Harlow Hemmings (СИ)

Когда женщина извинилась и направилась к другим, всё прибывающим приглашенным, Стайлс вопросительно взглянул на меня, словно проверял и мои чувства.

- Не смей использовать на мне свои чары, ты не сможешь ослепить меня парой глупых комплиментов. Я не похожа на нее, - выпалила я, а он лишь рассмеялся от моей язвительной ремарки.

Мы прошли на задний двор, и в течение нескольких часов Гарри вовлекал нас в различные беседы с другими гостями. Хоть я всё ещё злилась на него, но напряжение медленно покинуло мое тело, пока я разглядывала окружающую обстановку, да и его нежные поглаживания моей руки, наконец, дали эффект.

Я решила проявить мудрость, отсрочив выяснение отношений, и теперь старалась смириться с тем, что походила на безмозглую куклу, которую он прижимал к себе, словно новое блестящее украшение. Это сводило с ума, но в то же время я понимала, что Стайлс все делает для того, чтобы на вечеринке я чувствовала себя хорошо. Он никогда не прерывал, пока я высказывала свое мнение, и смотрел на меня с признательностью. Гарри был настоящим джентльменом, и я радовалась, что он не выпускает мою руку из своей. Иногда его ладонь оказывалась на моей талии, направляя меня, и у меня промелькнула мысль, что в той или иной форме, он всегда старался касаться меня.

Я была смущена - исчез тот высокомерный мужчина, который мне угрожал. Минуты превращались в часы, и я чувствовала себя все более и более расслабленной в его присутствии. Мне казалось, что вся его сущность проникает сквозь мои поры, заставляя меня снова ощущать себя целой.

Гарри водил меня по поместью, знакомя с горожанами. Я улыбалась и отвечала на вопросы, но все, о чем могла думать, было тепло, излучаемое его ладонью и вызывавшее дрожь глубоко внутри моего тела. Его пальцы делали рассеянные круги на моей коже, явно не замечая будоражащего эффекта этих прикосновений.

Это была сладостная пытка, пусть мне и приходилось, отвлекаясь, думать о милых маленьких котятах, чтобы контролировать реакцию моего тела на его близость.

Казалось, он не замечал моих раскрасневшихся щек и учащенного дыхания. Я видела, что люди с интересом наблюдают за нами и хорошо осознавала, что он не упомянет Ханну перед ними, так же, как никто не спросит о ней.

Как бы ни злилась, я не могла не задаться вопросом: как этот мужчина, такой властный в частной обстановке, мог одновременно быть почетным членом общества? Наблюдая за женщинами, я только подтверждала свои подозрения – они практически ели из его ладони; едва он включал свою запатентованную улыбку, женщины моментально краснели и соглашались со всем, что он говорил, словно находясь под внушением.

Когда же в наших разговорах участвовали мужчины, он украдкой поглядывал на меня, веду ли я себя должным образом, что меня раздражало. Я хотела доказать ему, что не имею ничего общего с сестрой, но он вовсе не облегчал мне задачу этими критическими взглядами.

Я была счастлива встретить знакомую пару из Чикаго, где мы жили с матерью последние семь лет.

- Ох, Харлоу, как приятно видеть тебя здесь, - ворковала с искренней улыбкой женщина, миссис Мартин.

- Миссис Мартин, - я вежливо поприветствовала ее.

- Я слышал, что ты пропала, и все очень скучали по тебе в Фонде Ханикатта, - вмешался ее муж Лукас. Я с грустью вспомнила о годах моей работы в фонде – еще об одном, чем мне пришлось пожертвовать.

- Раз уж мы заговорили об этом, - из-за моего молчания разговор снова продолжила миссис Мартин. – Почему ты так внезапно покинула Чикаго?

Я почувствовала огромное желание рассказать правду, но во взоре Гарри мелькнуло предупреждение, поэтому я просто вежливо улыбнулась, снова не отвечая на вопрос. И, желая увидеть одобрение своего поведения, взглянула на Гарри, отчего улыбка женщины расширилась в понимании. Она подумала, что я уехала из Чикаго из-за моей любви к Гарри. От этой идеи я лишь мысленно усмехнулась.

Мартины отпустили нас с теплыми пожеланиями, и я почувствовала облегчение от того, что Гарри не прокомментировал эту сцену, словно потерявшись в своих мыслях.

