Капучинка (СИ)

— Даня, — выдохнула со стоном Машка.

А парень в ответ только хрипло рассмеялся, не переставая ласкать любимую грудь. У него совсем не получалось сдерживаться. Он заставлял себя не спешить, не давить, не стискивать слишком сильно пальцы, не сжимать руки, но не мог. Ему было мало. Мало касаний, мало поцелуев, мало ее стонов. Он хотел весь раствориться в ней, чувствовать, как она сладко сжимается в его руках, вскрикивает, достигнув своего пика.

Лифчик отлетел в сторону, крошечная тряпочка, которую Машка ласково обозвала 'труселями' улетела куда-то следом. Машка лежала перед ним в одних чулках. И Даня дурел от этого вида. От глаз, подернутых дымкой страсти, от полураскрытых припухших от его поцелуев губ.

Она провела рукой по его щеке. Мелькнула мысль, что нужно было бы гладко побрить морду лица, чтобы не оцарапать ее нежную кожу. Но парень редко пользовался станком, часто машинкой, оставляя щетину.

— Мне нравится твоя борода, — призналась Машка, и Дан в ответ ртом поймал ее пальчики. С наслаждением облизал каждый, задержался на среднем, слегка прикусил, отмечая, как она вздрогнула от мимолетной ласки.

Устроившись между ее разведенных ног, Даня на секунду зажмурился, не переставая посасывать ее нежный пальчик. А потом воплотил одну из своих фантазий. Ухватив ее ладошку, осторожно заставил прикоснуться кончиками пальцев к темному треугольнику волос.

Машка фыркнула и попыталась убрать свою руку от себя. Даня только хрипло рассмеялся.

— Трусишь? — хрипло подвел парень итог.

— Извращуга, — раздалось в ответ обиженное.

— В другой раз, — пообещал Данька и, склонившись над девчонкой ближе, прижался ртом туда, где секунду назад были ее пальцы.

— Твою мать, Даня! — прошипела Машка, извиваясь в его руках.

— Думаю, ты знаешь и этому научное название, солнышко, — посмеивался парень, не останавливая своей ласки.

Неожиданно для себя, Машка матюкалась, как сапожник, пыталась отодвинуться от парня, прекратить откровенную ласку. Но Дан был непреклонен. А когда почувствовал, что до его взрыва осталось всего ничего, дотянулся рукой до тумбочки и вынул пакетик фольги. Но Машка опередила его. Ухватившись цепкими пальчиками за квадратик, настойчиво забрала его.

— Ложись на спину, садюга, — скомандовала девушка, — Буду демонстрировать тебе все свои теоретические знания.

Дан не собирался подчиняться, но одной рукой Машка скользнула в его белье и плотно обхватила рукой. Даня готов был кончить прямо так. А поскольку девчонка застигла его почти врасплох, подчинился, отчаянно надеясь, что так выиграет для себя пару минут времени, чтобы отдышаться.

Но, по ходу, у Машки был свой собственный план. Не стесняясь, стянув с бедер парня одежду, Машка застыла с нераспечатанным пакетиком, сидя на парне сверху. Шумно сглотнув, Масяня широко распахнутыми глазами смотрела на возбужденную плоть.

— Мне, конечно, сравнивать не с кем, но 'Вау!', - выдала девушка, а Дан со стоном закрыл лицо руками, думая, ему уже рыдать или просто заржать.

— Ты крут, любимый, — уже с восторгом. Машка осторожно прикоснулась пальчиками к кончику возбужденно подрагивающей плоти. Дан, матерясь, выдохнул со свистом.

Дан наблюдал, как девчонка медленно и аккуратно, деловито и сосредоточенно раскатывает кусок латекса по все длине.

— Машка, твою ж мать, — простонал Дан, понимая, что от ее действий и слов он ни капли не остыл, скорее наоборот. Одним движением парень опрокинул Машку на спину, сжав в стальных объятиях. Впился в ее губы жарким поцелуем и медленно погрузился в ее тело.

— Масенька, девочка моя, любимая моя… — шептал Даня на ухо, а Машка вся сжалась от непривычного ощущения и замерла в ожидании боли. Но ее не было.

— Даня? Меня где-то жестко на… провели, — прошептала Машка, — Где море кровищи? Где невыносимая боль? Что вообще за фигня происходит?

— Так бывает, — тихо посмеивался Дан, медленно двигаясь, ловя кайф от того, какая она узкая, отзывчивая и страстная.

А Машка перестала ругаться, и уже тихо постанывала от удовольствия. А Дан не спешил, пусть ему и хотелось сорваться на бешеный темп. Его движения были неторопливыми, тягуче медленными. И Машка не выдержала первой. Она всхлипывала и умоляла, сама пока не понимая о чем именно. Дан шумно выдыхал ей на ухо, ловя губами стоны и делясь своими. Он оплел ее руки и зафиксировал над головой, утопив их переплетенные пальцы в подушках.

