Несгораемая страсть

— И ты ушла?

Кизия кивнула.

— Я сложила вещи и вернулась к маме. Тайрелл приехал за мной и начал бузить, но я вызвала полицию и написала заявление. А затем подала на развод. Через полгода Тайрелла посадили за изнасилование, а я стала свободной.

Ее бывший муж все еще сидел. Как раз в начале недели мама сообщила ей по телефону, что Тайрелл в тюрьме вляпался в какую-то заварушку, и ему продлили срок еще на пять лет. Ходили слухи, что он недавно сочетался браком с женщиной, с которой встречался еще будучи женатым на Кизии.

— Потрясающе, — воскликнула Феба.

Кизия пожала плечами, понимая, что не достойна ее восхищения. Будь на ее месте Феба Донован, она ушла бы сразу, как только Тайрелл Бэбкок осмелился бы поднять на нее руку.

— Самое потрясающее то, что за последние три года мама ни разу не сказала мне: «А что я тебе говорила, Кизия Лоррейн!». Видит Бог, она имеет на это полное право. Она с самого начала предупреждала меня о том, что Тайрелл Бэбкок подонок. Но впоследствии ни разу меня не упрекнула. — Кизия поморщилась, вспомнив многие другие вещи, о которых напоминала ей Элоиза Бакстер по телефону. — Зато теперь она громче всех кричит, что я чокнутая, раз не хочу выходить замуж за Шкафа.

— После того, что ты пережила, тебе требуется много времени на восстановление, Кизия, — сказала Феба мягким, успокаивающим голосом. — И только ты можешь судить о том, как проходит исцеление. Если ты думаешь, что еще не готова к браку…

— Иногда я и сама хочу стать его женой, — выпалила Кизия. — Но потом пугаюсь чего-то. Правда, пугаюсь по-настоящему. Я понимаю и сердцем, и разумом, что Шкаф совершенно… совершенно!.. не такой, как Тайрелл. Но все равно боюсь, что если я однажды сглупила, то могу так же влипнуть и во второй раз.

Феба нахмурилась, ее гладкий лоб избороздили мелкие морщинки.

— Ты боишься, что Шкаф тебя обидит?

— Нет! — Кизия яростно покачала головой. — Господи, нет. Он даже голос на меня не повышал ни разу. Просто… это… ой, я не знаю, как объяснить, Феба! Может, я не переживала бы так, если бы он не был таким здоровенным. Потому что каждый раз я пытаюсь себе представить, каково это, если бы такой огромный парень стал обращаться со мной так же, как Тайрелл.

Что-то подобное случилось как раз накануне. Они работали на субботнике, как обычно организованном Хеленой Розой Рэндалл. В данном случае это было строительство детской площадки на клочке земли, подаренном общине.

Кизия невольно наблюдала за тем, с какой легкостью Шкаф выполняет свою долю работы. Он носил бревна. Выгружал и складывал железные брусья. Поднимал мешки с гравием так, словно вместо камней они были наполнены мыльными пузырями.

Кизия любовалась его силой и удалью. Ее возбуждал вид его мощных мускулов, играющих под темной кожей, блестящей от пота.

Но затем все изменилось. Ее воображение обернулось против нее. Рост и размеры ее любовника превратились в источник угрозы. Его сила…

— А ты со Шкафом это обсуждала? — поинтересовалась Феба.

Кизия кивнула, желая побыстрее избавиться от неприятного воспоминания.

— Он был очень милым, — сказала она. — Но я знаю, что его это обижает. То есть, ему больно знать, что иногда я боюсь его. И мне это тоже больно.

Официант, молодой человек по имени Марио, выбрал именно этот момент, чтобы подойти к их столику.

— Не желаете ли десерт, леди? — спросил он, убирая грязные тарелки.

— Ах, нет, — ответила Феба через секунду. — Спасибо.

— Мне тоже не нужно, — сказала Кизия, восприняв паузу со смешанным чувством облегчения и досады. Она слишком далеко зашла в своей откровенности.

— Капучино? — предложил Марио. — Экспрессо?

Феба взглянула на часы. Кизия сделала то же самое и обнаружила, что уже начало девятого. Им нужно было поторапливаться, чтобы успеть к началу киносеанса в восемь тридцать.

— Нет, — ответила она официанту и взглянула на свою спутницу. — Феба?

— Я тоже не буду, — прозвучал краткий отказ. — Вы не могли бы принести счет, пожалуйста?

— Конечно. — Марио вежливо кивнул. — Одну минуточку.

