Разбитые на осколки (ЛП)

Он падает, как мешок, словно я ему выстрелила в голову, а не вколола полный шприц болеутоляющего, увлекая Лейси за собой. Ее спина тяжело ударяется о его грудь.

— Долбаная сука! Какого хрена ты сделала? — ревет другой парень, который пребывает в сознании. — Ты, мать вашу, убила его! — Я сомневаюсь в этом. Хотя сейчас нет времени, чтобы проверять его хренов пульс. Парень кидается на меня с внезапно возникшим пистолетом в его руке. — Забирайся в долбаную машину, мразь. — Он резким движением головы указывает на машину. Черный седан, который преследовал нас ранее, припаркован справа от него, задняя дверь уже подготовлена и открыта, по-видимому, в ожидании непокорного тела Лейси. Дождевая вода скапливается на коже сидений, полностью промочив их. Резкий укол паники пронзает меня, и на меня обрушивается безжалостное напоминание, что у меня был лишь один шприц, и теперь его больше нет, потому как он лежит под телом мужчины, безжизненно растянувшегося у моих ног. Не такая уж и умная. Если бы была хоть чуточку умнее, то, вероятно, позаботилась бы о том, чтобы схватить бейсбольную биту с ее постоянного места, когда у меня была возможность. Не то чтобы бейсбольная бита хорошо бы противостояла оружию, но все же. Я бы ощущала себя намного увереннее, если бы у меня было хоть какое-то средство самозащиты в руках.

— Ты что, мать его, глухая или чертовски тупая? — вооруженный бандит выплевывает слова. — Села. В. Долбаную. Машину. Сука!

Я всегда полагала, что жить вдали от всех было самым лучшим решением. Никто не докучает тебе; никаких машин, которые проезжают мимо, создавая шум; никаких тебе громких соседей, которые наблюдают за тобой украдкой через шторы. Теперь все видится в другом свете. Никто не придет к тебе на помощь; никаких машин, которым бы ты могла сигнализировать о помощи; никаких надоедливых соседей, которые бы заметили огромного убийцу и вызвали бы полицию. Черт.

Я не такая уж и тупая, парень мог бы застрелить меня прямо сейчас и прямо здесь, и на протяжении, по крайней мере, двадцати четырех часов никто бы не заявился сюда, чтобы узнать, что со мной случилось. Несмотря на это, я прекрасно понимаю, что если заберусь в машину, то подпишу себе смертный приговор. Нет времени, чтобы жалеть себя, убиваться от страха или молить о пощаде. Никаких взаимовыгодных сделок или же попыток на таковые, чтобы выбраться отсюда. Я просто-напросто отказываюсь мириться с этим.

— Нет. Я не собираюсь садиться в машину.

— Нет? — Лицо убийцы искажается маской неверия. — Ты видишь пушку в моей руке, ведь так? — Он приподнимает ее, чтобы я могла получше разглядеть, его указательный палец все еще лежит на спусковом крючке. Он начинает двигаться вперед, его напряженное выражение лица может обозначать лишь одно: он намерен заставить меня забраться в машину любым способом, в сознании или без, мертвую или живую.

Я рассматриваю имеющиеся варианты, быстро приходя к выводу, что у меня нет таковых. Моя показная храбрость — это, конечно, хорошо, но когда он вытягивает руку и хватает меня, то она превращается в парализующую волну страха. И первая вещь, которую я хочу непроизвольно сделать — позвонить Зету, но он находится на расстоянии в тысячу миль от меня, когда я нуждаюсь в том, чтобы он находился передо мной, чтобы он вырубил этого парня ударом кулака в лицо.

С невероятной силой парень усиливает жесткую хватку на моем запястье. Он поднимает руку, в которой сжат пистолет, и уже готовится привести его в действие, как вдруг что-то странное заставляет его тело повалиться в мою сторону. Его глаза становятся стеклянными, когда он соскальзывает вниз по моему телу, все еще пытаясь удержаться своей рукой за меня, разве что в этот раз предпринимает попытки остаться в вертикальном положении, вместо того, чтобы с силой удержать меня.

Я издаю странный сдавленный звук удивления, когда он, наконец, отпускает меня и его тело начинает содрогаться в конвульсиях. Его ноги и руки отчаянно бьются в судорогах, голова откидывается назад. Когда я поднимаю взгляд, то Лейси стоит над его телом все еще бьющимся в конвульсиях, прижимая огромный камень к своей груди. Он такой огромный и тяжелый, что она держит его двумя руками, а его острый конец покрыт чем-то влажным и темным. Кровью.

