Так просто сказать люблю

– Выбрось эту карточку, – повторила я. – Если он меня действительно узнал и я понадобилась ему по делу, он сам появится на моем горизонте. А если нет, мне тем более его телефон не нужен. Я теперь замужем.

Глава II

Всю жизнь я делала все назло матери. И замуж первый раз вышла исключительно наперекор ее воле. Ей активно не нравился мой избранник, а мне, как теперь понимаю, он, в основном, потому и нравился, что мать невзлюбила его с первого взгляда. Наконец-то я смогла настоять на чем-то своем!

Впрочем, даже назло ей я не смогла долго с ним прожить. Полгода мы с первым мужем дрались и жутко ругались. А потом развелись. Совместное проживание с моей дорогой мамой, конечно, разводу способствовало. Однако, полагаю, и отдельная жилплощадь наш брак не спасла бы. Очень уж мы были разные.

За моим разводом, разумеется, последовала волна сетований, нравоучений и упреков со стороны матери. «Если бы ты меня слушала!», «Когда же ты наконец перестанешь считать себя умнее всех!», «Вот настояла на своем и получила! А ведь тебя предупреждали!» И ведь выходило, что она права. Мне ничего не оставалось, как молча все это выслушивать.

Правда, не во всем она была права. Например, в институт я поступила именно по ее совету. Мама моя, Софья Александровна Артамонова, физик. Доктор наук. Профессор. И дедушка мой, ее папа, тоже был известным физиком. А значит, в соответствии с логикой моей мамы, мой священный долг – продолжить семейную династию, чтобы она не угасла. При этом мама очень любила рассуждать на тему, что каждый должен заниматься своим делом и развивать способности, данные ему от природы. Не важно какие – лобзиком по дереву выпиливать, или высшей математикой заниматься, или шить бальные платья.

Главное – призвание. Единственным исключением из этой теории стала я. Мама упорно заталкивала меня в физику, словно не замечая, что у меня к ней нет ровно никаких способностей. Родительница моя будто ослепла. А я пошла у нее на поводу. Наверное потому, что у меня тогда не было ровным счетом никаких желаний и предпочтений, и десятый класс застал меня совершенно врасплох. Мне-то казалось, что выбор жизненного пути еще далеко. И вот пожалуйста: надо срочно решать, куда готовиться.

Институт я кое-как закончила, однако с физикой вышло не лучше, чем с первым замужеством. Любви у нас с профессией не получилось. Кстати, крах семейной и профессиональной жизни постиг меня одновременно. И я осталась, подобно героине сентиментального романа, без мужа и без работы. Впрочем, последнюю я очень быстро нашла, а потом так же быстро сменила, потом еще раз, и еще…

Кем я только не была. Секретарем. Менеджером. Помощником президента компании, которая состояла ровно из трех человек, включая меня, – президент, коммерческий директор и помощник президента. Через три месяца, после того как через нее прокачали все предназначенные для этого деньги, компания благополучно закрылась. Президент и коммерческий директор как свои люди получили солидные отступные, а я, человек наемный и посторонний, получила шиш. И с пустыми карманами радостно пошла дальше по жизненной дороге.

На некоторое время я довольно удачно устроилась менеджером еще в одну фирму, занимавшуюся оптовыми закупками продовольствия, а вскоре даже едва не вышла второй раз замуж. Однако все же не вышла. Опять назло маме.

Молодой человек мне очень нравился. Но, увы, еще больше он понравился моей маме. Мол, это был именно тот мужчина, который мне требовался. Идеальный муж для меня. Подобного я стерпеть не могла. Любовь моя куда-то испарилась, и мы расстались. Мама до сих пор не может этого забыть. По ее мнению, я совершила тогда роковую и непоправимую ошибку, о которой стану сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я и впрямь поначалу слегка раскаивалась, однако чем чаще моя родительница повторяла свою сентенцию, тем меньше оставалось от моих сожалений.

