Подкидыш

— Рик, — тихо сказала она, — я пришла не ссориться. Я пришла попросить прощения за то, что усомнилась в тебе. Я знаю, ты человек честный и благородный.

Она почувствовала, как напряглись его мускулы, но он не отодвинулся. Отхлебнул виски и тоже поставил стакан.

— Ты подумала обо мне плохо, — пробормотал он.

— Я была не права, — призналась она. — Но хотя ребенка оставили на твоем пороге, мне и в голову не пришло, что это может быть твой ребенок, пока я не наткнулась на эту записку.

Она взяла его руку, стиснула ее в ладонях.

— А когда наткнулась… Теперь я понимаю, и мне очень, очень совестно, но у меня просто в голове не укладывалось, что женщина может оставить свое новорожденное дитя на крылечке у первого попавшегося мужчины, да еще написать, что он отец, тогда как на самом деле это неправда! — Она прижалась к нему и пробормотала в самое ухо: — У тебя всегда так колотится сердце?

— Ты нарочно меня мучишь, Джоди?

— Я?! Тебя?! — трясущимися губами переспросила она.

— А то ты сама не знаешь! — Это было скорей мурлыканье, чем ропот.

Она потерлась о его щеку своей.

— Мне перестать?

Он застонал, обхватил ее руками и пробормотал:

— О, Господи, конечно же, нет! Никогда не переставай. Я не вынесу, если ты перестанешь.

— Ты выглядишь таким усталым…

— Я действительно устал. — Его теплые губы щекотали ей шею. — Не спал совсем.

— Из-за меня? — спросила она.

— Ну, в основном да.

— А почему ж ты не сказал мне об этом? — спросила она, гладя его плечи.

Он сжал ее в объятиях, и теперь их сердца бились в унисон.

— А потому, что мужчине полагается быть сильным и страдать, стиснув зубы, — хмыкнул он.

— Ну разве не вздор? — рассмеялась она.

— Может, и вздор, — со вздохом кивнул он. — А что, если бы я пришел к тебе с этим, ты помогла б мне уснуть?

— Всенепременно, — лукаво прошептала она.

Глава одиннадцатая

Рик находился во власти самых противоречивых чувств. Все тут было: любовь и беспокойство, страсть и опаска, благодарность и недоверие, радость и отчаяние. Эта непостижимая женщина играет на его чувствах, как арфист на струнах, и за тот месяц, что находится в Коппер-Каньоне, перевернула всю его жизнь.

Не в силах сдержать желание, он положил ей руку на грудь. Прикосновение было так же нежно, как вздох, всколыхнувший округлую плоть, не скованную лифчиком.

Грудь так ладно легла в его ладонь, словно была сделана именно по этой мерке. Нежно играя соском, Рик подумал, что крепкие пальцы — слишком грубая материя для таких игр, что надо быть бережней, но сосок уже напрягся.

Боже, как он ее желал!

Медленно, робко его рука обвила талию Джоди, прокралась под розовый кашемир, вздрогнула от чудесного соприкосновения с теплой, мягкой, нагой плотью. Вдруг Рик замер.

— Что, милая, больно? Мне перестать?

Ее пальцы творили чудеса со спиной Рика, и голос ее дрожал, когда она сказала:

— О нет, что ты! Это от удовольствия, не от боли!

С облегчением переведя дух, Рик возобновил свою ласку. Добравшись до голой груди, он снова принял ее в ладонь. Грудь была высокая, полная, сосок — по-прежнему твердый и торчащий. Сердце Джоди билось в такт его собственному и, казалось, вот-вот разорвется.

Если не положить этому конец, еще несколько минут — и обратного хода не будет!

Он поднял голову, чтобы сказать об этом Джоди, и тут обнаружил, совсем рядом, ее лицо. Широко раскрытые синие глаза потемнели, затуманились страстью. Полные губы приоткрыты, дрожат. И губы слились, и наступило забытье.

Желание стало таким жгучим, что причиняло боль. Короткая юбка Джоди давала простор воображению, и Джоди не возражала, когда его рука медленно скользнула под ее белье.

Конечно, он мог бы мигом сорвать его, и нет слов, как ему этого хотелось, но тут вмешался слабый, тихий голосок почти заглохнувшей совести. Как ни прозрачна преграда, ее было достаточно, чтобы приостановить взрыв неконтролируемого желания. Он не вправе овладеть этой женщиной, жениться на которой не может!

