Учитель (СИ)

- Ну, ты же так слезно умолял меня согласиться, помнишь? Подари мне свой первый поцелуй, Крылова. Такую девушку как ты я уже не встречу, Крылова. Вспоминаешь, или у тебя амнезия? – Широко улыбнулась и невинно похлопала ресницами, вызывая бурные аплодисменты от мужской половины населения нашего класса и ругательства со стороны оскорбленных моим наглым поведением девчонок. Как жаль, что мне плевать.

- По больному решила соль на рану насыпать, - шепнул мой молодой человек, грубо хватая за запястье и легонько касаясь пальцами щеки, - то у тебя этого не получилось. Ты меня воспринимаешь не всерьёз, и мои чувства, правдивость слов. Но я ведь действительно влюблен в тебя, Юля… - более ласково начал парень и с надеждой глянул в глаза, надеясь, что я поверю в его очередную лживую подготовленную заранее речь, - почему ты не веришь?

- Потому что наличие тупых куриц, численных в твоих поклонниц не уменьшилось даже с появлением якобы любимой девушки, - не показывая обиды, одергиваю руку и с презрением гляжу ему в глаза. – С бабником я встречаться не собираюсь. Пока ты не заслужишь к себе уважения, о каких-то отношениях и речи быть не может. Прости, в данном случае я тоже эгоистка, - поспешно собираю вещи в рюкзак, понимая, что оставаться наедине с тем, кого послала на глазах у всех одноклассников, не очень-то по-умному, - потому что дала тебе лживые надежды на что-то.

Сказав последнюю фразу буквально ему в лицо, я гордо вздернула подбородок и под бурю аплодисментов и свистов вылетела из класса, захлопывая за собой дверь с такой яростью, будто за мной гнались какие-то неведанные существа, желающие поужинать моим мясом. Милые ассоциации с Кириллом, знаю. Поспешила покинуть здание школы.

Однако думаете, я покинула? Зачем-то поднялась на четвертый этаж школы, то есть, последний, где располагался кабинет нашей директрисы. Нарочно или нет, я не понимала сама, но постучать в дверь меня явно заставили какие-то потусторонние силы. О совести я промолчу, она забилась в уголочек и специально дергалась в нерешительности выползти наружу, потому что как таковой у меня её, думаю, не существует. Хотя, если рассуждать логически, именно она выдернула меня из класса и неосознанно повела к кабинету директрисы для чистосердечного признания в серьезном преступлении. Да, разбить окно в школе – высший грех. Котел с чертями ждет меня под землей.

- Извините, - врываюсь в кабинет и спрашиваю уже после того, как ступила за порог и прикрыла тихонько за собой дверь, в отличие от того, как я хлопнула ею, когда выбегала из класса, - можно войти?

Дождавшись только недовольного хмыканья со стороны добродушной, невзирая на всё случившееся, директрисы, я робко взглянула на расположившегося как хозяин в своем кресле Дмитрия. Присаживаясь рядом на красный кожаный диванчик, подранный то ли кошкой, то ли женскими коготками, о чем помалкивало мое бурное воображение, я постаралась держаться как можно дальше от учителя литературы, зная, как реагирует мое тело и шаловливое подсознание на его близость.

Глаза моментально застряли на интерьере комнаты, ведь прежде мне не приходилось оценить кабинет после летнего ремонта. Нейтрального цвета стены, не сразу бросающиеся в глаза, совершенно простого и незначительного серо-белого оттенка, на которых в разных углах как на нитях висели картины неизвестных мне ранее художников. Несколько окон, и все они, к чему удивляться, такая духота, в пар человека превратить способная, раскрыты настежь. Скромно обставленный деревянный стол, ничем не отличающийся от учительских столов в кабинетах, имеющих лишь какие-то важные бумаги на поверхности и пару пишущих ручек. Кулер с булькающей каждые пять секунд водой, и, наверное, он является единственным развлечением в этом замкнутом пространстве. А что? Обитала бы я здесь в качестве директора школы ежедневно, померла бы со скуки, если бы не спасали меня забавные пузырьки в огромной канистре с водой.