Потом разразился кризис 1998 года, и я лишилась работы. Сгорела моя фирма. Новые места никак не подворачивались, чем не преминула воспользоваться мама. Вопреки всякой логике, она все еще мечтала вернуть меня в физику. И уговорила! Я вернулась в институт. Нет, не в преподаватели. Для этого там слишком хорошо помнили мои успехи. Взяли меня лаборанткой. Мать моя ликовала:

– Годик, Таисия, поработаешь, все привыкнут к тебе, и в аспирантуру поступишь. Тем более, сейчас конкурсы небольшие. Диссертацию напишем. Защитишься и преподавать станешь. Это не твои шарашкины конторы. То открылись, то закрылись, то разорились. А престиж высшего образования сейчас повышается. Значит, кусок хлеба тебе обеспечен.

Возражать ей не имело смысла. Но мне было смешно. Как я смогу преподавать то, в чем ровным счетом ничего не понимаю! На должность лаборантки я, однако, согласилась: пересижу трудное время, а там посмотрим. Глядишь, экономика устаканится, тогда и найду что-нибудь поинтереснее.

Работа на кафедре оказалась не пыльной, хотя платили мне за нее сущий мизер. Можно даже сказать, почти совсем не платили. Зато свободного времени – хоть отбавляй. И почитать успевала в свое удовольствие, и компьютером халявным попользоваться. А главное, там я познакомилась с Виталием и написала свой первый роман.

Виталий как раз устроился к нам почасовиком. Основные деньги он зарабатывал в каких-то коммерческих фирмах, а преподавал у нас, чтобы, по его собственным словам, не потерять квалификацию.

– Понимаете, Тася, хобби у меня такое, – смеясь, объяснял он мне. – Люблю, видите ли учить. Ну, нравится мне это.

В общем, слово за слово, и у нас с ним завязался роман.

С написанным мною романом вышло гораздо сложнее. Писать я вообще-то любила с детства. Первый свой опус – сказку про плачущий ландыш – я сочинила в семилетнем возрасте и преподнесла маме на Восьмое марта.

Родительница моя прочла и почему-то ужаснулась. У нее прямо лицо пошло красными пятнами, хотя ничего страшного в моем произведении не было. Наоборот, это была трогательная история о том, как все мы должны беречь природу. Учительнице моей безумно понравилось. Ей, но не моей маме.

Аккуратно сложив листочек с моей писаниной, она прямо при мне порвала его. У меня от потрясения полились слезы.

– Таисия, это ужасная сказка, – отчеканила моя бескомпромиссная мать. – Главное, бабушке не рассказывай, что ты такое написала. Она очень расстроится.

Тут она и поведала мне первый раз теорию, что каждый человек должен заниматься своим делом. Я уже навзрыд плакала и, всхлипывая, промямлила:

– А может, это и есть мое дело.

– К делу должны быть талант и призвание, – с апломбом заявила мама.

До сих пор не могу понять, как она умудрилась разглядеть отсутствие или присутствие таланта в сочинении первоклассницы. Но приговор был суров:

– Таисия, ты к литературе бездарна. У тебя способности к физике.

Еще большая загадка! В первом классе о физике я имела представление куда более туманное, чем о литературе. Но, наверное, моей матери было виднее, а я в те годы еще не подвергала сомнению ее авторитет. Поэтому несколько последующих лет писала лишь сочинения, которые мне задавали в школе. И, кстати, получала за них сплошные пятерки.

Потом я опять не выдержала. Мне было десять лет, мы жили летом с бабушкой на даче. Я прочла «Затерянный мир» Конан Дойля и под сильным от него впечатлением принялась писать собственный фантастический роман.

Обратив внимание, что я, несмотря на великолепную погоду, часами просиживаю в своей комнате за столом, бабушка встревожилась:

– Вам разве в школе дали задания на лето?

– Нет, просто я…

К моменту нашего разговора у меня накопилось четыре исписанных мелким почерком школьных тетрадей.

– Вот, почитай, – протянула я ей начало своего детища.

Эпизод со сказкой у меня практически стерся из памяти. Как же я была глупа и наивна! Бабушка, нахмурившись, прямо в моей комнате села в кресло и начала читать. Я следила за ее лицом. Вскоре на нем воцарилось брезгливое выражение, с каким она обыкновенно убирала лоток за кошкой. Сердце мое сжалось от недобрых предчувствий.