Лебединая песня

Зато обладала исключительным здравомыслием.

Остановив машину, она обернулась к Карлу и некоторое время о чем-то размышляла, пристально глядя на него. Она не поправляла волосы, не покусывала мизинец и вообще не делала никаких многозначительных жестов – ей это было ни к чему. Женщина старше... ну скажем, старше пятидесяти, с фигурой, как у древней языческой богини плодородия, и лицом, на котором возраст обозначался совершенно честно и откровенно; женщина, здравомыслие которой с годами приобрело всю силу и неудержимость отбойного молотка, – такая женщина всегда точно знает, чего ей больше всего хочется в данный момент.

В данный момент завхозу больше всего хотелось посмотреть двести четырнадцатую серию «Бедные тоже смеются», имея под рукой тарелку с вяленой олениной и туесок моченой брусники (дары, присланные с исторической родины завхоза). Кружечка пива также была бы не лишней.

Никакая альтернатива не могла бы соперничать с этой по привлекательности.

– Вылезайте, приехали, – сказала завхоз, открывая дверцу. Немец быстро вылез, ухитрившись не стукнуться головой о потолок, и сразу же начал прощаться и благодарить.

А держится он неплохо, отметила про себя завхоз.

– Не за что, – сказала она вслух, – пожалуй, я все-таки провожу вас. Просто чтобы убедиться, что с вами все будет в порядке.

Младшая невестка завхоза, которой сегодня снова выпало ночное дежурство, как раз собиралась закрыть стойку с ключами и пойти попить чайку. Однако этому ее намерению не суждено было осуществиться, потому что, обернувшись к двери, она увидела свою свекровь.

Чашка (очень миленькая, розовая в цветочек) выскользнула из дрогнувших пальцев и разбилась вдребезги.

Справедливости ради надо сказать, что обе невестки завхоза – не только младшая, но и старшая, которая весила 90 кг и работала заведующей отделом «Спорттовары» в городском универмаге, – были воспитаны завхозом в строгости.

Так что чашка вполне могла разбиться и просто от неожиданного появления завхоза в гостинице, да еще в столь поздний час.

Но это было бы еще полбеды; беда была в том, что старая ведьма вошла не одна.Она вошла с ним.Бережно поддерживая егопод руку.

Онвыглядел неважно и даже слегка пошатывался, но, несмотря на это, улыбнулся ей, как обычно, и пожелал доброго вечера. Когда онпротянул руку за ключом, она почувствовала запах. И разозлилась.

Вообще-то характер у нее был покладистый, иначе она не пробыла бы невесткой завхоза и двух недель. Она умела мириться с обстоятельствами. Но сейчас…

Старуха, без сомнения, опоила егокакой-то гадостью. Но у нее ничего не выйдет. Посторонним после двадцати трех ноль-ноль в гостинице делать нечего. Она защитит егоот ужасной участи. Может, тогда он наконец заметит, какая молодая и привлекательная женщина подает ему ключ по вечерам...

Она вышла из-за стойки и преградила свекрови путь наверх.

Завхоз, которая, вообще-то, собиралась тут же и распрощаться с Карлом, предварительно вручив ему банку с рассолом, и даже полезла с этой целью в свою сумку, поняла ее маневр совершенно правильно. Как вызов.

Она пожала плечами и закрыла сумку.

Отодвинув невестку в сторону одним небрежным (хотя на самом деле тщательно отработанным) взглядом, она потянула Карла за рукав и решительно зашагала вверх по лестнице, застланной ветхим ковром.

Карл плелся следом, думая только о том, как бы ему не растянуться на этих ступеньках, то и дело норовивших выскользнуть из-под ног.

Следующей сложной задачей было попасть ключом в замок своего номера. Карл сосредоточился, и уже третья попытка оказалась удачной.

– Ну, – бодро сказала завхоз, – спокойной ночи, Карл. Утром выпьете это, и все будет хорошо.

Она протянула ему банку. Карл благоговейно принял ее обеими руками.

– Я... могу хоть как-то отблагодарить вас за все, что вы сегодня для меня сделали? – нерешительно спросил он.

Завхоз посмотрела на него. Потом посмотрела на часы. Потом снова на него.

– Можете, – наконец сказала она, – у вас в номере ведь есть телевизор?