Машка извивалась под ним, а потом, ведомая умелыми руками, подстроилась под тягуче-медленный ритм движений. И Дан поплыл. Он понимал, что только что облажался по полной, но ничего не мог с собой поделать. Вздрагивая и шумно выдыхая, он задвигался быстрее, рвя ритм. И Машка протяжно застонала, и вскрикнула, и, кажется, захныкала. Нет, Дан чудом умудрился все сделать правильно.

— Люблю тебя, Масенька, — прошептал парень хрипло, рухнув на хрупкое девичье тело.

А по телевизору начали бить куранты, отсчитывая последние секунды уходящего года.

— С Новым Годом! — в унисон прошептали они, даря ласковые поцелуи и не разжимая объятий.

— Люблю тебя, — все также, не сговариваясь, глядя в глаза друг другу.

Новый год настал, дыхание, все еще немного рваное, медленно восстанавливалось. Но сил у Дана перекатиться на бок не было. А Машка и не противилась. Обхватив любимого за шею руками, а ногами за бедра, она лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Ей до безумия нравилось то, как она лежит, придавленная его сильным телом. Вроде бы должно быть неприятно, или больно, или неудобно и некомфортно после первой близости, но нет. Машке было хорошо, волшебно и сказочно. О чем девушка и сообщила, прижимаясь губами к уху, сцеловывая капельки пота с виска.

— Мне хорошо, Дань, — шепнула Маша, — Я так до следующего года хочу пролежать.

— А как же оливье и шампанское? — улыбнулся Богдан.

— Плевать, — фыркнула девушка, и с любопытством поинтересовалась, — А какого это без презерватива?

— Не знаю, Масенька, — признался Дан, — Не пробовал.

— Хочу попробовать, — заявила Машка.

— Все что захочешь, моя непредсказуемая принцесса, — рассмеялся Данька.

Они вымылись в душе, Машка хотела большего, нагло провоцируя его в тесной кабинке. Но Даня был непреклонен, мотивируя тем, что несмотря на отсутствие боли и крови, ей все-таки непривычно.

— Терпи, Машка, — дал парень установку и закутал ее в полотенце. Подхватил на руки и отнес в гостиную. Выдал свою чистую майку, хотя Машка упорно требовала уже ношенную.

— Хочу твой запах на мне, — жарко зашептала дерзкая девчонка.

— Проказница, — мягко пожурил парень и отвесил ласковый шлепок.

— Нарываешься, Летягин, — хмыкнула Мария, вытирая мокрые волосы полотенцем.

А потом они улеглись на диване и замерли, глядя друг на друга, чувствуя, как в эту волшебную новогоднюю ночь происходит чудо. Машка уснула, доверчиво свернувшись урчащим котенком в его руках. Дан лежал, осторожно поглаживая рукой волосы девчонки, пропуская их сквозь пальцы. Машка пошевелилась во сне. И Дан с улыбкой наблюдал, как она, повернувшись к нему спиной, легла удобнее, прижимаясь бедрами к его боку. Поворочалась и затихла. Майка чуть съехала, открывая плечо и лопатку девчонки. Дан не мог отказать себе в удовольствии и потянул ворот чуть дальше, пока не показались витиеватые буквы, россыпью раскинувшиеся по нежной коже. Он с наслаждением обвел кончиком указательного пальца контур букв своего имени и понял, что абсолютно, по-идиотски, бесповоротно счастлив.

— Дурочка моя, — шепнул Дан, понимая, что нанести татуировку весьма болезненно, — Масенька моя.

Оставив нежный поцелуй на татуировке, Дан подгреб девчонку ближе к себе, прикрыл глаза и, улыбаясь, уснул.

===========

С новогодней ночи Машка приезжала каждые выходные и оставалась на ночь. Или Дан сам ее забирал. Они редко куда-то ходили. Как оказалась, несмотря на шумные тусовки и всех мажоров-друзей, Машка любила тишину. Любила читать под одеялом, лежа с Даном в обнимку, пока он смотрел футбол или бокс, смотреть старые романтичные фильмы вечерами, и готовить. Машка очень любила готовить, и совсем скоро Дан понял, что не может есть в общественных местах. Машка заботливо заготавливала ему еду на всю неделю, раскладывала по контейнерам и убирала в морозилку. Иногда Дан обедал или ужинал в кругу семьи Чертинских. В присутствии родителей он не подходил к Машке, не прикасался к ней, даже лишний раз не смотрел в ее сторону. Такое было условие у его Масеньки. Дану до смерти осточертело шифроваться. Но Машка была непреклонна, до скандала. Сначала Дан считал, что она стыдится его. Она дочка влиятельного человека и сестра его непосредственного шефа. А он всего-лишь охранник. Да, за несколько лет службы он завоевал доверие и репутацию. И уже был скорее помощником и замом во многих делах, но сути это не меняло. А потом как-то ночью Машка призналась, что волнуется за него. Переживает, что отец убьет парня или покалечит и запретит им встречаться. И тогда Даня все решил про себя.