— Ты что... — Я позволяю вопросу повиснуть в воздухе. Нет нужды переспрашивать, что она только что сделала.

Лейси бросает камень, словно на мгновение нападения на киллера Чарли она была одержима, и теперь вновь она стала сама собой, осознавая, что держит смертельное оружие.

— Я просто... он должен бы тебя отпустить. — стонет она. — Он... Он мертв?

Стоит ли мне вообще заморачиваться, чтобы проверять? У меня занимает пару секунд, чтобы дать ответ:

— Нет, с ним все будет в порядке, но нам нужно отсюда сваливать. Прямо сейчас. — Правда состоит в том, что на самом деле я не знаю, выживут ли парни после нашего покушения на их жизни, но прямо сейчас мне глубоко наплевать на это. Мы только что чуть не схлопотали пулю. Возможно, в буквальном смысле чуть не схлопотали пулю. Поэтому у нас прямо сейчас нет времени проверять их пульсы и интересоваться, будет ли все в порядке с нашими жертвами.

— Забирайся в машину, Лейси. — Я говорю про седан, указывая в какую именно машину нужно сесть.

Она быстро подчинятся, обнимая свое тело руками и забираясь на заднее сиденье черной машины. Я практически спрашиваю ее, какого хрена она творит, усаживаясь на заднее сидение, когда вспоминаю слова Зета: «Она не сможет сидеть на переднем сидении, и никогда там не сидит». Но эти рассуждения нужно оставить для следующего раза. Прямо сейчас, у меня тонна проблем, о которых мне стоит волноваться.

Я замираю на секунду, заставляя себя избавиться от состояния паники и трезво подумать. Думай, Слоан! Думай! Травма от удара тупым предметом по голове. Диклофенак. Сколько времени у меня есть в запасе? Может быть, пять минут. Но в то же время, возможно, и пять секунд. У меня нет времени, чтобы подняться наверх за одеждой, но у меня есть достаточно времени забежать домой и захватить мою сумочку, которая лежит на столике перед входной дверью. Как только ее хватаю, я мчусь к припаркованной «Вольво» сбоку дома, достаю ключ из моей сумочки, открываю капот, и затем....

Затем замираю на месте.

Машина не работает без свечей зажигания, я это прекрасно знаю, но смотря на двигатель, я не имею ни малейшего понятия, где находятся эти свечи зажигания. Или как они выглядят. Задыхаясь от раздражения, я хватаю один из черных толстых шлангов, который питает блок цилиндров, и выдергиваю его. Болт крепления и прокладка легко отходят, падая на землю. Я поднимаю их и кидаю так далеко, как только возможно в темные, низкорослые заросли кустарника, молясь о том, чтобы машина не смогла работать без них.

Хватит медлить.

Я бегу обратно к седану, когда вижу, как все тело Лейси бьет неконтролируемой крупной дрожью. А также нахожу ключи, которые уже вставлены в замок зажигания, которые будто только и ожидают, когда заведут машину. Они определенно точно надеялись быстро сбежать отсюда. Мать вашу, спасибо тебе, Господи.

— Какого хрена мы берем их машину? — зубы Лейси громко стучат, когда она спрашивает. Я видела состояние шока и раньше, поэтому могу с легкостью узнать его на ранних стадиях. Мне нужно дать ей сладкого или же у нее вскоре случиться срыв. И сильный.

— Эти люди знают мою машину. Они, скорее всего, будут искать ее, когда эти двое не отчитаются о проделанной работе. Нам лучше взять их тачку и затем избавиться от нее, а затем взять другую на прокат.

Во взгляде Лейси виднеется отдаленное понимание. Она неспешно кивает, подтягивая свои колени к подбородку. Я растворяюсь в ночи, удаляясь от моего дома и от тел двух незнакомцев, которые вломились к нам, чтобы причинить вред.

14 глава

Слоан

Выяснилось, что прихватить с собой сумочку стало невероятно жизненно важным решением. Бак с горючим опустел к тому времени, как мы достигли автострады — кто мать вашу не заправляет полный бак, когда планирует похищение? Не теряя ни минуты, я покинула город и, в конце концов, оказалась на междуштатном шоссе к югу, без единого разумного решения. Я могла бы направиться в больницу. А также могла бы поехать к Пиппе, но не могла вынести и мысли о том, что приведу к ее порогу гребаные проблемы. То же самое и с моим рабочим местом. Но все, что мне известно на данный момент, что единственный человек, который мог бы обеспечить нам безопасность, будет, вероятно, очень раздражен нашим приездом. И кроме всего прочего, у меня буквально не было ни одного предположения, где он мог находиться в ЛА