Охотница

– Случай – это… – снова слезы ручьем, – это если кто-то встречает меня или, возможно, уже встретил другую. И ему все равно, черт его возьми, меня встретил он или ту, другую. Это и есть случай.

Симон смотрит на Терезу. Теперь ему ясно, о чем она.

– Нет, ты ошибаешься. Все не так. Не все равно, черт побери.

Тереза быстро вытирает лицо. Ты не можешь этого уразуметь, Симон,думает она, но все именно так. Нет никакого выбора, все решает случай, им, гадам, все равно, кто попадется.

– Который час? – спрашивает она, снова прекратив рыдать.

– И я не возьму в толк, почему надо жертвовать своим “я”, – недоумевает Симон.

Тереза смотрит на часы, которые стоят на книжной полке. Потом глубоко вздыхает.

– Симон, ты не хочешь пойти в кино? На четыре часа? – спрашивает она, склонив голову набок.

Она уже больше не плачет, радуется Симон.

– А зачем мне в кино?

– Зачем? Только ты не смейся… Вчера домой к Лассе и Беате звонила одна девица, сказала, что она давняя клиентка моей бабушки… хочет поговорить со мной о бабушке…

– Да?

– И тогда… – Тереза собирает волосы в пучок. – Тогда я сказала, что могу ей погадать… и что она может позвонить сюда около половины четвертого. Я сказала, что я живу здесь.

– Что-что?! – Симон хмурит брови.

– Я погадаю только ей и больше в жизни никому не буду гадать. – Тереза с мольбой смотрит на Симона. – Никогда. Но если уж гадать, то в замечательной квартире, а твоя квартира – самая замечательная из всех, что я знаю.

Симон молчит. Тереза с тревогой поглядывает на часы, уже двадцать пять минут четвертого.

– Ладно, Тереза, я не против, надо так надо, гадай. Но обещай, что расскажешь, как проходил сеанс, и еще с тебя денежки на мой билет в кино.

– Конечно! – обрадовалась Тереза.

Она встает с дивана, идет в ванную, сполоснуть лицо, опухшее от слез. Симон вздыхает, у него явно температура, болит горло. Но иногда приходится быть добрым. И еще его разбирает любопытство, получится ли у Терезы гадание, вероятно, любопытство и заставило его уступить.

– А нельзя ли мне остаться? – спрашивает он, когда Тереза выходит из ванной комнаты.

– Нет! – Даже бабушка не смогла бы гадать, если бы ты в это время ухмылялся на кухне.

Звонит телефон. Симон жестом указывает на него:

– Все мое – твое. – И идет в прихожую обуваться.

Тереза спешно берет трубку, откашливается:

– Алло?

– Алло, – отвечает женский голос.

– Это Тереза, – представляется Тереза и смотрит на Симона, который вернулся в комнату, чтобы взять трубку, если звонят ему.

– Я… это я звонила вчера, если вы помните… Вы сказали, что…

– …чтобы вы позвонили сюда в половине четвертого, – перебивает Тереза, она уже справилась со своим смятением и говорит четко, по-деловому. – Да-да, но хорошо бы, если бы вы пришли сюда в четыре.

– Сколько это стоит и куда мне идти? У меня нет адреса.

Я даже не могу точно назначать время и место,сердится на себя Тереза.

– Это стоит шестьдесят пять крон, – произносит она, подмигивая Симону, – не больше чем обычный поход в кино.

Симон закатывает глаза. Пока Тереза объясняет адрес, он снова идет в прихожую, одеваться.

Повесив трубку, Тереза тоже выходит в прихожую и докладывает:

– Молодая девушка, по голосу совершенно нормальная.

Симон придирчиво разглядывает ее заплаканное лицо.

– Тебе надо подкраситься, а то видно, что ты плакала, – говорит он. – И придется гадать по-настоящему, раз уж тебе заплатят. Теперь не скажешь, ничего про вас не знаю, ничего не вижу.

– Ты прав. – Тереза сглатывает слюну. – Но иногда я действительно вижу, что будет, – произносит она серьезно, глядя на Симона своими черными очами. – Я и правда это могу, Симон.

Его лицо вдруг просветлело, уголки глаз словно пританцовывают, они весело устремлены вверх, все лицо сияет от радости.

– И знаешь, что я вижу сейчас? – спрашивает Тереза, проведя рукой по его щеке. – Я вижу, что ты мой спаситель.

