А может, это любовь?

— У него была истерика.

— О Господи, мне тогда было пять лет! — процедил Джо сквозь зубы. — А одеваться, как Дороти, меня заставляли вы, девчонки!

— Ему это нравилось.

— Девочки, вы смущаете вашего брата, — укорила Джойс.

Габриэль отпустила талию Джо и небрежно забросила руку ему на плечо. Его загорелые щеки подозрительно раскраснелись, и она едва сдерживала смех.

— А теперь, когда ты уже не ходишь в платьях и красных туфлях на шпильках, ты стал завидным женихом? — спросила она.

— Он отличный парень, — заявила сестра.

— Любит детей.

— И домашних животных.

— Он хорошо обращается со своим попугаем.

— И умеет мастерить.

Но тут одна из сестер прервала этот поток похвал. Она обернулась к остальным и покачала головой:

— Ну нет, мастер из него никудышный. Помните, как он разобрал на части мою говорящую куклу Полу, чтобы посмотреть, почему она ходит?

— Ага, а потом так и не смог приделать ей ногу. Кукла все время заваливалась набок и дергалась.

— После этого Пола уже не могла говорить.

— Зато, — другая сестра попыталась выправить положение и напомнить остальным, что они должны дать Джо положительную характеристику, — он сам стирает свои вещи.

— Верно, и больше не красит свои носки в розовый цвет.

— Он прилично зарабатывает.

— У него…

— У меня целы все зубы, — буркнул Джо, — а еще у меня нет волос на спине и до сих пор встает член.

— Джозеф Эндрю Шанахан! — охнула его мама и закрыла уши стоявшим поблизости детям.

— Вам что, больше не с кем поговорить, женщины? — спросил он.

— Пойдемте! Мы его разозлили! — Сестры быстренько собрали в кучу своих детей и дружно попрощались.

— Приятно было познакомиться, — сказала им Габриэль.

— Пусть на следующей неделе Джо приведет вас к нам на обед, — вставила Джойс, прежде чем удалиться в парк вместе с остальными.

— В чем дело? — резко спросил он. — Ты что, решила поквитаться со мной за вчерашнее?

Она убрала руку с его плеча и качнулась на пятках.

— Совсем чуть-чуть.

— Ну и как, тебе легче?

— Не хотелось бы в этом признаваться, но я чувствую себя отлично, Джо. Никогда не думала, что месть так приятна.

— Ну что ж, радуйся, — теперь настал его черед улыбаться, — но учти: мстительность — скверное качество.

Глава 10

Джо хмуро сдвинул брови, видя, как быстро исчезли в толпе его сестры и мама. Что-то слишком легко они оставили его в покое! Обычно, если он начинал, злиться, они добивали его до конца. Почему они не вытащили на свет еще несколько надоевших пыльных историй? Впрочем, он догадывался: причина крылась в той женщине, что стояла рядом с ним. Его родные явно решили, что Габриэль — его девушка, хоть он и уверял их в обратном, а потому наперебой старались выставить его перед ней завидным женихом. Странно. Кажется, одного взгляда на Габриэль должно быть достаточно, чтобы понять: это не его тип женщины.

Он оглядел ее красивое лицо, растрепанные волосы и гладкий голый живот, который вызывал в нем желание упасть на колени и приникнуть губами к его нежной коже. Она облачила свое роскошное тело в костюм, который он мог в два счета с нее сорвать.. Интересно, она сделала это нарочно, чтобы свести его с ума?

— У тебя милые родственники.

— Не такие уж и милые. — Он покачал головой. — Просто они пытались произвести на тебя впечатление — на случай, если ты станешь их невесткой.

— Я?

— Не обольщайся. Они были бы рады чуть ли не любой женщине. Почему, как ты думаешь, они мололи всякую чушь насчет моей любви к детям и домашним животным?

— О! — Габриэль удивленно округлила большие зеленые глаза. — Неужели они говорили о тебе? А мне показалось, речь шла о ком-то другом.

Он подхватил бумажный пакет, который принес из кафе.

— Не выводи меня из терпения, а то я скажу Дагу, что ты желаешь прочистить кишечник. — С губ ее слетел тихий смех, и Джо застыл как вкопанный. Эти женственные звуки были такими сладкими и волнующими, что уголки его губ приподнялись в невольной улыбке. — Пока. Увидимся завтра утром.

