Музыка Лондона. История одной любви (полная версия) (СИ)

- Ох, не закончится все это добром, - прошептала она, - ты скоро уедешь. Говорят, Аллен-Холл красивое поместье.

- Что мне с этого? – я прикрыл глаза, думая о том, что этот Аллен-Холл с его аристократами мне не нужен, но так хотел мой отец. Когда же я перестану быть его марионеткой.

Лето 1965.

Бетти.

Лошадь неслась просто галопом, я всегда любила быструю езду, когда ветер хлестал лицо, перебирал волосы. Мне всегда твердили, что однажды я сломаю себе шею, но разве это могло меня остановить? Я же Невеста Ветра, вот как меня звали все. Заметив машину деда, я решили скакать рядом с ней. Дед оживлено с кем-то болтал, мне плохо было видно его собеседника. Вдруг он меня заметил, опуская стекло.

- Бетти, быстро сбавь скорость, - крикнул он мне.

- Ага, - крикнула я, бросившись к короткому пути, ведущий в замок.

Я приехала раньше них, успев распрячь лошадь, дать сахар Северу. Они вошли в дом, с дедом был высокий юноша, я даже не успела переодеться. Диана распорядилась отнести его вещи в его комнату, предложив чаю, но потом ответила, что скоро будет обед. Виктор позвал нас всех. Из библиотеке вышла Дженни, Мери-Джейн и Анна пришли с улицы, а Гарри видно помогал Диане в саду, Алиса же видно опять бродила без дома, или лежала на кровати. Я подошла к Виктору, он поцеловал меня в щеку. Подняв глаза на юношу, по моему телу прошел электрический ток.

- Бетти, познакомься, это Фредди Бульдасара, я говорил вам о нем, - я протянула руку Фредди, похоже, он не знал, что делать, и просто ее пожал. Обида меня не захватила. Нагло я его разглядывала, а он, похоже, смущался. Он был красив, от него нельзя было отвести глаз. Его темные коровьи глаза, словно гипнотизировали, в них было что-то такое, чего я не могла понять. Темная кожа, немного неправильной формы нос выдавали его происхождение. Я оторвала взгляд от его длинных иссиня-черных волос, ямочки на подбородке, покатого лба.

- Очень приятно, - ответила я, - надеюсь, вам понравиться здесь, - он мне улыбнулся, моя рука по-прежнему покоилась в его большой руке, а длинные пальцы сжимали мои тоненькие пальчики.

Фредди.

Качели взлетали все выше и выше, иногда казалось, что они скоро достанут небеса. Яркое солнце било в глаза, освещая ее волосы золотыми лучами, как ангела. Качели еще выше взлетели, и она завизжала, выкрикивая мое имя, крепко хватаясь за толстые канаты. Могучие дерево даже не смело дрожать, только падали зеленые листки не выдерживающие того полета. Я еще раз сильнее толкнул качели, смотря, как она взмывает вверх, как она кричит от страха и радости. Еще раз решил сильнее толкнуть качели, но вместо этого она решила на полном лету спрыгнуть, нисколько не боясь сломать себе шею. Она прыгнула в мои объятья, повалив на изумрудную мягкую траву, заливисто смеясь, даже не замечая моего строго взгляда. Взять бы да отшлепать ее за такие проделки. Я скинул ее с себя, строго смотря в ее глаза цвета весенней травы после дождя, она улыбнулась своей слегка таинственной. Вот чертовка!

- Бетти, ты сумасшедшая! – из моего голоса испарилась строгость, я уже не мог ругать ее, как хотел.

- Да, я отчаянная, - проговорила она, смотря на меня. Я откатился от нее, садясь на траве.

- Горе тому человеку, кто свяжется с тобой, - произнес я, зная, что горе будет мне, - ох, и наплачется он с тобой.

- Ну, и пусть плачет, - она пожала плечами, - мне, что с того. Я выйду замуж за заморского принца!

- Ну, он должен же быть богатым, - начал было осторожно я.

- Конечно же, нет, деньги это не самое главное в жизни, - я изумился, хотя весь этот месяц она удивляла меня каждый день, - просто он должен меня обожать.

- Тебя и так все обожают, - я сорвал злак, зажимая его между зубов. Как же хотелось курить.

- Можешь, курить при мне, - Бетти потянулась к карману моих брюк.

- Я обещал твоей бабушке.

- А я разрешаю! – я снова толкнул ее на землю, слыша ее смех.

- Что за девчонка! Не человек, а ветер, - тоже засмеявшись.

- Я только с тобой ветер, Фредди, в Ирландии я не такая отчаянная, - Бетти оправила свой лиловый сарафан, - нам пора, а то Дженни тебя будет отчитывать.

- Дженни милая, а не мегера, - я поднялся с земли.

- Мы девушки из семьи Хомс, как атомное оружие, - вдруг сказала Бетти.

