Осколки (СИ)

— Нет. Я точно сказал — доктору. На допросе я… просто разволновался, запутался. Я точно сказал, чтобы позвонила доктору…

— Почему ты так сказал, Стив? Это как-то связано с твоей дочерью?

Он вздрогнул, распахнул глаза:

— Откуда вы…

— Свои источники. Нет, можешь не отвечать, если не хочешь. Просто… вдруг мы сможем помочь? Похоже, звонок Оливии выбил тебя из равновесия настолько, что ты рискнул уехать с работы, нарушив все правила, чтобы встретиться с твоим попечителем из «Анонимных наркоманов».

— Да… да, вы правы, детектив, — Редклифф опустил голову. Затем похлопал себя по карманам, достал сигареты, зажигалку: — Не против, если я? – и, дождавшись разрешающих кивков, закурил, жадно затягиваясь. — У меня есть… была дочь. Она не моя официально, потому что я не успел жениться на её матери, признать отцовство… Мы с ней, с Сарой, с матерью моей девочки, когда познакомились, она уже курила травку… но я, по дурости, считал, что это ерунда, баловство. Я же сам... Потом родилась Салли. Сара при мне не употребляла, но я ведь редко бывал у них, я же в армии тогда служил, так то на базе, то на учениях… А пока меня не было, она, Сара,… по нарастающей. Я сначала своими силами боролся… а потом и сам подсел. Снова подсел. Я ведь в Ираке был, почти три года… ну, это еще до встречи с Сарой. Вернулся оттуда уже наркошей. Завязал. А вот с ней пять лет назад развязался… А когда Салли три года было, случилось… Однажды мы с Сарой были оба под кайфом, случился пожар. Спастись успели, но Салли надышалась дымом, чуть не погибла. И врачи потом сказали, мозг у нее пострадал. После этого она начала отставать в развитии. Я тогда испугался, снова пошел на реабилитацию. Потом в “Анонимные наркоманы”. И Сару уговорил. Только вот я завязал, а она – нет. При мне держалась, но стоило мне на базу уехать — я еще не уволился тогда из армии — срывалась. А два года назад… — он затушил о подошву окурок, покрутил головой — видимо, в поисках урны, вздохнул, сунул в карман. Тут же закурил новую сигарету: — Я на базе, дежурный зовет меня к телефону, срочно, среди ночи — только в экстренных случаях это разрешено. Я бегу, трубку беру, там Салли, кричит: «Папа, папа, мама не дышит, что делать?». А у меня и у Сары на тот момент был один попечитель, врач по профессии, ну и звали мы его не по имени, а просто — Доктор. Вот я Салли и говорю: «Звони доктору!». Она уже большая тогда была, семь лет, все понимала, знала, где телефон записан. Вот я ей — звони доктору, а сам — к начальству, отпрашиваться. Меня не отпускают, я в самоволку. Но пока то да се, пока с базы до города добрался… Сара умерла уже. Передоз. В доме уже полиция: Доктор скорую вызвал, а те — копов, ибо врачи же приехали уже на труп. А девочку мою забрала соцзащита. Я ведь так и не успел оформить отцовство, — он снова задергал кадыком. — Так что её передали в приемную семью…

— Мне очень жаль, Стив, — Мэйсон положила руку ему на предплечье, сжала. — Значит, когда позвонила Оливия…

— Да… я будто туда провалился, как будто снова там оказался. Слышу: “Что делать? Не дышит?”... будто Салли. Сказал девочке: «Звони доктору» и пошел на парковку. Сел в машину, поехал… опомнился уже возле нашего с Сарой бывшего дома. Растерялся. Не знал, что делать… Позвонил своему попечителю, он пригласил к себе. Я поехал к нему, мы поговорили, потом вернулся сюда… А вчера, когда вы за мной приехали, когда я узнал… да я сам себя обвинил! Ведь если бы меня не выбило, если бы я девочку расспросил, вызвал спасателей… она была бы жива, — Редклифф зажмурился, весь напрягся. Сейчас Кэлен было безумно жаль его. Но — и злилась она на него так же безумно. Потому что он прав: если бы он вызвал спасателей, маленькая Оливия была бы, скорее всего, жива. И Кэлен настолько разрывало от этих противоречивых чувств, что она ничего, совсем ничего не могла сказать. Просто стояла и смотрела. Зато Мэйсон — Мэйсон могла. И сказала, тихо, зло:

— Мы этого не знаем, Редклифф. И никогда уже не узнаем. Может, твоя реакция на её звонок уже ничего не изменила. А ты сходи к мозгоправу, иначе закопаешь ведь себя. Кстати, почему ты сразу не сказал, что у тебя есть алиби на время изнасилования и убийства Оливии?

— Потому что… здесь не знают, что я наркоман в завязке. Один армейский приятель мне помог сюда устроиться, подправил официальную биографию. Я не в курсе, как он это сделал. Если здесь узнают, меня вышвырнут. Я не могу потерять эту работу. Она мне нужна, чтобы… в общем, очень нужна.

— Чтобы получить опеку над дочерью? Понимаю. Ладно. Последний вопрос, Стив: если ты не педофил, какого черта у тебя в адвокатах Митчелл делает? Ты знаешь, что его обвиняли..?

— Да знаю! — Редклифф яростно сплюнул под ноги. — Это… дочь я не могу пока вернуть. Никак не получается добиться опеки. Борюсь вот уже два года, все напрасно. Однажды психанул, скандал устроил. Мне запретили с ней видеться. Судебное постановление. Так что я иногда хожу к её школе, смотрю через забор. Осенью как-то, когда я там стоял, ко мне подошел Митчелл. Принял меня за своего. Я сначала-то не понял, а когда разобрался — чуть не убил его. Думал, он меня засудит, но он не стал. Не знаю, почему. Еще и визитку мне свою сунул. Я её выкинул, но телефон увидеть успел. У меня на цифры память — зверская. Вот когда вы меня на допрос притащили, да обвинили в насилии над девочкой… наверно, от страха у меня этот номер в голове и всплыл…

— Ясно, — Мэйсон снова протянула ему руку. — Спасибо, Стив. И найми ты себе уже толкового адвоката, пройди тест на отцовство. Тебе самому не стремно, что твоя дочь растет в приемной семье? Борется он… плохо борешься! — в голосе зазвучала неприкрытая злость, Кэлен даже бросила на Мэйсон удивленный взгляд. А Мэйсон обожгла злым взглядом Редклиффа: — Откуда ты знаешь, что там с ней делают? Думаешь, ей там хорошо? Забери оттуда своего ребенка, Редклифф, не будь тряпкой! — хлопнула, скорее, двинула даже, его по плечу. Развернулась и пошла быстрым шагом к машине. Кэлен ободряюще улыбнулась Редклиффу и двинулась следом за Мэйсон. Чувствуя себя, почему-то, полной дурой…

Кэлен опустилась на водительское кресло, с тревогой посмотрела на нахохлившуюся, все еще сердитую Мэйсон:

— Что это с тобой? Чего ты на него накинулась?

— Ничего! — отвернулась к окну, а в голосе — злость. — Размазня! А еще мужик… не может отстоять своего ребенка.

— Мэйсон… — Кэлен прикоснулась к её руке. — Ты выросла в приемной семье?

— Если бы в семье! — она отдернула руку. Но зато повернулась и встретилась с Кэлен глазами: — Не хочу об этом говорить, окей? И не смотри на меня так… не буду я исповедоваться. Даже тебе.

— Как скажешь, напарник, — Кэлен мягко улыбнулась ей и запустила двигатель. — Давай о деле. Думаешь, девочка позвонила доктору?

— Ты же знаешь, не звонила она больше никуда. Мобильник был под телом Кравиц, а с домашнего, по данным оператора, больше не было звонков.

— Но с кем-то как-то она связалась… Иначе как объяснить, что… — Кэлен вдруг замерла от мелькнувшей мимолетно мысли… или воспоминания. Надавила на педаль газа: — Мэйсон, достань сзади маячок, кинь на крышу, — и дождавшись, пока удивленная Мэйсон, не задавшая, впрочем, ни одного вопроса, выполнит просьбу, врубила сирену. И еще добавила скорости.

— А ты, оказывается, с привилегиями, Амнелл? — Мэйсон хмыкнула. – Чего надумала?

— Проверить надо. Помнишь обстановку в комнате Оливии?

— Мммм… ну так, в общих чертах.

— Кажется, там была коробка от ”уоки-токи”… но я боюсь ошибиться. Нужно посмотреть фотографии.

— Думаешь, она с кем-то связалась по рации?

— Думаю. Думаю, Мэйсон. Но могу ошибаться.

Кэлен ворвалась в отдел, бросилась к своему столу, схватила папку со снимками с места преступления, принялась азартно, торопливо перебирать, даже не присев. Мэйсон опять где-то пропала, по крайней мере, ни у стола Кэлен, ни у своего не появилась. Ну, да и черт с ней, и не до нее! Кэлен сейчас было важно одно — подтвердить свою догадку.