Мечты сбываются

Он ждал, что Лиза потянется за сигаретой, но она вместо этого забрала у него всю пачку и закинула так далеко, как смогла.

— Эй!

Пока он следил за полетом сигаретной пачки, она забрала у него сигарету изо рта и раскрошила в пальцах.

— Не делай этого, Харлан, — спокойно сказала она.

— Теперь ты тоже будешь об этом заботиться? Все, чего я хочу, — побыть в одиночестве. Ты мне не нужна. Мне никто не нужен.

Он сказал это громко и четко, но блеск в его глазах говорил о чем-то совсем ином. И Лиза предпочла поверить тому, что она видела, а не собственным ушам. Этот проблеск уязвимости дал ей силы обрести почву под ногами.

— Очень плохо. Потому что на свете есть люди, которые заботятся о тебе.

— И, как я полагаю, ты собираешься уверить меня, что ты одна из них, — с жестокой издевкой протянул Харлан.

— Да.

— Ну что ж, прекрасно. У меня столько друзей, сколько я в состоянии купить. И разве я плачу им недостаточно?

Он кипел, как вулкан перед извержением, и лучше было бы не попасть под эту раскаленную лаву. Но Лиза осталась, потому что внезапно испугалась за него. Он выглядел больше растерянным и страдающим, чем грозным.

— Тебе не идет жалеть самого себя, Харлан.

Он не двинулся с места. Лиза чувствовала его напряжение. Вместо мощного взрыва раздался свист спускаемых паров.

— А кто ты такая, чтобы говорить со мной подобным образом? Я сделал тебя такой, какая ты есть. Без меня ты так и металась бы от одной дурацкой диеты к другой и жаловалась бы, что они не помогают. Ты должна быть благодарна мне за свою работу и за этого твоего красавчика-приятеля, так что будь поосторожнее в своих высказываниях.

Харлан коротко взглянул на нее, и глаза его были похожи на два озера ртути. Ее губы предательски задрожали, затем сжались в одну линию. И голос прозвучал неожиданно твердо:

— Спасибо, мистер Джеймсон. Я рада, что мне представился случай лично поблагодарить вас за вашу работу.

Затем она повернулась и с достоинством, ничуть не уступающим Мэгги, пошла прочь.

— Лиза!

Это был приказ. Лиза продолжала идти, заставляя себя не оглядываться.

— Лиза!

В его голосе послышался гнев. Она пошла быстрее. Потом услышала тихое ругательство и последовавший за этим глухой звук удара. И короткий вскрик, который заставил ее обернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как он опускается на палубу возле стены. Харлан издавал странные звуки, нечто среднее между стоном, смехом и плачем. Когда Лиза приблизилась к нему, он поднял голову. Выражение его лица было крайне удивленным.

— Кажется, я сломал руку. Поврежденную руку он прижимал к груди, и Лиза тут же опустилась на колени рядом с ним.

— Ох, Харли, нет! Дай, я посмотрю! С кем ты дрался?

— С этой стеной. Чертова стенка оказалась куда тверже моих костей. — Он вздрогнул от боли, когда Лиза легонько потянула его руку к себе, чтобы осмотреть ее. Никаких видимых повреждений не было, но до самого локтя рука невыносимо болела. — Мой доктор всегда говорил мне, что нужно куда-нибудь направлять свою ярость. Я полагаю, он считал, что ломание костей — вполне подходящее направление. О-ох!

— Не думаю, что он имел в виду стальную стенку, — Лиза бережно держала его руку в своих. Она с максимальной осторожностью разогнула его пальцы, потом заставила согнуть их. — Полагаю, ничего особенно важного ты не повредил. Но тебе лучше бы пойти к корабельному доктору, пусть посмотрит. Ты мог что-нибудь раздробить.

И стараясь выяснить, чем же была вызвана эта неистовая вспышка гнева, она прямо взглянула на него.

— Что случилось?

Гордость заставила Харлана промолчать еще несколько секунд, а потом все, что было готово взорваться, вылилось наружу бурным потоком.

— Было с тобой такое — в кои-то веки почувствуешь себя хорошо, а потом все идет ко всем чертям в один момент? — В голосе его Лизе послышались жалобные интонации.

— Да, — призналась она.

Харлан прикрыл глаза в полном изнеможении.