- Дима, сыночек, и что ты скажешь в свое оправдание? – жестикулируя руками, продолжала читать нотации Дмитрию Алексеевичу его многоуважаемая мама. И я вовсе не с сарказмом хотела сказать при всем уважении к этой женщине, однако, думаю, на его месте я бы не пережила постоянный контроль не только дома, но и на работе.

- Мама, перестань играть эту комедию, пытаясь выдавить из Крыловой признание в содеянном деле, - он развел руками и тяжко вздохнул, искоса поглядывая на мое раскрасневшееся лицо из-за ощущаемой неловкости при этих людях. – Я ведь тебе всё ясно пояснил: я разбил окно вместо Юли, чтобы помочь девочке успокоиться.

- Так, значит, в современном обществе успокаиваются именно таким способом! – возмутилась дама, топнув ногой так, что, думалось мне, провалится пол под нами, и все мы рухнем вниз на головы несчастных учеников и учителей. – Дима, ладно она, ребенок, но ты! Взрослый мужик растет, а ведет себя как шкодливый подросток!

Парень театрально закатил глаза и ничего не ответил, зато я, чувствуя накатывающее стыдливое состояние и все-таки проснувшуюся совесть, вступила в разговор. И, рассчитывая на уверенность в себе, я надеялась пояснить всё без скандалов, убеждая мать Дмитрия оставить нас безнаказанными, вышло планируемое несколько иначе.

- Понимаете, я признаю свою ошибку. - Буркнула я, привлекая к себе внимание обоих родственников. – Я была крайне расстроена плохой оценкой по биологии, и что-то немыслимое проснулось во мне, словно кто-то другой скомандовал мне поступить так подло по отношению к вам, Валентина Степановна, но я ни в коем случае не хотела сделать плохо ни вам, не своему преподавателю. А Дмитрий Алексеевич взял всю вину на себя, дабы защитить такую как я. Вы не ругать его должны, а хвалить, раз он готов пожертвовать своей профессией ради какой-то там некультурной ученицы.

Актерского мастерства у меня не занимать – врать научилась я безупречно за долгие годы тренировок перед родителями, как бы кто не отрицал и не говорил обратного насчет этого. Валентина Степановна для начала, видимо, не позорясь, отвернулась к стене, но дергающиеся плечи женщины оповестили нас с ее сыном о том, что директриса сорвалась на слезы отчаяния.

- Мама, ну ты чего! Не смей плакать, у тебя сердце на волоске висит, понимаешь? – Никогда не видела такого испуга в глазах Дмитрия. Казалось, он готов зареветь вместо мамы, лишь бы она не тревожила свое слабое здоровье.

- Просто Крылова всегда была в списке уважаемых мною людей, а раз она так отзывается о моем сыне, это заслуживает прощения. - Дама развернулась ко мне покрасневшим от слез лицом и неожиданно заключила в теплые объятия, которых я не получаю даже от родной матери или отца, что звучит ужасно обидно даже от собственных мыслей о нашем не слишком родственном общении. Дмитрий наигранно стал вздыхать.

- Простите меня еще раз. Больше такого не повторится…

Надо же, у самой Юлии, нашей пуленепробиваемой и бессердечной особы, коей меня считает дружеская половина школы, потекли слезы, можно выразиться, ответные. Я такой человек, что мгновенно заражаюсь от другого, и речь идет не о болезни. Кто-то смеется – смеюсь я, кто-то ревет – реву я.

- Конечно, не повторится, милые мои, - спрятавшись за миловидной ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего ни для меня, ни для Дмитрия, женщина отодвинулась и нагнулась к нижней полке в своем шкафу с одеждой. – Вот, ваше наказание. Самое простое наказание, какое пришло мне в голову. За работу!

Нам с Димой протянули необходимые предметы для уборки. Павленко в руки попала швабра, половая тряпка и пустое ведро для воды, а мне вручили веник и савок вместе с резиновыми перчатками ядовито-желтого цвета.

- То есть, разбили окно из-за нее, - огорчился Дмитрий, имея в виду только меня и никого другого, - а убирать нам вдвоем? Так несправедливо!

- Справедливо, - шикнула я и легонько толкнула учителя в бок, из-за чего он чуть не упал на пол, не сдержав равновесия. – Вы ведь все-таки его разбили, это факт. И никого не волнует, хотели вы этого или нет. Так что наказание заслужили мы вместе.