Весенний марафон

Но в гостиной даже невозмутимого дворецкого упомянутого сэра Баскервиля непременно хватил бы инфаркт: вопреки ожиданиям, возникавшим в холле, комната была стеклянной и металлической, свет лился сверху и с боков, отражаясь от поверхности огромной прозрачной столешницы и бликами играя на высоких спинках белых стульев. Белый ковер с длинным ворсом лежал на полу, как сугроб. В окне от пола до потолка был виден заснеженный лес, который тоже искрился под солнцем, а на стене напротив входа висела фотография размером примерно с окно – несколько тысяч голых людей тесно, как кильки в банке, лежали на какой-то площади вокруг памятника кому-то. Про этого фотографа Катерина слышала и работы его видела в журналах, но чтобы репродукцией два на три метра украшать гостиную… Надо быть большим любителем артефактов.

Стены туалетной комнаты были небрежно выкрашены масляной краской, на дверях красовались копеечные шпингалеты, над головой виднелись какие-то трубы, а чуть ниже труб была натянута сетка, и на ней лежали… старые деревянные лыжи, сдувшийся волейбольный мяч, погнутое колесо от велосипеда, старый фотоаппарат, пачка пожелтевших газет, кеды, один валенок и пыльная люстра на три рожка. Помимо собственно туалетной мебели, здесь еще стояли зачем-то два облезлых кожаных кресла и столик, сделанный из старой швейной машинки с чугунным колесом и педалью. На столике помещалась банка из-под тушенки, судя по всему, выполнявшая роль пепельницы. По стенам были развешаны маленькие деревянные рамочки, а в них – изящным почерком написанные фразы Фаины Раневской. Светке запомнилась больше всего эта: «Мне говорят: Фаина Георгиевна, нет такого слова – «жопа». Я удивляюсь: как так, жопа есть, а слова – нет?!»

Катерина еще в самом начале заметила, что хозяину дома доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как вытягиваются физиономии гостей, округляются глаза и в них надолго застывает изумленное выражение.

– Ну, как вам мой замок? – улыбаясь, спросил он дам, вернувшихся после вторичного осмотра сортира и косившихся на фотографию с неодетой толпой: надо отдать ей должное, она притягивала взгляд как магнитом.

– Потрясающе! – выдохнула Светка. – Супероригинально! Как в кино! Я такого никогда в жизни не видела, даже в журналах!

Катерина молчала. Вообще-то в свободное от работы время она всегда говорила то, что считала нужным, не особенно заботясь о том, что подумает о ней собеседник, особенно если это был мужчина: сам спросил – получи, будь любезен. И теперь у нее вертелся на языке вопрос примерно такой:

– Вам это делал один сумасшедший дизайнер или десять нормальных по эскизам заказчика? Это даже не эклектика, это бред сивой кобылы за большие деньги! И зачем, черт побери, вам нужны кожаные кресла в сортире, как будто больше в этом доме негде было покурить?!

Но Катерина вполне отдавала себе отчет, что на сей раз – не она хозяйка положения. Ивашов – это не тот человек, которому можно мило выболтать все, что придет в голову, и свою язвительность пока лучше оставить при себе. Но он смотрел на нее, ожидая ответа. Поэтому она спросила:

– Вы это все… сами придумали?

– Абсолютно все. Вам не нравится? – уточнил весело, с подковыркой – мол, ну-ка, скажи «нет», а я послушаю.

– Я не уловила общий смысл… – тщательно подбирая слова, сказала Катерина. – А надо полагать, он есть, раз это дом вашей мечты. Но я вас совсем не знаю.

– Мы обязательно познакомимся поближе. Вы, я и мой дом, – серьезно пообещал Ивашов.

– А зачем вам это нужно? – осторожно, словно боясь оступиться, шагнула она ему навстречу – это она, всегда флиртовавшая без оглядки на чины и обстоятельства!

– Мне важно ваше мнение. – Он понял и принял подачу.

– Почему? Понимаете, я просто пошутила. Был первый выпуск рубрики, объявлений никаких не было, мы все придумывали сами. Я специально написала абсурдный текст, я же в здравом уме и понимаю, что того, что я требую, быть не может. Знаете, как в песенке – если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца… Я замуж за принца не хочу, я замужем, – зачем-то уточнила Катерина, покосившись на Светку. – Просто хотела примерить на себя роль глупой тетки, которая с утра до ночи об этом мечтает. А вам-то эта дурацкая история зачем? – Катерина разозлилась, потому что не понимала смысла происходящего и почти перестала подбирать слова.

Светка сделала страшные глаза и под столом наступила ей на ногу.