Потребовалась вся его недюжинная воля, чтобы отдернуть руку и прервать поцелуй.

— Джоди, так дальше нельзя, — сказал он тоном, больше напоминавшим мольбу.

Она очнулась. Рик заметил, что губы ее вспухли от поцелуя.

— Тебе что, не понравилось? — обиженно прошептала она.

Ну как ей такое пришло в голову? Он снова сгреб ее в охапку.

— В том-то и дело, что понравилось! Я ведь человек, а не изваяние. Еще секунда, и я б сорвал с тебя одежду и овладел твоим нежным телом прямо тут, на диване!

Она подняла глаза, недоумевая.

— Ну и что в этом плохого?

Рик тяжело вздохнул.

— Это было бы так прекрасно, — тихо сказал он. — Но стало бы для нас катастрофой. Я не переменил своего мнения насчет детей, а ты знаешь, что никогда не будешь счастлива в бездетной семье.

Он легонько поцеловал ее в кончик носа, в ямочку на подбородке, но в губы… В губы — нет. Больше ему с собой не совладать.

— Прости меня. Мне очень жаль! Я бы и сам хотел измениться, но знаю, что никогда не смогу. Проблема слишком велика, чтобы не обращать на нее внимания, и неразрешима.

Джоди чуть не плакала от обиды. За что он так ненавидит детей? И почему так уверен, что никогда не переменит своего к ним отношения? Ведь он может стать замечательным отцом. А между тем не желает даже навестить девочку, которую подкинули на самый его порог! А мать Долли, судя по всему, вообразила, что он прекрасный отец! Потому и выбрала именно Рика!

Джоди села и отстранилась от Рика.

— Уже поздно. Я не собиралась засиживаться. Твоя мама, наверно, уже устала с ребенком. — Она поднялась и пошла к двери.

Рик перехватил ее, обнял за талию.

— Джоди! — напряженным, полным горечи голосом сказал он. — Пожалуйста, не сердись. Разве мы не можем быть просто друзьями?

— Не знаю, Рик, — мрачно сказала она. — Как там твой самоконтроль?

Он потерся щекой о ее волосы.

— Практически исчерпан.

— Мой тоже. Но на эксперимент я готова. Ради твоих отношений с родителями, разумеется, — прибавила Джоди, спасая свою женскую гордость.

Назавтра все пошло по-другому. Рик явился к родителям на обед. Маленькая Долли спала, и Джоди позвала его в детскую полюбоваться ребенком. Он держался дружески и непринужденно, но напряжение между ними не прошло.

На другой день он не заехал, но несколько минут болтал с Джоди по телефону. Даже справился о Долли, как она поживает.

На третий день, в пятницу, позвонил человек, назвавшийся Бобом Келли.

— Я возглавляю добровольную пожарную дружину здесь, в Коппер-Каньоне, — представился он. — Насколько я понял, вы хозяйка того дома, который сгорел на улице Малиновок?

Теряясь в догадках, Джоди нахмурилась.

— Да, я была его хозяйкой. Но я его продала.

Последовало молчание.

— Понятно. Однако на момент пожара он все еще числился за вами, не так ли?

— Да. А что, есть проблемы?

— Боюсь, что да. Ко мне поступили жалобы на неприглядный вид пожарища. Вы не собираетесь в скором времени снести руины и вывезти мусор?

Недоумение Джоди росло с каждой минутой.

— Вы хотите сказать, что там все еще не прибрано?

— Да, мэм, именно так, — подтвердил шеф пожарных, — и соседи выражают крайнее недовольство. Они жалуются, что дети лезут на развалины, как мухи на мед. Я только что был там с проверкой и могу подтвердить, что неразобранное пожарище мало того, что оскорбляет глаз, оно еще и небезопасно. Могут быть жертвы.

— Но как же так? — сказала Джоди. — Через несколько дней после пожара я продала все это компании «Финч риэлти» с условием, что они все приведут в порядок. С тех пор у меня нет никаких известий от мистера Финча.

— Мм… — пробормотал мистер Келли. — Судя по всему, не только у вас. Перед пожаром я видел на участке объявление «Продается», поэтому вчера позвонил Фарли, чтобы узнать, кто новый владелец. Его секретарша сказала, что он уехал из города по семейным делам и неизвестно, когда вернется. В качестве владельца она назвала вас.