Черноглазая Марьяна (СИ)

Тогда Илья почти поверил ей, подумав, а вдруг случилось чудо - Алёна и вправду забеременела от него – настолько она была искренна и страдала натурально. Невозможно было не поверить. Он её даже успокаивал. Лишь когда выяснилась про неё вся правда, Илья понял, какой хорошей актрисой и вруньей была его бывшая любовница. Всё оказалось до смешного банальным.

Глава XV

Проснулся Оленев от того, что кто-то тряс его за плечо. Приоткрыв глаза, увидел Марьяну. Спросонья подумал, что она ему опять представляется в воспалённом сознании, а сам он в плену. Вот сейчас кто-нибудь из арабов появится и раскричится на своём непонятном языке, недовольный долгим сном пленника.

- Вставай, Илья, уже восемь утра! – долетел до его ушей ясный и спокойный голос жены. – Тебе, наверное, нужно на работу? На улице стихло всё. Почти нет снежных заносов, возможно, ветер разнёс снег по улицам, оставив его по углам. Даже не верится, что вчера бушевала пурга.

Привстав, Оленев огляделся вокруг. Значит, он дома – не в плену, облегчённо вздохнул. Как это чудесно!

Совсем не помнит, как уснул вчера. Они с Марьяной разговаривали, потом потух свет, Илья попросил у жены кофе, та пошла на кухню подогревать на газе воду, а он прилёг на диван… И всё – вырубился, впал в беспробудный сон до утра.

Выбравшись из-под тёплого зимнего одеяла - видно, им накрыла его жена - Оленев поспешил в ванную. Чувствовал себя удивительно бодро и легко, словно не пил накануне стакан водки, голова совсем не болела. Должно быть, крепкий сон придал ему сил и энергии.

- Я сварила рисовую кашу на молоке, - сказала чуть с вызовом Марьяна, когда он зашёл к ней на кухню, умытый и причёсанный, хотя и с лёгкой щетиной на подбородке. – Знаю, ты не в восторге от неё, но она мне полезна. Если не будешь кашу, то придётся пить только кофе. Можешь взять хлеб с маслом.

- Спасибо. Буду и кашу, и кофе, и хлеб с маслом! – охотно согласился Илья.

Взяв из рук жены тарелку с кашей, принялся с неподдельным аппетитом её уплетать. Девушка была поражена: муж всегда возражал против рисовой каши, называл её белой размазнёй или слизью. Когда она спрашивала по утрам, какую кашу готовить, неизменно отвечал: «Только не рисовую!» А теперь его будто подменили. Наверное, в плену наголодался, мелькнуло у неё в голове. Словно подтверждая её мысли, Илья быстренько прикончил всю кашу, намазал маслом большой кусок хлеба и принялся с удовольствием жевать, запивая кофе.

Наевшись, по-кошачьи довольно потянулся и удовлетворённо, весело промурлыкал, игриво блеснув глазами:

- Как приятно с женой позавтракать! Даже если не было надобности так рано вставать: мне сегодня не на работу. А тебе, Мара, к которому часу на лекции?

- Мне тоже можно было подольше поспать, у меня сегодня только практика в детской больнице после обеда, и вообще мы уже не учимся, у нас зачётная неделя, - растерянно насторожилась Марьяна. – Но всё равно хорошо, что мы рано встали. Будет время подготовиться к завтрашнему экзамену в зачёт академической задолженности.

- Задолженности? – изумился Оленев. – Ты что-то завалила?

- Нет, - покачала головой Марьяна. – Я перевелась на другой факультет – педиатрический.

- Ты никогда не говорила, что на лечебном тебе не нравится, - пробормотал Илья.

- Мне вообще не нравилась медицина! – неожиданно заявила жена.

Оленев уставился на неё поражённо, словно видел впервые. Да, он совсем не знал её, за два года совместной жизни так и не понял, как личность! – эта мысль неожиданно потрясла его и больно кольнула в сердце. Чем жена живёт, о чём думает, мечтает, переживает – Илью никогда особо не волновало.

Ведь всегда казалась ему ясной и понятной, как стёклышко или свежее яблочко на блюдце, никаких неожиданностей, без затей и загадок. Они даже почти не разговаривали по душам, потому что он не ждал от неё ничего интересного, что бы удивило его или хотя бы наполнило новыми знаниями, полезными для него.

