Всепоглощающая страсть

— Я не знал, как мне поступить. — Бен в унынии смотрел на недоеденный гамбургер. — Все произошло так неожиданно. Вы можете меня понять? Всего раз я не поостерегся, и вот тебе на. Триша забеременела.

— Такое бывает, — посочувствовал Макс. — Одного раза достаточно.

— С вами случалось, чтобы женщина вам сказала, что беременна от вас?

— Нет.

Макс на секунду представил, как бы он чувствовал себя, если бы Клео объявила, что беременна от него. Но такое никогда не случится. Вчера он был осмотрителен. Он всегда был осмотрителен в таких делах. В конце концов, он имел репутацию надежного человека.

— Могу представить, какая это была для вас неожиданность.

— Совершенно точно. Я сказал Трише, что мне надо все обдумать. — Бен пальцами причесал волосы. — Мне надо решить, что делать. Верно?

— Согласен.

Бен загнанным взглядом беспомощно посмотрел на Макса.

— Я совсем не помню собственного отца. Он нас бросил, когда я был младенцем. Откуда мне знать, как воспитывать ребенка? Я не представляю, что такое быть отцом.

— Вы помните Джейсона Керзона?

Бен нахмурился.

— Конечно. Хотя и в возрасте, он был отличным работником. Помогал мне чинить водопровод. Мне он нравился.

— Мне тоже, — задумчиво произнес Макс. — Джейсон любил повторять, что человек на практике учится многим вещам. Когда речь идет об отцовстве, таким, как мы с вами, следует проходить подготовку прямо на рабочем месте.

Печальное выражение не сходило с лица Бена.

— Я уже наделал достаточно ошибок в своей жизни.

— Но ведь вы умеете работать? Все в гостинице утверждают, что вы совсем не лентяй.

— Это правда. Но работа — это одно дело, а воспитание ребенка — другое.

— На мой взгляд, тут действуют одни и те же правила.

Бен удивленно взглянул на Макса.

— Вы так считаете?

— Да. — Макс посмотрел в окно: дождю не было видно конца. — Послушайте меня. Что самое главное для работы? Самое главное никогда не опаздывать и всегда быть на месте. То же самое и с отцовством. Просто всегда надо быть под рукой.

— Вот как? — Бен прищурился. — А что вы знаете об отцовстве?

— Не слишком много, — признался Макс.

— Тогда, наверное, вам не следует давать мне советы, — воинственно произнес Бен.

— Пожалуй, не следует.

Оба надолго замолчали. Бен мрачно хмурился.

— Это все, что вы мне хотели сказать?

— Нет. Я хотел обсудить с вами еще один вопрос, — проговорил Макс.

— Какой?

— Я подумал, может, вы мне посоветуете, как починить трубу в двести пятнадцатом номере. Я уже все перепробовал, а из нее все капает прямо на пол. Боюсь, как бы не стало хуже.

Бен беспокойно замигал.

— Труба под раковиной в двести пятнадцатом совсем проржавела. Тут нужна осторожность. Крутанешь лишний раз, и все полетит к чертям.

— Вы мисс Роббинс?

Любезный человек перед конторкой с готовностью улыбнулся. Его волосы серебрились благородной сединой, а безукоризненный серый костюм был образцом портновского искусства. Но во взгляде не было сердечности.

Клео с опаской смотрела на посетителя.

— Я Клео Роббинс. Чем могу быть полезна?

— Я очень рассчитываю на вашу помощь, — сказал человек вежливым тоном, в котором, однако, можно было уловить нотку снисходительности. — Позвольте мне представиться. Я Гаррисон Спарк.

— Именно этого я и опасалась.

Клео взяла визитную карточку, которую ей протянул Спарк. Карточка была глянцевитой и плотной. Настоящий шедевр полиграфического искусства.

— Мне хотелось бы поговорить с вами о пяти весьма ценных произведениях живописи.

— Извините. — Клео швырнула визитную карточку в мусорную корзинку. — Ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о картинах Латтрелла.

Спарк улыбнулся невозмутимой улыбкой.

— Я искренне верю, что вы также многого не знаете и о мистере Максе Форчуне. Если бы вы что-то знали, вы бы вели себя с ним более осмотрительно. Это очень опасный человек, мисс Роббинс.

