Бесценный дар

– Может быть, – призналась она со смехом. – Но меня озадачило больше всего то, что он согласен взять ссуду в банке, а у меня отказывается. Какая разница? Деньги есть деньги.

– С первого взгляда, возможно, и так, – вздохнул Мак‑Криммон. – Но тут есть еще кое‑что. Послушайте, Энн, уже за полдень. Вы позволите мне пригласить вас на ленч в «Герб Аргайла», чтобы мы могли продолжить наш разговор?

– Это было бы прекрасно. Я собиралась перехватить сандвич в бистро на пристани, но я с радостью принимаю ваше приглашение.

Отель «Герб Аргайла» был неподалеку от конторы Мак‑Криммона, так что они вдвоем прогулялись пешком, и адвокат показывал ей город.

Они заняли столик в общем зале, однако в тихом уголке. Сделав заказ, Мак‑Криммон вернулся к разговору о Рори Мак‑Дональде.

– Вы знаете, Энн, Рори живет бок о бок с данрэйвенской легендой с малых лет. Это часть его наследия, и вы не должны слишком уж сердиться на него за то, что он верит ей. Рок сделал свое дело в жизни его отца и деда. У Рори нет причины думать, что с ним будет по‑иному.

– Но он не должен жить всю жизнь в страхе перед бедностью и несчастьем, нависшими над ним, – это ужасно.

– Может, и так, но это в природе людей Кинтайра. Мы здесь – странная смесь кельтской и северной крови. Мы любим жизнь, но такое сочетание может иногда сделать человека мрачным. Или, в крайнем случае, привести к мистической разновидности фатализма. Просто принимайте Рори таким, каков он есть.

Энн была рада паузе, возникшей, когда принесли их заказ. Она не хотела соглашаться с выводами адвоката и стояла на своем:

– Однако даже со всем своим фатализмом Рори хочет улучшить свое положение. Так что вы можете вынудить его принять небольшой денежный подарок. Если это сработает, может быть, он в конце концов согласится принять хоть часть денег Беллы. Я только хочу показать, что, если у него появятся деньги, конец света не настанет.

– Если бы дело касалось только денег, Рори мог бы продать два Камня Данрэйвена. В Эдинбурге есть музей, который давно ему это предлагает.

Энн замерла с вилкой в руке.

– Так Рори мог продать эти камни?

– Да. Хотя одного из них и не хватает, оставшиеся два имеют историческую ценность. Музей хочет включить их в свою экспозицию.

Энн перевела дыхание.

– Я так понимаю, что он мог продать их и получить достаточно средств, чтобы расплатиться со всеми долгами?

Мак‑Криммон кивнул.

– И ему хватило бы еще и на усовершенствования, которые он хочет сделать?

– Вполне вероятно.

– Так почему он не продаст эти игрушки?

Мак‑Криммон покачал головой.

– Энн, вы, вероятно, не можете понять, что означает для Рори продажа камней. Для него это будет последним ударом. Он чувствует, что поскольку Всемогущий потрудился поместить эти камни в Данрэйвене, они должны оставаться там.

– Извините мою американскую практичность, – сказала Энн. – Но мне кажется, что Рори сам себя загоняет в угол. Он не хотел принять деньги от Беллы иначе, как на своих собственных условиях, он не хочет продать камни, он не хочет даже думать о том, чтобы взять ссуду у меня. Я думаю, он хочет потерпеть поражение.

Мак‑Криммон фыркнул.

– Возможно, я понимаю точку зрения Рори немного лучше, чем вы, Энн. Я имею в виду то, что я кинтайрец. Он очень не хотел рисковать деньгами Беллы, и он считает камни достоянием Мак‑Дональдов, а не только своим. А что касается вашей помощи, так он просто слишком горд, чтобы взять деньги у… у женщины, за которой ухаживает. В нашем старомодном мирке мы склонны считать, что именно мужчина должен обеспечивать свою избранницу.

Энн чуть не подавилась.

– Боже мой, вот еще одно, что мы должны прояснить – ложное убеждение, что между мной и Рори существуют какие‑то романтические отношения.

– А их нет? – Мак‑Криммон расправил свои усы. – Но Фиви казалась такой уверенной в этом, когда позвонила мне.

