Китайская шкатулка

Джонатан нежно улыбнулся.

— А знаешь, что я думаю? Что ты и сама веришь во все это!

— Разумеется, верю. Пять тысячелетий китайцы живут дольше всех. Это же что-то доказывает! Моя бабушка сама была лучшим доказательством. Она не умерла бы в девяносто лет, если бы не несчастный случай. До самого конца она выглядела на двадцать лет моложе и по-прежнему каждый день приезжала на фабрику. Она помнила имена большинства рабочих и всегда была в курсе того, что происходит в компании. Вот почему система наблюдения, которую я установила, так и стояла без дела.

— А я ведь так и не знаю, как умерла твоя бабушка, — заметил Джонатан. — Я читал ее некролог, но там не сообщали деталей.

— Произошел несчастный случай. Она была на Карибах, искала редкую африканскую траву, которую предположительно завезли туда рабы. По слухам, эта трава обладает мощными лечебными свойствами.

— И что же случилось?

— Она плыла к одному из островов — и лодка перевернулась. Мистер Сунг был с ней. Именно он привез ее тело домой. — Шарлотта отвела взгляд. — На ее похороны собрались сотни людей…

«Значит, было очень много цветов, — подумал Джонатан. — Сотни венков, цветочных композиций… И очень много соболезнований. Получила ли все-таки Шарлотта мою открытку? Если да, то почему не ответила?»

— Ты знал, что бабушка оставила все свои акции компании мне? Все ожидали, что она разделит их поровну, не отдавая никому контрольного пакета. Но она все завещала мне.

— И как прореагировали остальные?

— Адриана чуть не хватил удар — прямо в кабинете мистера Сунга. А Марго… Она наградила меня таким взглядом, что, наверное, черти в аду замерзли. — Они подошли к следующей двери, и Шарлотта опустила свою карточку в щель. — Здесь мы проверяем различные параметры продукции, используя систему контроля на базе микропроцессоров. До установления этой системы мы все контролировали вручную, так что не была исключена возможность ошибки. Здесь никого не должно быть: агент Найт всех выгнал и опечатал помещение до того, как я смогла сюда попасть.

Но их ждал удар. В комнате находился человек. Джонатан немедленно натянул на лицо хирургическую маску.

Мистер Сунг резко повернулся, удивленный.

— Шарлотта?! — Он засуетился, но потом словно кто-то щелкнул выключателем, и адвокат обрел свое обычное спокойствие. — Мне потребовалось получить кое-какую информацию, а этот федеральный агент, мистер Найт, все вертелся у дверей моего кабинета. У меня создалось впечатление, что он хочет прочесть то, что у меня на экране.

Шарлотта посмотрела на стол.

— Вы получили то, что вам требовалось?

— Да, Шарлотта, — негромко ответил старик и внимательно посмотрел на ее спутника в маске. — Я получил.

— А я проверяю безопасность, — пояснила женщина. — Меня беспокоила закрытая лаборатория.

— Да, она должна быть надежно защищена, — согласился мистер Сунг. Затем легко поклонился и двинулся к дверям.

— Мистер Сунг, — окликнула его Шарлотта.

— Да?

— Зачем вы отдали мне ту шкатулку-головоломку?

— Она принадлежала твоей матери. Теперь она твоя.

— Но…

Однако адвокат уже ушел.

Как только за ним закрылась дверь, Шарлотта повернулась к Джонатану:

— Он сказал мне неправду: Валериус Найт не стоял возле его кабинета. Когда я увидела, как мистер Сунг выходит из здания, агент разговаривал с Десмондом в погрузочном помещении! Ничего не понимаю…

Она посмотрела на закрытую дверь и вдруг вспомнила письмо, которое висело на стене в кабинете адвоката под стеклом в рамке. На нем стояла дата — 1918 год. Оно было адресовано отцу мистера Сунга: его благодарили за патриотизм и преданность Америке. Рядом, тоже в рамке, висела пожелтевшая вырезка из газеты за тот же год. В ней говорилось, что китайский иммигрант в Сан-Франциско назвал своего сына в честь американского президента. Письмо было подписано президентом Вильсоном, а новорожденного мальчика, неожиданно ставшего сенсацией, звали Вудроу Сунг.

— Ты ему доверяешь? — спросил Джонатан.

