые за эти два года испытав радость, Роза его отпустила и дополнила: – За мою испорченную личную жизнь.

Почему-то в этот момент, видя её искреннюю улыбку, на душе у парня стало так светло и легко, и в один миг страхи куда-то отступили, оставляя лишь хорошее настроение.

– Может быть, всё-таки подождёшь меня, и мы вместе поедем в театр? – сменив радость на спокойствие и обыденность, спросил Шварц свою сестру, которая сегодня и правда была красивее, чем обычно.

– Нет, Генрих, – капризно проскулила девушка, надув губы, – ты с этим открытием провозишься ещё часа четыре, а мне надо прорепетировать.

– Хорошо-хорошо, – поспешил Шварц снять с повестки дня этот разговор, – только будь осторожнее.

– Ты о чём? – с полной серьёзностью своего непонимания, нахмурила брови Роза, которую уже не раз напрягало то, что её брат чего-то боится. Она не знала ничего об истинной смерти своих родителей, а Генрих лишь скрыл правду, чтобы избежать ненужных и глупых разговоров и объяснений. Но вот сейчас он снова совершил глупость, вселяя в мысли сестры ненужные сомнения.

– Ни о чём, – рефлекторно помотал головой Шварц, понимая, что даже его бы не удовлетворил такой ответ, не говоря уже о блондинке, которая была всегда очень любознательной. – Платье слишком длинное, – кивнул парень на наряд девушки, старательно отводя от неё взгляд, – смотри не споткнись, – и вот такой ловкий уход от действительности всё же сошёл за правду, судя по тому, что девушка закатила глаза и просто пошла к своему предмету воздыхания, который уже помахивал ей рукой, тем самым давая сигнал о готовности ехать.

Странно. Перемены в душе были подобны резкой смене погоды или, того хуже, полюсов. Как только молодая девушка села в одну из чёрных машин, которая увезла её за пределы владения семейства Шварц, Генрих снова ощутил тяжесть и холодный ветер на сердце, а его задумчивый взгляд ещё долго не сходил с кованых ворот. Что-то тревожило его, буквально изводило изнутри, но вот что именно парень так и не мог понять, ведь предчувствие очень странное и необъяснимое явление.

Очнувшись от мыслей, когда ему кто-то позвонил на мобильный телефон, Генрих решил откинуть прочь все эти свои переживания, тем более что ему предстояло одно важное дело, о котором вскользь упоминала Роза.

Вот оно – проявление милосердия и доброты его души: на личные средства семейства Шварц, под управлением самых опытных и надёжных архитекторов, Генрих построил недалеко от дома – всего лишь минутах в двадцати езды – красивую католическую церковь, которая была олицетворением его веры. Сегодня было открытие, и оно так неудобно совпало с выступлением его сестры, что теперь Шварц и не знал, как ему поступить.

С одной стороны, он должен был присутствовать на этой церемонии открытия, но с другой – была вероятность, что он опоздает на выступление, и уж тогда эта церковь будет его последним пристанищем.

Быстро собравшись в дорогу, сославшись на мысль, что чем быстрее он проведёт церемонию открытия, тем быстрее он освободится, Генрих немедленно сел в свой длинный, чёрный лимузин с шофёром, после чего направился в путь дорогу.

Три часа спустя.

Если церемония открытия и прошла быстро, по крайней мере, быстрее, чем ожидал Шварц, то вот общение с народом растянулось и отняло у парня гораздо больше времени.

Все верующие Штранда, которые с замиранием сердца ждали открытия такой поистине красивой и очень значимой для католиков церкви, после торжественного открытия просто не могли отпустить Генриха без личных поздравлений и благословений. Люди кричали ему слова благодарности, поражаясь тому, какая же светлая и добрая душа у этого не очерствлённого собственными богатствами человека.

А что оставалось Генриху? Мыслями он был уже в пути, а вот физически оставался среди народа, которому вежливо и, как всегда, сдержанно улыбался, говоря, что он рад был совершить такой поступок.

Но вот сейчас, наконец-то, он быстро мчался на своём лимузине в театр, который был в городе, а город – это естественно пробки, которые как будто назло тормозили уже опаздывающего по времени парня.