- Ну, да, вы все разные…

- Я же нравлюсь тебе больше? – я вздрогнул. И откуда она все знает?

- Нет, - она ударила меня по животу.

- Ах ты, врун! – она быстро вдела ноги в шлепанцы, кидаясь в сторону парка, ведущего к замку.

- Стой, дрянная девчонка! – бросился за ней, но остановился, смотря, как она сменяет шаг на бег. Горе, горе мне…

Месяц пролетел слишком быстро для меня. Мне нравились Хомсы, как и Аллен-Холл, это огромное поместье, которое я еще не успел постичь до конца. Поначалу я испугался, что эти высокомерные аристократы, какими их представляли все, не примут меня, будут смеяться над мои легким акцентом, с которым мне было сложно бороться, над внешностью, и конечно, высмеют мое происхождение. Но все оказалось не так, молодые Хомс сразу же приняли меня. Дженнифер Хомс была младше меня всего на год, с ней было очень легко. Она была милая девушка, романтичная, задумчивая, я сразу же понял, что она не готова совершать необдуманные поступки, в отличие от ее сестер. «Не забывай, она на четверть испанка», - часто повторял Виктор, хотя испанским в Дженни была ее внешность. Ее страстные карие глаза могли привести в замешательство, а ее смуглая кожа и каштановые волосы еще раз напоминала, что она дитя южных берегов.

- Ты прочитал эту книгу? – Дженни снимала с полки очередную стопку книг.

- Пока нет, - застенчиво отвечал я ей, - почему тебе нравиться Байрон и Лермонтов? – Дженнифер стала спускаться с лестницы, мило улыбаясь.

- Мамина подруга русская, - я схватил ее за талию, опуская на пол. Я мог бы влюбиться в нее, но Дженни не привлекала меня, как девушка, слишком уж я был сложен для нее.

Вечерами мы часто с Дженнифер сидели вместе в библиотеке, споря долго о всякой всячине, а днем часто за пикниками лежали вдвоем на траве, тесно прижавшись, друг к другу, рассуждая о поэзии и прозе. У нас не могло ничего быть, как-то Дженнифер сама поцеловала меня. В тот день мы в беседке смотрели иллюстрации из старых книг, ее шепот обжигал меня. Прожив год в Лондоне, я так и не смог избавиться от отпечатка невинности. Дженнифер подняла на меня свои глаза, ее губы были так близко, что они примкнули к моему рту, потом она отстранилась, хмурясь, понимая, что совсем этого не жаждет.

- Ой, прости, - прошептала она, приложив пальцы к губам.

- Хотела попробовать, - предположил я, - не очень, да?

- Мы друзья… - отчеканила Дженни, словно хотела в это сильно сама поверить.

Дружеские отношения установил и с Гарри, единственным наследником Хомсов. Гарри исполнилось пятнадцать, но иногда этой разницы между нами будто бы не было. Мы ходили на рыбалку, или в поле, где Гарри показывал те или растения. Этот рыжеволосый юноша отличался сдержанностью и практичностью, в нем была скрытая горячность Дженнифер, и дерзость его младшей сестры Мери-Джейн. Ближе всех к нему была Бетти, и порой я ревновал Бетти к Гарри. Они с Гарри, как два влюбленных, смотрели друг на друга, Бетти прислоняла голову к его плечу, мечтательно вздыхая, что-то шепча ему, то, что явно было не предназначено не для меня.

- Тебе должно быть это интересно, - Гарри открыл какой-то медицинский журнал, протягивая его мне.

- Гарри, я… - в его глазах была холодная ирландская сдержанность.

- Знаю-знаю, - пробормотал он, - Дженни сказала, что тебе интересна больше ее литература.

- Не говори это сэру Виктору, я сам скажу, - Гарри заговорщицки взглянул на меня, странно при этом улыбаясь.

С озорной Мери-Джейн было просто весело подтрунивать над всеми. Эта одиннадцатилетняя девчонка с зелеными глазами, как изумруды, и с копной огненно-рыжих волос напоминала всем львицу, ее острый язычок, кого угодно мог вывести из равновесия. Ее подруга Анна Саттон, которую все в шутку звали Хани, тоже была вхоже в их маленькую компанию, они втроем могли долго говорить о музыке, а потом носиться в поле, скинув у замка свои туфли, чувствуя прикосновения земли. Только Алиса меня настораживала, я понимал, насколько накалены отношения между сестрами. Бетти старалась быть независимой, Алиса же точно являлась любимицей своего отца, прежде всего за свою покорность. Бетти меня удивляла, Бетти меня покоряла – ее взрослые рассуждения, ее чувство независимости, мелодичный голос, божественная игра на арфе, и ее глаза, глаза как два болотца. Я не влюбился, я просто боялся, потерять голову от ее глаз.