Уравнение с четырьмя неизвестными (СИ)

Как раз в это время и заиграл телефон.

— Алло!

— Вера, наступило послезавтра, — чертов Каминский не говорит «алло» и не здоровается, очевидно, это такой образ мысли.

— Сегодня сегодня, а послезавтра будет послезавтра, — выдала я кусочек глупости, надеясь сбить его с мысли. Но Влад не поддался:

— Послезавтра наступило, и я хочу тебя увидеть до дрожи в пальцах, Вера. Пойдем в ресторан? Куда ходят нормальные люди? Я надену галстук, хочешь? И поедем на лимузине. А хочешь, купим тебе платье и уже потом поедем в ресторан? Или хочешь, я найму карету с белыми лошадьми, из тех, что катают детишек на площади? Я очень романтичный и у меня полно дурацких идей, но я так хочу тебя видеть, что забыл большую часть. Вера, где ты? Я приеду.

— Нет, не надо приезжать. Я на Посольской. Я сейчас куплю торт и приду к тебе в гости, ты же тут неподалеку живешь? Я куплю торт и приду к тебе пить чай. Как нормальные люди, да? И надень галстук. А рубашку и штаны можешь не надевать. И я не собираюсь все двадцать минут слушать твое пыхтение, так что не доставай гарнитуру. Адрес?

— Посольская, тринадцать, квартира сорок два, второй подъезд, второй этаж. Торт я люблю «Черный лес», если что. И я не уверен, что у меня есть галстук…

Я бросила трубку.

***

Я позвонила. Дверь открылась. Влад Каминский стоял в тесной «чешской» прихожей, одетый в черные боксеры и яркий галстук с искрой. И у меня сразу и бесповоротно снесло крышу от этой картинки. Не уверена, что моя курточка падала так же зрелищно, как давеча косая Влада, а сапогам моим до его концертных вообще никогда не допрыгнуть. Но зато у меня был торт, и вот он очень эффектно себя повел, ляпнувшись с метровой высоты на ламинат, и жалобно плюхнул при этом. И я запрыгнула на него, как кошка на дерево, обхватила ногами, сунула язык в его сладкий рот и почувствовала себя совершенно счастливой.

И он внес меня в квартиру, крепко прижимая к себе своими пальцами, от которых я так тащилась в прошлый раз. И он стаскивал мои джинсы, повторяя сквозь поцелуи: «Платье, черт возьми, платье!» И я чуть не сломала зуб об тяжелую серьгу с чернением. И он испортил мой новый лифчик из «Инженю», купленный по наводке Ли. И мы обошлись почти без прелюдии, если только можно считать прелюдией судорожное стаскивание вещей и болезненные стискивания, и укусы, и почти пинки, которыми он награждал меня, пока раскладывал по кровати, и вдавливал всей тяжестью в жесткое гобеленовое покрывало, и, наконец, нанизал, как шашлык, на свой… О, мой бог! Да!

Я запросила пощады минут через тридцать, когда у меня снова заболели все мышцы, а чертов Каминский, похоже, не собирался останавливаться на достигнутом. Пришлось подключить фантазию и заставить-таки Влада зарычать и задергаться, и наставить синяков на моих бедных бедрах, и взлететь к облакам. И свалиться на меня всей тушей, опять!

— Ты самая невероятная женщина на свете, Вероника Романова, ты знаешь это? — спросил он минутой позже, поглаживая мое плечо кончиками пальцев.

— Ты тоже неплох, Каминский, очень хорош, я бы сказала.

— Но хуже, чем в прошлый раз, наверное, — очень грустным голосом сообщил Влад.

— Из чего такие выводы? — насмешливо поинтересовалась я.

— В прошлый раз ты все-таки назвала меня милым. А сегодня я только и слышу «Каминский».

— Милый, у тебя есть полотенце? — поинтересовалась я и пошла в ванную. Влад порывался мне помочь, но я вытолкала его за дверь и с удовольствием вымылась.

Потом мы чинно и благородно уселись пить чай с тортом. После двух кусков в кофейне я уже смотреть на торт не могла, казалось бы, но после гимнастики с Владом аппетит проснулся снова. Так что я, в новенькой майке Silver Solid, чинно ела торт и поглядывала на Влада. Влад в одних трусах и уже без галстука, не менее чинно пил чай и тоже ковырял свой кусок. И всё это было так мило, так естественно, так, как бывает у нормальных людей! Ничто не предвещало. Но Каминский не был бы Каминским, если бы просто попил чаю.

— Ты пришла, потому что хотела меня? — спросил вдруг Влад.