— Завтра я буду здесь.

Джо отвернулся и стал пробираться сквозь фестивальную толпу к стоянке, на которой оставил свою машину. Надо проявлять осторожность, дабы не проникнуться к Габриэль чрезмерной симпатией. Она для него всего лишь тайная осведомительница, средство для достижения цели. Нельзя смотреть на нее как на желанную женщину, которую он с удовольствием бы раздел и обследовал языком. Он и так уже безнадежно запутался в этом деле.

Джо пробегал взглядом по толпе, подсознательно выискивая наркоманов — курильщиков марихуаны с отекшими глазами и нервных, суетливых героинщиков. Все они думали, что владеют своим кайфом, тогда как кайф со всей очевидностью владел ими. Вот уже почти год Джо не работал в отделе по борьбе с наркотиками, но порой, особенно в людных местах он по-прежнему смотрел на мир глазами наркомана. Так его обучили, и он не знал, когда теперь избавится от этого навыка. Среди его знакомых были копы из «убойного» отдела, которые, проведя на пенсии десять лет, продолжали видеть в каждом встречном либо потенциального убийцу, либо жертву.

Бежевый «шевроле-каприс» стоял на боковой улочке рядом с библиотекой. Он вырулил на проезжую часть вслед за полицейской машиной без опознавательных знаков, пропустил вперед микроавтобус и вклинился в транспортный ряд. В памяти всплыли улыбка Габриэль, вкус ее губ и нежная кожа, которую он ощупывал руками. Перед глазами появилось гладкое бедро, мелькнувшее в вырезе юбки. В паху заныло от острого желания, и он попытался прогнать ее из своих мыслей. Эта женщина — сумасшедшая, и вообще от нее одни неприятности. Из-за нее его могут лишить должности и разжаловать в уличные патрули. Нет уж, спасибо! Он едва остался жив в ходе последнего расследования и не хотел опять через это пройти.

Это случилось почти год назад, но ему никогда не забыть дознания в министерстве юстиции и многочисленных интервью. До конца своих дней он будет помнить, как гнался за Робби Мартином по темному переулку, будет помнить вспышку оранжевого пламени, вырвавшуюся из «люгера» Робби, и его собственные ответные выстрелы. А потом он лежал в переулке, сжимая в руке пустой «кольт» сорок пятого калибра. Ночную тишину разорвал вой сирен, по деревьям и стенам домов заплясали красные, белые и синие отблески «мигалок». Из раны в бедре сочилась теплая кровь, а в двадцати футах от него распласталось неподвижное тело Робби Мартина. Его кроссовки явственно белели в темноте. Мысли в голове у Джо лихорадочно прыгали. Он что-то кричал парню, но тот его уже не слышал.

Потом он лежал в больнице. Мама и сестры рыдали у него на груди, а отец сидел в ногах и молча смотрел на него. Нога Джо была укреплена на металлической подпорке. Он снова и снова прокручивал в голове события этого вечера, заново продумывая каждый свой шаг. Может, он зря погнался за Робби по тому переулку? Может, надо было его отпустить? Он знал, где парень живет, и мог бы дождаться подкрепления, а потом подъехать к его дому.

Мог, но поступил иначе. В конце концов, это его работа — гоняться за плохими парнями. Общество хочет убрать наркотики со своих улиц, это всем известно!

Это событие не стало главной новостью телеэфира, однако из Робби сделали эдакого типичного американского парня с ровными белыми зубами и ангельской улыбкой. Наутро после перестрелки газета «Айдахо стейтсмен» опубликовала на первой полосе фотографию Робби: тщательно уложенные, блестящие волосы и большие голубые невинные глаза, смотревшие на читателей, пока те пили свой утренний кофе.

И читатели задавались вопросом: а нужно ли было тайному детективу стрелять на поражение? Не важно, что Робби удирал от полиции, что он первым выхватил пистолет и был наркоманом со стажем. В городе, задыхающемся от растущих проблем, в городе, привыкшем спихивать всю вину за беспорядки на иностранцев и выходцев из других штатов, девятнадцатилетний наркоман, который родился и вырос здесь же, в Бойсе, не вписывался в представления граждан о себе и о своей среде обитания.