– Сэр, – обратился к Шварцу шофёр, который то и дело выглядывал из окна, чтобы посмотреть, когда рассосётся пробка, – минут через пять поедем.

Ну, хоть одна хорошая новость прозвучала сейчас для облегчённо выдохнувшего Генриха, который теперь был уверен в том, что успеет как раз вовремя.

Откинувшись спиной на кожаную спинку лимузинного дивана, он устремил свой взгляд в окно, боковым зрением видя, как сопровождающие его охранники – трое крепких мужчин – решили перекинуться в карты, пока они находятся в режиме ожидания. Да уж, разница в социальных слоях была сейчас слишком явной и ощутимой, да такой, что Генрих чуть не засмеялся, представив себя и Розу за таким вот занятием.

Но вдруг, пока его ухмылка озаряла его лицо, на которое никто не смотрел, Шварц увидел магазинчик, который стоял параллельно его лимузину на тротуаре. И на улице, и в самом помещении было столько красивых цветов, а вокруг них суетилась продавщица, поддерживающая их прекрасный вид, что теперь на лице парня появилась совершенно другая усмешка, рождённая из его «коварных» планов.

На часах было уже без десяти пять, а возмущённая девушка, которая надула свои розовые губки трубочкой и постукивала своей скрипкой о бедро, была уже на взводе, так как её братик-дурачок не спешил появляться на её празднике жизни. Она неоднократно выглядывала из-за кулис, смотря в одну из лож большого театра, сделанного по модели старой оперы, но и там никого не обнаруживала, от чего волнение накатывало с большей силой.

– Через пять минут начинаем! – скомандовал господин Шульц всем выступающим, которые тоже волновались, но несколько по другим причинам, нежели юная девушка Роза.

Закусив нижнюю губу от печали, что в такой важный день рядом с ней не будет пусть и вредного, но такого любимого брата, она опустила печально глаза и тяжело выдохнула. Но тут...

– Бу! – раздалось такое неожиданное вторжение со спины, а девушка подпрыгнула не только от испуга, но и от того, как чьи-то пальцы пересчитали ей рёбра.

Взвизгнув так, что было даже слышно на первых зрительных рядах, она резко развернулась, а точнее сделала разворот в прыжке, и увидела того, кому уже собиралась заехать скрипкой по голове.

– Генрих! – от возмущения пристукнула капризно ногой девушка, видя, как её брат посмеивается в кулак. – Мало того, что опоздал, так ещё и до инфаркта хочешь довести!

– Воу, – остудил её пыл парень, резко ставший серьёзным. – Во-первых, я не опоздал, – с замечанием поднял указательный палец Шварц, – у меня есть ещё пять минут, чтобы подняться в ложе, – вид девушки сразу изменился на такое отрешённое, словно парень мелет какую-то чуть или читает ей мораль. – А во-вторых, я спешил, как мог, но одно дело просто заставило меня задержаться, – на его лице снова заиграла лукавая улыбка – такая, какой она была там, на улице, около магазина цветов.

– И какое же? – с наигранным интересом, не сбавляя своего возмущения и всё ещё помня, что брат опоздал, спросила с немного надменным лицом Роза, но вместо ответа парень лишь вытащил из-за спины одну чёрную, но такую красивую розу, от которой у девушки аж глаза округлились.

Но удивлению блондинки способствовало отнюдь не приятность сюрприза, а просто чрезмерное возмущение, граничащее с желанием тут же задушить своего брата, который теперь просто закрыл глаза свободной рукой и неприкрыто засмеялся, видя то, как сестра сейчас лопнет от бешенства.

– Ты... ты издеваешься?! – грозя парню смычком от скрипки, которым было вполне реально перерезать горло, бушевала девушка от такого явного над ней издевательства.

– А что такого? – не переставая смеяться, перевирал своё непонимание Генрих. – Чёрной Розе чёрную розу – вполне логично, – и снова мощная волна смеха захлестнула Шварца, который знал, как девушка ещё пять лет назад бесилась, когда её сравнивали с героиней их семейной сказки.