— А как насчет тебя? — спросила Кизия, когда официант исчез из виду. Хотя уровень обслуживания в этом ресторане очень даже неплох, обещанная «минуточка» может растянуться надолго. Им еще хватит времени на небольшой междусобойчик.

— Меня? — Феба вытерла губы салфеткой.

— Тебя и Джексона. — Кизия с любопытством взглянула на подругу. Шкаф, хоть и не вдавался в подробности, но все же намекнул, что отношения Джексона и Фебы сильно продвинулись после гибели маленькой Анны. — Я тут перед тобой душу, можно сказать, раскрыла. Теперь твоя очередь.

Феба молчала секунд десять или пятнадцать, выражение ее точеного лица оставалось непроницаемым. Затем, очень медленно, она произнесла:

— Не знаю, что и сказать, Кизия.

— Я же не требую мельчайших деталей. — Кизия сохраняла шутливый тон, словно речь шла о чем-то малозначительном. Ей вспомнились кое-какие наблюдения, сделанные на концерте в прошлое воскресенье. Случайные прикосновения. Мимолетные взгляды друг на друга. Эти признаки не бросаются в глаза, но явно свидетельствуют о близких отношениях. — Всем же ясно, что ты с Джексоном роман крутишь.

Кизия не знала, что получит в ответ на свою подначку. И уж совсем не ожидала увидеть на лице Фебы такую счастливую улыбку.

— Вообще-то, — начала Феба ангельским голоском, — нам с Джексоном очень хорошо вместе.

Кизия многозначительно хохотнула.

— Девочка, — нахально заявила она, — если выражение твоего лилейного личика о чем-то говорит, то вам не просто хорошо!

— Гм…

— У вас это серьезно?

Прямой вопрос застал ее собеседницу врасплох. Улыбка сползла с ее лица. Феба слегка покраснела и отвела взгляд.

Кизия подождала несколько секунд. Но затем решила надавить посильнее.

— Феба?

Рыжая женщина взглянула на нее.

— Я… я сомневаюсь.

— Ты сомневаешься в себе? Или сомневаешься в нем?

— Я сомневаюсь в нас обоих.

Кизия нахмурилась, вспомнив, что говорил Шкаф об отношениях Фебы и Джексона. Через секунду она задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке.

— Ты ведь неравнодушна к Джексону, да?

Румянец, вспыхнувший на щеках Фебы, внезапно исчез. Она неловко кивнула.

— И он к тебе неравнодушен.

— Может быть.

— Как это «может быть»? — Это совершенно не вязалось с тем, что видела Кизия на концерте. И было очень не похоже на Джексона Миллера. Этот человек не скрывал своих чувств и не давал ложных обещаний.

— Он ничего не говорил, Кизия.

Кизия изогнула бровь.

— Мужчинам не обязательно говорить, Феба. Они действуют.

— Но ведь Шкаф сказал тебе о своих чувствах?

— Это другое, — ответила она не раздумывая. — Но не пытайся перевести разговор на меня. Речь идет о тебе.

Наступила тишина. В светло-зеленых глазах Фебы что-то промелькнуло, похожее на чувство вины.

— Джексон постоянно меня в этом упрекает, — сказала она наконец.

— В чем?

— В том, что я все время перевожу разговор на других людей.

— А это правда?

Феба вздохнула.

— Да, — честно призналась она. — Я раньше сама не замечала, пока Джексон не сказал. Но это так.

— Это обычный способ увильнуть от ответа. Многие люди пытаются перевести разговор на другую тему.

— Я ведь не «многие».

— В противном случае Джексон не обратил бы на тебя внимания.

— А он что-нибудь говорил тебе, Кизия?

Кизия удивилась. Ей всегда казалось, что Феба Донован очень высокого мнения о себе и не нуждается в утешении.

— Напрямую нет, — ответила она наконец. — Но я не слепая, Феба. Я видела вас вместе.

— А Шкафу он что-нибудь говорил?

— О тебе?

— Да.

— Наверное. — Более определенного ответа она дать не могла.

— Ты не знаешь? — Изумление, прозвучавшее в вопросе Фебы, явно показывало, что она думает об отношениях Кизии и Шкафа.

— Да, не знаю, — подтвердила Кизия, еще не представляя, как ей это объяснить. Она попыталась быть предельно искренней. — Я и не спрашивала, если честно. Шкаф с Джексоном работают вместе почти десять лет. Их водой не разольешь. О чем они разговаривают, когда меня нет рядом…