Ивашов Катериной откровенно любовался, склонив голову набок и с интересом слушая, даже кивал в такт. Этот интерес, который Катерина тоже не понимала, злил ее еще больше. Вряд ли она так сразу наповал сразила этого завзятого бабника своей неземной красотой и выдающимся умом, так чего же он так на нее смотрит?!

– Во-первых, вы не правы, говоря, что таких, как в вашем объявлении, нет. Я же есть – и честное слово, я спортивный! Я занимаюсь конкуром, играю в большой теннис и у меня личный тренер по йоге. Вы скажете, что ваш опыт внушает вам сомнения? Но знаете, говорят: если к вам не прижимаются в метро, это не означает, что в Париже нет метро.

Катерина вздернула брови и сделала вид, что обиделась. Но не на самом деле, а чтобы выиграть фору в пикировке, которая начинала ей нравиться. Она всегда любила умных мужчин, однозначно предпочитая их красивым, богатым, талантливым и прочим. А уж если все достоинства встречаются в одно время и в одном месте… И она не говорила, что к ней не прижимаются в метро! Тогда… тогда по этой логике получается, что и принцы есть?

– Не буду отрицать очевидное, – отступила Катерина на заранее подготовленные позиции. – Метро в Париже есть! А что вы хотели сказать во-вторых?

– Вы пошутили. Но во всякой шутке есть доля шутки. Любой человек, особенно женщина, красивая, молодая, умная, успешная, циничная – такая, как вы – все равно в глубине души верит в невозможное. Мне интересны люди, которые верят. А я люблю делать невозможное.

– У вас получается, – задумчиво польстила Катерина. – А лошадь у вас откуда? В цирке арендовали? Ради меня столько возни?

– Лошадь моя собственная, – смеясь, доложил Ивашов. – У меня, уважаемые дамы, не только лошадь, у меня целая конюшня: девять таких вот красавцев и три пони. У меня хобби – конкур. Сам я, конечно, с ними не занимаюсь, тренеры специальные есть, конюхи.

– У вас еще и конюшня… – вяло удивилась Катерина, потому что впечатлений было и так слишком много, но как-то реагировать было необходимо, потому что про лошадей Ивашов говорил увлеченно и много.

Домой Катерина и Светка возвращались уже затемно. И всю дорогу молчали, осмысливая увиденное. Правда, когда подъезжали к шлагбауму на выезде из поселка, Светка спросила:

– Кать, а вот он сказал – конкур. Это что?

– Не знаю точно… Что-то связанное с лошадьми.

И опять замолчали.

А когда уже зашли в подъезд и ждали лифт, Светка вдруг схватила подругу за руку и прошептала:

– Катюха, если у тебя получится!.. – От недостатка слов она закатила к потолку кабины глаза и выразительно покрутила головой. – Тогда… Ух!

«Если получится… Если получится… Да что получится-то?» – лицемерно возмущалась про себя Катерина, лежа в кровати. И отвечала уже себе, а не Светке: все ты, голубушка, понимаешь. Да только опять боишься, что не получится. Да, мечты сбываются. Но разве ты об этом когда-нибудь мечтала, на самом деле, всерьез – о дворце, принце, лошади и сортире с авторским дизайном площадью в тридцать квадратных метров?!«Дерьмо вопрос – был Гамлету ответ», – как сказал один юморист, книжку которого муж Катерины всегда держал в туалете и с упоением читал – но только именно там. Подведя таким образом промежуточный итог своим размышлениям о будущем, Катерина закрыла глаза и наконец уснула. Стрелки часов отсчитывали пятый час Дня всех влюбленных.

На восемь утра у нее была назначена съемка в утренней передаче, где она должна была рассказывать о своей рубрике. Об этом договорился Бабин, потому что телеканал входил в губернаторский медиахолдинг наряду с двумя газетами и радиостанцией. Праздник всех влюбленных – чудный повод заявить о себе, наговорив всякой чепухи насчет того, что всякому найдется своя половинка, надо только бороться и искать и верить в то, что мечты в конце концов непременно сбываются, а невозможное возможно. Катерина ненавидела телевидение, куда ее почему-то регулярно приглашали, и в прошлом году она даже вела там передачу «Афиша» о новостях культуры. Вернее, ненавидела она не телевидение, а себя на телевидении, казалась себе тупой, зажатой и неплохо у нее получались лишь те интервью, которые оператор снимал у нее из-за спины, так, что в кадре был только ее собеседник. Но никогда не отказывалась, свято соблюдая правило: сегодня откажешься от работы, а завтра уже не позовут. Да и денежки нелишние.