— Многие годы он был близким другом моей бабушки и ее адвокатом. Да, конечно, я ему верю. Но здесь что-то не так…

— Что?

— Я не знаю. Просто ощущение. Джонатан, в прошлом году я была в Европе, посещала фармацевтические производства. Я отсутствовала месяц, а когда вернулась… — Шарлотта покачала головой. — В то время я не смогла ничего понять, да и сейчас не могу. Но у меня появилось странное чувство, что его отношение ко мне изменилось. Я знаю его всю мою жизнь, но могу поклясться, что, когда я вернулась, он стал иначе ко мне относиться.

— Что значит — иначе? Хуже? Лучше?

— Просто… по-другому.

Джонатан взглянул на часы.

— Нам лучше поторопиться.

Они прошли по маленькому кабинету и оказались у огромного окна, выходящего в цех упаковки и розлива. Все там было чистейшее, без единого пятнышка — стальные емкости, металлические трубы, конвейерные ленты, подъемники, стены, потолок. В цеху стояла какая-то волшебная тишина: никого не было, хотя свет горел и бутылочки ждали в ячейках своей очереди.

— Насколько автоматизирован процесс производства? — поинтересовался Джонатан, ставя на стол свою черную сумку.

— Здесь есть специальная панель, считывающая базу данных. Она и контролирует все механизмы.

Джонатан раскрыл «молнии» на карманах, достал дискетки.

— И кто за этим следит?

— Старший техник. С утра он первым делом смотрит на экран и проверяет дневной заказ. Потом он устанавливает задание — скажем, двести бутылок «Золотого Лотоса». Затем он или его помощник спускаются вниз к машинам с сенсорным управлением. Техник нажимает клавиши, задает команду, что печатать на этикетках, и нажимает кнопку «Пуск». Начинают работать конвейер и карусель, продукт разливается по бутылкам. В нашем конкретном случае это эликсир «Золотой Лотос», который уже находится в больших чанах. Затем на бутылке автоматически завинчивается крышка и наклеивается этикетка. Потом бутылки отправляются в следующий цех, где их вручную упаковывают в коробки и отправляют заказчикам.

— Я полагаю, что на всем пути следования продукции есть контрольные пункты?

— Да. Первая же бутылка «Золотого Лотоса» будет отправлена обратно в лабораторию для спектрального анализа массы и молекулярной структуры. Состав проверяют, сравнивая с базой данных. Если обнаруживается какая-то аномалия, всю партию снимают с производства и процесс останавливается.

— И сохраняются записи об этом анализе?

— Конечно. Каждая ступень производства фиксируется и дважды проверяется. Так что невероятно сложно подменить продукт на этом этапе. Конвейер движется очень быстро, и, как видишь, до бутылок невозможно дотянуться рукой. Даже если кому-нибудь удастся подобраться достаточно близко, чтобы капнуть в них что-нибудь, его заметят остальные. Кроме того, в любом случае ему искорежит пальцы.

— Можешь мне быстренько все продемонстрировать?

Шарлотта на мгновение задумалась, глядя на разнообразные механизмы и ленту конвейера, которая казалась бесконечной.

— Если хочешь, я могу включить этот прибор. — Она указала на компактный комплекс около контрольной будки. По сравнению со всем остальным он казался маленьким, и Шарлотта знала, что этот агрегат относительно тихо работает. — Это наше недавнее приобретение. Компьютеризованная система дозированного наполнения ампул.

— Я не знал, что «Гармония» выпускает препараты для инъекций…

— Мы этого и не делаем. Я сама пришла к мысли о необходимости такой системы, когда начались трудности с розовым маслом. Мы остаемся одними из немногих производителей, кто не перешел на синтетические аналоги. Но душистые масла очень быстро испаряются, так что нам пришлось придумать более совершенную систему его хранения.

— А как вы запечатываете ампулы?

— Смотри.

Шарлотта подошла к панели, усеянной лампочками, кнопками, измерительными шкалами и рычагами, нажала кнопку запуска мотора, а потом клавишу, чтобы привести весь комплекс в движение. Джонатан смотрел, как механическая рука ожила, мягко двигаясь на платформе и выполняя трехступенчатую операцию. Первая ступень — опускаются толстые иглы, и в ампулы впрыскивается масло. Вторая — языки пламени нагревают и плавят концы ампул. Третья — металлические щипцы запечатывают ампулу и отрезают лишнее.