— Послушайте, мистер Спарк, мне уже порядком надоела игра с поиском пропавших картин. Джейсон Керзон не оставлял в гостинице никаких картин. Поверьте мне, если бы он их оставил, я бы давно на них где-нибудь наткнулась.

Спарк заулыбался еще шире.

— Меня интересует не то, оставил ли здесь Керзон картины, а скорее то, сколько вы за них хотите.

— Что вы говорите? — Клео в изумлении уставилась на Спарка. — Я вам только что сказала, я не знаю, где они. А если бы знала, то отдала бы их Максу, а не вам. Он первый на них имеет право.

— Я вижу, пронырливый мистер Форчун успел обманом заручиться вашей поддержкой. — Спарк удрученно покачал головой. — Или он завоевал вашу симпатию рассказами о своей горестной судьбе? Хочу вас честно предупредить, вы сделаете непоправимую глупость, если отдадите картины Максу Форчуну.

— Почему? — выпалила Клео.

— Потому что у него нет на них ни юридического, ни морального права. Он охотится за ними лишь потому, что это выдающиеся произведения искусства, которые он мечтает присоединить к своему частному собранию. Я обязан вас предостеречь, мисс Роббинс, Форчун не остановится ни перед чем, если он задумал получить понравившуюся ему картину для своей галереи. Он способен на все.

— А вы, мистер Спарк? Как далеко готовы пойти вы?

Спарк с невольным уважением посмотрел на Клео.

— Я могу быть в равной степени упорным, милочка, но у меня несколько другой подход.

— Какой же?

— Я готов заплатить вам за картины справедливую цену.

— Неужели? — Клео с сомнением посмотрела на Спарка. — Макс говорит, они стоят четверть миллиона.

Спарк снисходительно улыбнулся.

— Форчун всегда был склонен к преувеличению. Пятьдесят тысяч — вот их реальная цена. Хотя могу гарантировать, что лет через пять сумма значительно возрастет. Но согласитесь, пять лет — это долгий срок. Сегодня я готов заплатить за картины двадцать пять тысяч.

— Давайте прекратим этот разговор.

— С вами трудно сторговаться, мисс Роббинс. Хорошо, даю вам тридцать тысяч.

— Вы когда-нибудь отказываетесь от достижения своей цели?

— Никогда. И Макс Форчун тоже. Сколько он предложил вам?

— Ни единого цента, — честно призналась Клео.

— Он еще предложит, — успокоил Спарк. — Если, конечно, не выпросит их у вас задарма. Он это умеет. Будем надеяться, вы не уступите. Позвоните мне, когда он даст последнюю цену. Я дам вам больше.

— Никакой последней цены не будет, мистер Спарк, потому что в «Гнездышке малиновки» нет картин Латтрелла. Думаю, вы заметили, я предпочитаю другого рода искусство.

Спарк пренебрежительно взглянул на морские пейзажи Джейсона.

— Я вижу.

— Красота в глазах смотрящего, не так ли, мистер Спарк?

Спарк повернулся к Клео.

— Хочу вас также предостеречь, мисс Роббинс, если вы задумали сами продать картины. Чтобы продать такого рода шедевры, нужны связи. У меня они есть. У вас их нет. Пожалуйста, помните об этом, когда будете принимать решение.

Спарк повернулся на каблуках и покинул гостиницу.

Огни «Гнездышка малиновки» приветливо светились сквозь пелену снега с дождем. Макс не спускал с них глаз, приближаясь к гостинице. Он испытывал новое непонятное чувство. Немного воображения, и он мог бы представить, что возвращается домой после долгой, утомительной, но успешной поездки. Домой, где ждет горячий обед, любящая семья и женщина, которая бросится к тебе в объятия, как только ты появишься на пороге.

Однако Макс был мало склонен к подобной пустой игре воображения. Он значительно лучше представлял себе логические закономерные последствия провала. И тут он вынужден был признать, что потерпел поражение. Он не привез с собой Бена, и было мало надежд, что Бен скоро вернется по собственной воле.

Макс притормозил, въезжая на стоянку у гостиницы. Его не радовала предстоящая встреча. Но, по крайней мере, он уже упаковал вещи и был готов к отъезду. Разница только в том, что на этот раз он покидал нечто для него значимое.