– Это все ошибка, уверяю вас. – Энн вертела тяжелую серебряную вилку, лежавшую у нее под рукой. – Я знаю, что Белла надеялась сосватать нас, Алисдайр, и я думаю, что именно поэтому Фиви так быстро сделала свои выводы. На самом деле между нами ничего нет. Рори уверил меня, что он не хочет снова вступать в брак, и на самом деле, будучи в Шотландии иностранкой, я не могу быть уверена, что когда‑нибудь поселюсь здесь постоянно.

– Понимаю. Это очень плохо. Я надеялся, что молодой Рори будет удачливее, чем… чем были другие.

– Вы, наверное, имеете в виду Беллу? В этом последнем письме она поведала мне о своей несчастной любви. Это должно было сильно повлиять на те условия, которыми она обставила свое завещание.

Мак‑Криммон ничего не сказал, занятый выбором десерта.

– Вы знали человека, которого любила Белла? – наконец спросила Энн после того, как ее собеседник остановил свой выбор на пироге с крыжовником, но так и продолжал хранить молчание.

– Да, я хорошо его знал. – Он слегка улыбнулся. – Лучше, чем кто‑либо другой.

– Значит, он был вашим другом? – И вдруг она поняла его молчание. – Ох, Алисдайр, это были вы, да? Это вы хотели жениться на Белле?

– Я. – Мак‑Криммон помрачнел. – Я сделал худшую ошибку в своей жизни, когда смирился с планом Беллы уехать отсюда и посмотреть мир. Я не должен был отпускать ее. Я думал, что она переживет несколько приключений и вернется назад, чтобы осесть дома. Моя ошибка сделала нас обоих несчастными.

– Простите меня…

– Нет, я должен был последовать своему первому побуждению, а не быть таким вежливым и чертовски правильным. – Он наклонился вперед и заговорил с чувством: – Вот почему я, как и Белла, прошу вас не отказываться так легко от чувств к Рори. Долги, гражданство и мелкие различия могут сработать. Все, что угодно, может оказаться лучше, чем жить в одиночестве, становясь все старше и озлобленнее.

– Но вы не старый и не озлобленный, – возразила Энн.

Мак‑Криммон усмехнулся.

– Может, и нет. Но мы с Беллой помирились только в последние годы. Мы нашли… хм, компромисс, как я могу с удовлетворением заметить. Нам посчастливилось.

– И все‑таки вы так и не поженились, – размышляла Энн за клубникой со сливками. – Я не понимаю…

– Это все проклятая кинтайрская натура, о которой я вам говорил, – объяснил Алисдайр. – Я был слишком горд, чтобы жениться на женщине, которая богаче меня. Так что мы жили каждый своим домом, и, без сомнения, это был лучший выход. Разумеется, если бы я был молод и мог начать все сначала… – Он умолк и разглядывал Энн с серьезным выражением. – Не делайте той же ошибки, что и я, Энн Форрестер.

Энн начала было протестовать, но умолкла. Никто, кажется, не понимал, что у нее нет романтических намерений по отношению к Рори Мак‑Дональду. Пусть наслаждаются своими фантазиями. Никто не может заставить их влюбиться и пожениться – ни парочка сентиментальных пожилых дам, ни здравомыслящий поверенный в делах с его горькими воспоминаниями о былой любви. И уж конечно, не хитроумное привидение с его вереском.

Энн вернулась в Данрэйвен автобусом, проходившим через деревню. Рори никогда не возьмет ее на обещанную прогулку, так что она решила совершить ее сама. Кроме того, она искала возможности поговорить со старым Макриханишем и убедить принять ее помощь.

В деревне была одна главная улица, которая изгибалась вдоль берега. Дома были аккуратные, беленые и опрятные, с цветами на подоконниках. К немногочисленным заведениям здесь относились почта, одновременно служившая магазином, маленький банк, который был открыт один день в неделю, зеленная лавка и, ближе к гавани, небольшой паб. Энн прошлась по этой улице, осваиваясь с деревней, затем зашла на почту, чтобы узнать адрес Макриханиша.

Хозяйка, она же почтальонша, стояла на стремянке возле полок с банками чечевичного супа. Завидев Энн, она вытерла руки о фартук и спустилась вниз.

– Вы, должно быть, мисс Форрестер, – сказала она, подавая руку. – А я Мора Крэйг. Рада вас видеть.

– Спасибо. Я тоже. Вы, должно быть, одна из немногих жителей деревни, кого я не видела на танцах.