Сорок минут спустя завхоз с легким вздохом отложила в сторону телевизионный пульт и стала собираться. Она надела пальто, прихватила сумку и подошла к двери в ванную, из-за которой слышался плеск воды.

– Карл, я ухожу! – крикнула она в дверь. – Смотрите, не засните там!

И ушла, не дожидаясь ответа.

Расположение духа у нее было самое умиротворенное.

Педро наконец-то решился бросить эту вертихвостку Лолиту и вернуться к законной жене, а Анне-Марии удалось забеременеть от Рауля.

Проходя мимо стойки, за которой пряталась ее вконец расстроенная невестка, завхоз не отказала себе еще в одном маленьком удовольствии – остановилась перед ней и, многозначительно улыбнувшись, прижала палец к губам.

* * *

Настроение завхозу испортили дома.

Оказалось, что у ее двоюродного племянника – того самого, которого она вырастила, к которому относилась как к младшему сыну и который все еще жил вместе с нею и всем ее многочисленным семейством в старинном деревянном доме на окраине города, – серьезные неприятности.

В неприятностях же этих был повинен не кто иной, как муж Аделаиды Максимовны.

Уезжая в Москву, он прихватил с собой одну из своих студенток – а именно ту, которую племянник завхоза считал своей невестой.

Племянник был очень огорчен.

Завхоз терпеть не могла, когда кто-то посторонний огорчал членов ее семьи. Эту прерогативу она целиком и полностью оставляла за собой.

Весь дом испуганно притих. Гражданский муж завхоза, взглянув на ее лицо, безропотно забрал свою подушку и одеяло и ушел ночевать в кабинет.

Завхоз, вопреки обыкновению, даже не смогла сразу заснуть. Минут десять, не меньше, ворочалась она с боку на бок, и в рельефных узорах обоев ей мерещились лица виновных и картины справедливого возмездия.

Она продолжала думать об этом и утром, когда в грозном молчании пила свой чай с молоком, и по дороге на работу («Запорожец», почувствовав ее настроение, решил не искушать судьбу и завелся с первого раза).

Возмездие будет полным. Неотвратимым. Окончательным. Кое-кто навсегда запомнит тот день, когда принял роковое для себя решение прокатиться в Москву с чужой невестой. Кто к нам с мечом придет, от меча и...

Тем более что меч у нас имеется. Прекрасное оружие, совершенное во всех отношениях. Блестящее, неотразимое и могучее… ну, или будет таковым, когда полностью придет в себя после вчерашнего.

Завхоз улыбнулась. Решение было принято. Оставалось доработать детали.

Разогнав по местам дежурных техничек, стремившихся первыми доложить о вчерашнем происшествии, она проследовала в свой кабинет и заперлась там.

Из ящика стола был извлечен лист плотной бумаги и коробка с цветными карандашами. В левой части листа несколькими уверенными движениями завхоз изобразила женское лицо. Теперь погуще заштриховать волосы, ресницы подлиннее, немного бледно-розового на губы – получилось очень похоже.

Мужчину оказалось рисовать еще проще – высокий лоб, прямой нос, твердая линия губ и подбородка. «О, да у меня талант к рисованию...» – без особого удивления отметила завхоз, перебирая карандаши в поисках бронзового.

Два портрета, мужской и женский, безучастно взирали друг на друга через разделяющее их белое пространство листа. Но были ли эти двое и в жизни столь же равнодушны друг к другу? Ага, как же, усмехнулась завхоз; как говорится, спокойствие горного ручья, прохлада летнего зноя…

И все же их до сих пор что-то разделяет. Что? Почему?

Завхоз взяла фиолетовый карандаш и нарисовала вокруг женщины несколько безупречно округлых вопросительных знаков. А впрочем, с ней-то как раз все ясно, с нашей дорогой Аделаидой Максимовной. Порядочная женщина с высокими моральными принципами. Причем принципы эти не зависят ни от легкомысленного поведения мужа, ни от того, что сама она по уши влюблена в другого. Даже наоборот, она может получать своеобразное горькое удовлетворение от мысли, что даже в таких обстоятельствах хранит супружескую верность. Гм, конечно, лучше горькое удовлетворение, чем вообще никакого...