– Вот именно, – говорит Симон, – очень верная мысль. Благодаря мне сможешь получить шестьдесят пять крон.

Жанетт поднимается по лестнице в квартиру Симона. Какой великолепный дом,мысленно отмечает она. Мраморные ступени, старинный лифт, большие двойные деревянные двери, на лестничных площадках горшки с растениями. Вот как надо жить,думает она и задерживается на ступеньке, без пяти четыре, ей не хочется звонить в дверь раньше назначенного времени.

Родственница той колдуньи, которая занималась черной магией, передала внучке свое ремесло. На этом, конечно, можно много заработать. Но вообще-то Жанетт считает, что шестьдесят пять крон – очень дешево. Получасовой сеанс массажа стоит пятьсот.

Этими мыслями она старается успокоить себя. В сущности, мне ни к чему это ее гадание, просто надо получше узнать о той тетке. Понятно, что ее внучка, которая и сама гадает, будет защищать бабку, доказывать, что та все нагадала верно. Тогда я попробую подловить ее на деталях. Скажу, например, что на камне написано “Кальмар”. Посмотрим, что она ответит.И ни к чему выкладывать, зачем я пришла сюда,размышляет Жанетт. Но она уже знает, что расскажет все.

Тереза готовится к приему клиентки. Она заварила чай, достала две чашки, чтобы потом не искать их в кухонном шкафу. Подкрасилась перед зеркалом в прихожей, оставив пудреницу, помаду и все прочее на подзеркальнике. Сразу видно, в квартире живет мужчина, а Терезе хочется, чтобы подумали, что квартира ее. Квартира-то замечательная. Желание плакать прошло, представить себя ясновидящей в такой гостиной – наслаждение. Представить или быть?

Тереза останавливается перед зеркалом, заглядывает в черную бездну своих глаз. Я просто должна быть сама собой. Она давняя клиент ка бабушки, так никаких глупостей не ожидает. Ни карт таро, ни черных кошек, значит, не страшно, что я оставила котика-кисулю в “Шератоне”. Я скажу только то, что ясно буду видеть, а если вообще ничего не увижу, навру.

В этот момент раздается звонок в дверь. Тереза с трудом открывает замок, да и цепочку ловко снять не получилось. На пороге – блондинка, на год-два старше Терезы. Такие женщины, по мнению Терезы, по гадалкам не ходят. Впрочем, Тереза не особо размышляла над тем, какие люди ходили гадать к ее бабушке, Тереза в какой-то мере презирала их, считала их туповатыми. Но это неправильно. Тереза знает, что наверняка была неправа.

– Это ты Тереза? – говорит блондинка, протягивая руку. Волосы коротко подстрижены, прическа а-ля паж, на ней длинная вишневая куртка, узкие черные джинсы и чуть поношенные зимние сапожки. Прежде чем протянуть руку, она снимает черную перчатку.

– Да. А тебя как зовут?..

– Ни за что не угадаешь. – Девушка довольно ехидно улыбается, отпуская руку Терезы.

– Заходи, – говорит Тереза.

Жанетт входит в прихожую. Сняв куртку и сапожки, в одних носках быстро проходит в гостиную, обдав Терезу свежим запахом шампуня и геля для душа. Тереза идет за ней, втягивая носом эти ароматы. Какая шустрая, идет первой, не дождавшись приглашения,думает Тереза, слегка разозлившись.

– Какая хорошая квартира! – восклицает Жанетт. – Здесь очень слышно шум улицы?

Гостья приближается к большому окну, выходящему на улицу.

– И даже балкон! Им пользуются?

– Конечно, летом я там обычно сижу. Движение на улице не очень сильное. Садись, – предлагает Тереза, – сейчас принесу нам чаю.

Жанетт садится на диван и смотрит вслед Терезе, на душе муторно. Она бы охотно продолжила разговор о квартирах, но гадание? Хозяйка не похожа на гадалку. Больше на девиц из гимназии, где училась Жанетт, которые, чтобы выделиться, ходили на уроки исключительно в черном. А квартира… Жанетт и Юнас давно мечтали жить в подобной, правда, эта большая гостиная какая-то… пустовато тут. Только диван и несколько кресел.

Тереза входит с двумя большими чашками. И почему у Симона нет столика около дивана?раздраженно думает она.