— Почему никто не может дать мне того, что мне нужно?

— Они дают тебе лучшее, Харлан, тебе и твоей компании.

— Этого может быть недостаточно.

— Почему? Что случилось?

— Местные проблемы, сроки, продажа, а потом я узнал сегодня утром, когда мне звонили, что могут возникнуть проблемы с лицензиями. Ох, Лиза, я люблю их всех. Это не они вредят мне, это я подвел их. Если я сломаюсь, им будет плохо. Если я приму неверное решение… Я не смогу второй раз вернуться домой неудачником. Я этого не перенесу.

— Почему? — спросила Лиза с нежной заботливостью и, стараясь разрядить обстановку, шутливо спросила: — Неужели боишься гнева родителей?

Все так же держа его руку, стоя на коленях рядом с ним, с ласковой и заботливой улыбкой она в этот миг была прекраснее всех женщин мира.

— Они, может, и позволят мне проваляться на диване пару недель, жалея себя, а потом вручат мне новый чемодан и снова погонят меня туда же. — Он слабо улыбнулся. Эта улыбка разрывала Лизе сердце на части. Харлан выразительно вздохнул. — Я устал. Я совершенно разбит, но должен двигаться дальше. И не могу остановиться.

— Почему?

Он неловко пошевелился, услышав это «почему», не желая признать, что это коротенькое слово заставило его задуматься.

— Потому что я не знаю как. Я устал и растерян. Я плохо контролирую себя, когда должен быть хладнокровным и сильным. Я не могу отвлечься от работы. Это все, что у меня есть. Я боюсь, что если я отступлю на шаг, я что-нибудь потеряю, и не могу себе этого позволить. Я достигаю своего во всем, что зависит от меня.

— Харлан, у тебя лучшая в мире группа сотрудников. Верь им. Они все профессионалы и твои единомышленники. Они прекрасно знают свою работу. Дай им простор для творчества, и тогда ты можешь свободно вздохнуть.

Он молчал и, кажется, размышлял над тем, что было сказано, поэтому Лиза добавила:

— Ты уже говорил им об этом лицензировании?

Харлан покачал головой и тихо ответил:

— Сегодня днем у меня голова была занята совсем другим.

Он снова помрачнел, еще сильнее, чем прежде, но теперь это уже не грозило взрывом. По крайней мере, так показалось Лизе.

Впервые он открылся перед кем-то. Раньше он никогда этого не делал, даже перед Мэгги. Он никогда не говорил о страхах или усталости. Его бывшая жена была последней, кто видел его уязвимым. Но с Лизой все было как-то иначе. Лиза смягчила острые углы в его сознании так же, как горячую боль в руке своим нежным прикосновением. Она была похожа на живительный дождь после бурной грозы с громом и молниями. И это было довольно смешно, потому что, хотя Лиза и была источником его страдания, она сделала так, что он почувствовал себя лучше. Да и вообще Харлан не так волновался за свой бизнес, как за Лизу. Он знал пути профессионального успеха. Но сомневался в себе, когда дело доходило до области чувств. Харлан боялся поражения, когда доходило до личных отношений, и он был во всеоружии, когда смотрел в заботливые серые глаза Лизы. Ему на память пришли издевательские слова Чака. Были ли они правдой? Неужели Лиза попросту использовала его? Дьявол, он никогда не прислушивался ни к чьим словам, когда следовало принять важное решение. Так почему начинать это делать теперь?

Он сел поудобнее и усадил Лизу к себе на колени. Ее голова склонилась ему на грудь, и Харлан погладил ее своей здоровой рукой. Ее близость пробудила мучительное воспоминание — о ее сладких губах, ее жаждущем теле, нежных ласках, — и это было невыносимо. Он не имел ни малейшего понятия, как справиться совсем этим.

В бизнесе он мог собрать лучших консультантов, устроить мозговой штурм с привлечением сотрудников своей компании, заглянуть в толстые умные книги, но здесь, когда дело дошло до материй сердечных, он был совершенно один и не мог ни на что опереться, кроме себя самого. Инстинкт подсказывал ему, что он должен покрепче ухватиться за Лизу и удержать ее навсегда. Гордость нашептывала ему: «Она принесет тебе боль и страдания. Ты не нужен ей сам по себе. Не будь глупцом».