- Тогда зачем ты пошла в медицинский? – задал вопрос.

- Из-за Сергея Голубева. Ему нравилась медицина, - как-то странно ответила Марьяна.

- Ты-то тут при чём? – недоумевал Илья. – И кто такой Сергей Голубев?

Это имя ему не приходилось слышать ни разу ни от бабушки, ни от жены, тем более от её подруги Нины, с которой Оленев за всё время знакомства едва ли обмолвился парой фраз. Худенькая, белобрысая, веснушчатая девчушка, по его мнению, не стоила особого внимания!

- Потому что мне нравился Голубев! – Девушка приподняла чуть вверх тонкие плечики, словно сама удивлялась своей несуразной логике.

- А-а! Так, это твоя школьная любовь? – догадался Оленев. – А я думал, что он твоя выдумка. Значит, чтобы быть с ним, ты поступила в нелюбимый вуз?

- Я его полюбила! То есть вуз… Мне медицина теперь нравится, – снова огорошила мужа своей непоследовательностью Марьяна. – Я поняла, что хочу лечить детей, особенно маленьких. А история останется моим хобби.

Он едва улавливал ход её мыслей. Другой бы на его месте решил, что она перескакивает с одного предмета на другой, что у неё мысленный водоворот в голове. Но Илья со своей адвокатской въедливостью, умением сопоставлять факты и выискивать в людях скрытые мотивы, отлично осознавал, что непонятное в её речи исходит из его же упущений. Просто-напросто он не потрудился узнать об увлечениях и привязанностях жены. Как догадался теперь из её слов, ей всегда нравилась история.

Всегда собранная, скучно-правильная, во всём школьница-отличница, бесхитростная и запрограммированная на добро, Марьяна, как Оленев думал, не способна поддаваться вихрю чувств и на авантюрные поступки, у неё всё должно идти по плану, как задумано (причём задумано кем-то другим), и всегда по прямой. И никаких тебе поворотов и зигзагов. Поскольку она не бунтарская натура, а покорная и послушная.

Как же Илья ошибался! Мятежность жила в глубине её души, только была задавлена напором волевой бабки. А сам он тоже, скорее всего, воспринимал её глазами Марии Филипповны. Та будто бы передала ему свою внучку, словно куклу, повелев беречь. Что он и пытался делать два года. Покупал модную одежду, водил в салоны красоты, театры, на концерты, вывозил за границу, знакомил с друзьями, гордясь ухоженной красавицей женой. Тем не менее не пускал в свой мир и сам в её не просился.

Туда, в своё внутреннее пространство, Оленев запустил беспринципную и безнравственную пройдоху Алёну. Неужели и вправду простота и доброта хуже воровства, а хитрость и расчётливость завораживают? Это так глупо и несправедливо! Нет, он докажет Марьяне и себе, что ценит первое, а не второе, что увлечение Радугой было случайным и мимолётным. Жена, ребёнок (до сих пор не верится, что он у него будет!), дом – это вечно и незыблемо! Для него, по крайней мере.

- Я знаю, Мара, как больно и обидно тебе было узнать о моей измене, - начал он свой покаянный разговор с женой, - но всё забудется, поверь. Я всё сделаю, чтобы забылось!

- Странно, вы одинаково говорите! – чуть нахмурив брови, произнесла Марьяна, неторопливо убирая посуду со стола в раковину. - Что всё сделаете, чтобы я забыла.

- И кто же ещё говорит, как я? – не без раздражения поинтересовался Илья, прекрасно зная, какой будет ответ.

- Сергей Голубев, - спокойно отозвалась девушка, - он предложил мне выйти за него замуж.

- И что же ты ему ответила?

- Что я беременна, но он заявил, всё равно хочет жениться на мне.

- Наверное, подумал, это его ребёнок? – скептически выговорил Оленев и твёрдо сжал губы.

- Я с ним не спала! – возмутилась Марьяна. – И ни с кем не спала, кроме тебя! Сергей это прекрасно знает. Он хочет усыновить ребёнка… Говорит, что теперь любит меня.

- А ты?.. Ты любишь его? – Неожиданно ревность сжала сердце Ильи, и он замер в ожидании ответа, пристально вглядываясь в прекрасные глаза жены.

- Любила. Но теперь не знаю! – И помотала задумчиво черноволосой головой. – Теперь во мне лишь одна любовь – к ребёнку! Другой не хочу!