Мы выпили по бокалу шампанского, после которого я просила только воду, все еще ощущая последствия своего утреннего похмелья.

Мы встретили Нору и Найла, и я в первый раз прочувствовала, что принадлежу этому месту. Никто не упоминал о прошлой ночи и событиях этого утра, и я была благодарна за это. Гарри выглядел таким расслабленным в присутствии своих друзей, что мое сердце таяло всякий раз, как я смотрела на него.

Стайлс вовлек Найла в деловой разговор, и Нора повернулась ко мне.

- Ты выглядишь великолепно, Харлоу, - прошептала она. – Тебе нравится здесь?

- Ну… Иногда у меня возникает ощущение, что люди до сих пор думают, что я Ханна, - это был честный ответ.

- Он никогда не приводил ее к Джоанне, - тетя понизила голос, и я склонилась поближе. – На одном из подобных раутов она устроила сцену с Смитом, и Джоанна ясно дала понять, что Ханна нежеланный гость на ее вечеринках.

Мои глаза расширились от удивления. Я поймала на себе подозрительный взгляд Гарри и вернулась к нему, отчего его лицо мгновенно расслабилось.

Несмотря на все, это был приятный день.

Но в один момент я чуть не упала в обморок от голода и сильной усталости от постоянных улыбок и разговоров. Я попыталась наладить зрительный контакт с Гарри, чтобы сообщить ему, что мне нужно что-нибудь съесть, но он продолжал рассматривать толпу, явно ища кого-то.

- Гарри, - я потянула его за рукав.

- Не сейчас, Харлоу, - отмахнулся он.

- Пожалуйста… – мой желудок так громко заурчал, что, безусловно, все услышали это. – Мне нужно что-нибудь съесть, - я чувствовала себя отвратительно и, видимо, это придало моему голосу нотки отчаянья.

- Что? – его глаза расширились от удивления. – Когда ты ела в последний раз? – я видела, что в уме он подсчитывает прошедшие часы.

- Прошлым вечером, - робко проговорила я.

Сказать, что он был сердит на меня, было бы преуменьшением года. С его губ сорвался гневный рык, когда он повел меня, бормоча про поведение глупой маленькой девочки. Во дворе стоял огромный белый шатер с празднично накрытым столом, и я сделала мысленную заметку о способах цветочного оформления. Букеты ярко-красных роз украшали каждую поверхность, и я почувствовала себя немного ошеломленной. Но запах еды был восхитительным.

Гарри сам наполнил мою тарелку, словно я была не в состоянии сделать это, но я не смела жаловаться. Мощные волны его гнева доносились до меня, и он был близок к тому, чтобы сорваться. Мне требовалось защитить себя, но я не хотела устраивать сцены перед незнакомыми людьми. Поэтому я пустила все на самотек и просто вежливо улыбалась, когда он подвел меня к столу, накрытому белой скатертью, и приказал сесть на обтянутый красным шелком стул.

Его взгляд смягчился только тогда, когда он увидел, как я ем. Я чувствовала себя неловко под его взглядом, но была так голодна, что смогла от этого отстраниться. Он наблюдал за мной все это время, и я уже немного привыкла к такому излишнему вниманию. Он наполнил тарелку для себя и через несколько минут присоединился ко мне. Я была благодарна за это короткое перемирие между нами и наслаждалась временем, проведенным рядом с ним.

Он быстро закончил трапезу и встал, нерешительно посмотрев на меня, прежде чем заговорить:

- Я не хочу оставлять тебя одну, но нужно кое с кем поговорить, - сказал он заботливым голосом, и за словами промелькнуло сожаление.

Прежде чем откусить ещё один кусочек от запеченного сыра, я кивнула.

- Хорошо, иди. Буду ждать тебя здесь, - Гарри попытался скрыть улыбку, и на мгновение я потерялась в бездонных голубых глазах. Я успокаивающе улыбнулась ему, и он в ответ поцеловал мою руку, заставив меня дрожать. А потом ушел, часто оглядываясь назад.

Куриная грудка с сыром и овощами… Я старалась не прикончить ее в минуту, и каким-то непостижимым образом мне удавалось есть медленно, вспоминая при этом его сладкие прикосновения и приятно проведенное время в церкви.