Я не знала, что ответить. Поэтому быстро сунула в рот кусок торта и стала вдумчиво жевать.

— Или ты пришла, потому что пожалела меня?

Час от часу не легче! А теперь что я должна ответить?

— Или потому, что очень красивый парень лежит в больнице, и тебе скучно?

Твою мать! Я отхлебнула чаю и сказала:

— Я пришла, потому, что хотела тебя увидеть. Потому, что поговорила с Ли.

Н-н-на! Получай! Ну, как оно? Отдача не замучила?

— Вот как. И что тебе сказала Ли?

— Что ты пнул ее в спину, — боже, я ужасно не хочу этого говорить! Зачем я сказала? Что теперь будет?

— Ну и? Ты веришь?

— Там были только вы трое, так что я не знаю, кому верить. Но с тобой я только что переспала, а с Ли — нет. Такие дела.

— Я не пинал ее в спину. Но, возможно, я дернулся. И задел спинку ее сидения. Это возможно. Я не помню этого, но это возможно. Именно потому, что это возможно, я не убил Ли тогда.

Круто. Это возможно. Возможно, что вы оба ее убили. Или никто не убивал. Но в любом случае за рулем была Ли. А ты чистенький, Владка. Круто. Это возможно!

Мне расхотелось торта. И чаю. И Влада Каминского. Расхотелось.

Влад прочел мои мысли, не иначе:

— Ты думаешь, я хочу остаться в этой ситуации белым и пушистым? Свалить всё на Ли? Это не так. Я все эти годы думаю, мог ли я действительно толкнуть ее. Может это быть моя вина? Может, еще как может. Я готов был придушить ее, не то, что толкнуть. Но я не помню этого. Я помню только, как Ли повернулась всем телом к Крисе, а Крис потянулась к ней. Я знаю, что Ли абсолютно точно не видела дороги, когда все случилось. Она видела только Крису. Я проводил эксперимент: выехал на трассу, разогнался до ста двадцати и несколько секунд смотрел на правое сидение. И чуть не улетел в кювет. А ведь я был сосредоточен, спокоен и один в машине. А у Ли всё было иначе. Я не верю, что Ли не виновата. Мой гипотетический пинок не решал, она просто не смотрела на дорогу, не вела машину — она целовала Крис. Ей было наплевать на все, на безопасность, на мои трепыхания — для нее существовала в ту секунду только Крис. Поэтому, а еще для того, чтобы не сойти с ума, я принял такую формулировку. Это возможно. А теперь, я вижу, ты больше не хочешь быть здесь? Ну что ж, я понимаю. Я даже не буду звонить тебе. Подумай об этом, и позвони мне сама, когда захочешь.

Я встала и медленно пошла в прихожую. Вынула из куртки телефон и набрала номер.

Реверс:

— Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, и двадцать восемь. Все верно. Держи! — Ли швырнула сверток на колени худого, даже изможденного, неопрятно одетого парня, — Какие новости в мире, Порки?

— Спасибо, Ли, — парень запихал сверток под свитер, — новости в мире порки – это симпатичный каламбур. А новости разные. Говорят, будет новый налог на мотоциклы. Никита Волчонок сильно побился на прошлой неделе. В «Роджере» была грандиозная драка, Пашка-барабанщик, ну знаешь его, из Silver Solid, выбил Лехе зуб. Марина-мандарина сменила молчела, теперь у нее новый мальчик, совсем ребенок, так забавно выглядит. Кстати, у Каа новая девушка, Жюли вся в соплях по этому поводу.

— У Каа? Давно? — Ли нахмурилась.

— Насколько я знаю, недавно, но новый альбом написан про нее и для нее. Некто Вера. Говорят, ничего особенного, с Жюли не сравнить. Но Каа, он же с придурью, так что…

— Хорошо, спасибо за новости, Порки. Иди, и о наших делах, будь добр,не трепи языком, да?

— Я что, похож на дурака? — Порки улыбнулся, — может, для тебя что-нибудь интересное узнать? Я недорого возьму.

— Без тебя узнаю. Давай, давай, иди.

Ли вскочила на байк, позабыв про шлем и все остальное. У Каа новая девушка. Некто Вера. Твою мать!

Глава 16

Аверс:

Я балансировал на грани сна, но поспать мне не дали. Двери открылись, и вошла докторша. О, что это была за докторша! Глаз не оторвать! Настоящая красавица, без дураков. Она подняла глаза от каких-то бумаг, вероятно от моей истории болезни, и приветливо улыбнулась мне: