Люби меня в темноте (ЛП)

Но оно случилось, и забыть я не смогла — и не могу до сих пор. Прошел год с того дня, когда я осознала, что не у всех любовных историй бывает счастливый конец.

Моя тетя говорила, что обманутое доверие подобно разбитой тарелке. Как ни старайся склеить ее, она никогда не станет точно такой же, как раньше. И вот она я, держусь за осколки нашей любви — нашего брака, — пытаясь не порезаться ими.

Порой у нас все относительно хорошо. В другие дни меня переполняет ненависть и обида, и я не могу смотреть на него без отвращения. А иногда, когда Уильям ласкает меня, у меня получается притвориться, будто я все придумала. Но даже спустя все это время, когда он берет меня за голову, как в тот день делал с ней, я переживаю его предательство заново.

Довольно.

Пока я продолжаю качать головой, Уильям расстегивает мою юбку и, когда она падает на пол, отодвигает край моих трусиков вбок. Комната начинает кружиться. Мои колени становятся ватными, и, чтобы не упасть, я прижимаюсь к зеркалу. Я хочу сказать, чтобы он перестал, что мне не хочется, чтобы он меня трогал, но заставить себя отказать ему я не могу. Онемевшая, я растворяюсь в чувственных прикосновениях его рук, безжалостно покоряющих мое тело. Моя воля отказывает. Он на коленях, я продолжаю стоять, но внутри обрушиваюсь с каждой минутой.

Любовь жестока, потому что она делает тебя слабой.

И Уильям наказывает меня за слабость снова и снова.

Проходят минуты, и весь мир, кроме нас, прекращает существовать. Уильям тянет меня вниз, на мягкий ковер. Его руки на мне. Язык двигается внутри меня вместе с жестокими пальцами. Чтобы не застонать, я до крови закусываю губу, но все равно и внутри, и снаружи чувствую только его — он повсюду.

Меня поглощает уничтожающий свет, и я кончаю с его именем на устах. Он встает надо мной на колени, зажимает свой член в кулаке, ласкает себя, быстро и сильно, и, когда из его груди исторгается стон, на мою юбку выплескивается его теплое семя.

Уставшие, мы лежим на полу, купаясь в посторгазменной неге.

Его пальцы поглаживают мое плечо.

— У меня для тебя кое-что есть.

— О?

Он поднимается, уходит к тумбочке возле кровати и достает что-то из ящика, потом возвращается обратно ко мне.

— Вот, — говорит он, протягивая белый конверт.

Меня тянет сказать, что не нужно так часто дарить мне подарки. Единственное, чего я хочу — чего я хотела всегда, — это его любовь. Я сажусь и скрещиваю ноги.

— А я ничего тебе не купила.

— Не страшно. — Он засовывает руки в карманы своих расстегнутых брюк. — Давай же, открой.

Последовав его указанию, я нахожу внутри ключ. Достаю его и начинаю рассматривать, поворачивая перед глазами.

— Что это?

— Ключ, — со сдержанным весельем отвечает Уильям.

— Я вижу, но от чего он?

— От квартиры в Париже.

— Мы поедем в Париж?

Кивнув, он наклоняется, чтобы тыльной стороной руки приласкать мою щеку.

— На следующей неделе я должен лететь туда по делам. И мне бы хотелось, чтобы ты поехала вместе со мной.

— Правда? — Мне ненавистен тот факт, что мой тон полон неверия и удивления, но припомнить, когда мой супруг в последний раз приглашал меня в деловую поездку, я не могу.

— Да, милая. Как только мои встречи закончатся, я смогу уйти в отпуск на пару недель, и остаток времени мы проведем, развлекаясь. Что скажешь, Вэл? Только ты и я. Вдвоем. Вдали от всего. Прямо как раньше.

— Как раньше… — Я даю словам задержаться на языке, заново открывая их вкус. — Думаешь, такое возможно?

— Не знаю, но мы можем попробовать. — Он садится на пол. Тянет меня на себя, и его всеобъемлющие объятья лишают меня воздуха, необходимого, чтобы дышать. Зарывшись лицом в мои волосы, он издает подавленный вздох. — Я хочу, чтобы наши отношения вновь стали такими, как до того… — Он откашливается. — До того, как я облажался.

— Ты серьезно? — Я боюсь открывать дверь в свое сердце и снова впускать его.

— Милая, послушай. Последние два года были дерьмовыми, но я люблю тебя. Хватит нам притворяться, будто все хорошо. Давай разберемся с нашими проблемами по-настоящему.

— Я хочу тебе верить, но… Уильям, мне страшно.

— Я понимаю. Давай сделаем вот как. В Париже начнем, а когда вернемся назад, черт, я даже схожу вместе с тобой на семейную терапию. — Его ладонь накрывает мой пустой, плоский живот. — И еще, возможно, пришла пора заселить нашу детскую.

— О, Уильям. — Мой голос срывается. — Ты правда этого хочешь?

— Да, милая.

Дрожащими пальцами я касаюсь его лица, и в моей душе начинает прорастать семя надежды.

— И все будет как раньше, да?

— Нет. — Уильям улыбается той самой чарующей, ослепительной улыбкой, в которую я когда-то влюбилась. — Лучше, чем раньше. — Он наклоняется и целует меня. Нежно и долго. Сладко и медленно. Поцелуем, полным прощения и обещания новых начал.

Осколки льда, окружающие мое сердце, окончательно тают, и я, растворившись в его объятьях, снова впускаю его туда.

Глава 2

— Мадам, мы приехали, — говорит водитель с тяжелым французским акцентом.

Очнувшись от грез, я осознаю, что мы припарковались около очень красивого здания. На черных воротах — табличка с надписью «Авеню Фош». Я чувствую в животе порхание бабочек. Здесь мы начнем восстанавливать из пепла наш брак.

Пока я смотрю, как Пьер выходит из машины и идет к двери, у меня начинает вибрировать телефон. Я достаю его из своей «биркин» и вижу, что это сообщение от Уильяма.

Уильям: Ты уже в апартаментах?

Я: Почти. Захожу в дом. Он прекрасен.

Уильям: Рад, что тебе нравится. Очень скучаю.

Я улыбаюсь. Такие простые слова, но они дарят мне ощущение счастья. Знать, что он скучает по мне… что я ему дорога.

Я: Тоже скучаю. Приезжай поскорей.

Уильям: Я буду там завтра.

Я: Буду лежать голой в постели. И ждать тебя.

Уильям: Боже, Вэл, ты меня убиваешь.

Слегка покраснев, я усмехаюсь.

Я: Хорошо. Поспеши.

Уильям: Я продержу тебя в постели несколько дней, ты это знаешь?

Я: Ловлю тебя на слове.

Желание и наслаждение витают вокруг меня, точно пьянящий парфюм, пока Пьер открывает мне дверцу, и я выхожу из черного «мерседеса». Замерев на миг, я осматриваюсь. Через дорогу виднеется милый парк и жилые дома. С эмоциями, переполняющими меня, красота и романтика парижской архитектуры впечатляет еще сильней.

— Вы не могли бы занести внутрь мои чемоданы? — говорю я, передав Пьеру ключ. — Я хочу еще немного здесь постоять.

— Oui, мадам.

Проводив его взглядом, я вновь концентрируюсь на пустом парке через дорогу. Листья деревьев шелестят под порывами легкого прохладного ветерка. Завороженная, поглощенная их танцем и музыкой, я представляю, что они шепчут мне свои тайны, говорят, что мы поступаем правильно, что я приехала в нужное место. И во мне медленно-медленно, словно новый рассвет, распускается теплым светом надежда. Сделав глубокий вдох, я наслаждаюсь видом еще немного, после чего по-новому бодрым шагом захожу в дом.

Пьер отнес мои чемоданы в спальню и ждет моих следующих распоряжений. Я оглядываю апартаменты, арендованные Уильямом на неопределенное время, и любуюсь элегантным декором. Мебель и стены здесь — холодных белых и серых тонов. Все сочетается. Все услаждает взор.

Костяшками пальцев я провожу по сверкающей поверхности деревянного столика, стоящего в центре прихожей.

— Этот дом — просто нечто.

Пьер согласно кивает.

— Мадам, это все?

Я снимаю тренчкот.

— Да, большое спасибо.

Встав напротив, он протягивает мне визитную карточку.

— Вот мой телефон. Если я вам понадоблюсь, звоните в любое время. Ассистент вашего мужа нанял меня на все время вашего пребывания в городе.

— Обязательно позвоню. — Я забираю визитку и, негромко смеясь, провожу пальцами по прохладному кусочку картона. — Я ведь даже не знаю, где здесь продуктовые магазины.