Несгораемая страсть

— Ой, черт.

— Шкаф, не думаешь же ты… — Она внезапно умолкла, но направление ее мыслей было очевидным.

— Не знаю, что и думать, — честно ответил он. — Может… может, Джексон просто ездит по городу, пытаясь успокоиться. Может, он куда-нибудь заскочил позавтракать. Или в церковь. Я бы так поступил. — Шкаф глубоко вздохнул, молясь, чтобы Джексон нашел источник исцеления от мучившей его боли. — Рано или поздно он вернется домой. И тогда ты не могла бы позвонить мне? Мой номер…

— Подожди. — Шкаф мог ясно представить себе, как она ищет карандаш и бумагу. Через секунду она продолжила, — Готово. Диктуй.

Он назвал номер телефона, трижды шмыгнув носом.

— Ты был у врача? — резко спросила Феба.

— Ага. — Он высморкался. — Этот парень прописал мне кучу лекарств. А Кизия наварила огромную кастрюлю куриного супа по маминому рецепту. Если таблетки не помогут, то супчик и мертвого на ноги поставит.

— Что ж, пожалуйста, лечись как следует. — Похоже, ее совет не был формальным, а шел от чистого сердца. Несколько секунд Феба молчала. А затем добавила, — Шкаф, если… если Джексон позвонит…

— Я сообщу тебе, Феба.

Джексон Миллер позвонил Ральфу Рэндаллу много часов спустя, но связываться с Фебой Шкафу не пришлось. Джексон сообщил, что звонит ему от своей рыжеволосой соседки по дому, рассчитанному на две семьи.

Что именно произошло между Фебой и Джексоном, Шкаф не стал спрашивать. Не потому, что это было «нетактично». Но что-то в голосе Джексона подсказывало, что он обратился за поддержкой в правильное место… и к правильному человеку.

Девятая глава

Рот Фебы Донован не раскрылся от изумления. Вилка, которой она ела фаршированные баклажаны, не выпала со звоном из ее пальцев. Но все же Кизия поняла, что худенькая рыжая женщина очень удивлена услышанной только что новостью. Можно сказать, поражена.

— Шкаф просил твоей руки? — переспросила соседка Джексона Миллера, аккуратно положив вилку на край тарелки.

— Ага. — Кизия взяла ломтик хрустящего итальянского хлеба из плетеной корзинки. Она разломила его на несколько кусочков, чтобы собрать остатки острого соуса. — Целых три раза.

Первый раз был в тот день, когда она впервые занималась любовью с Ральфом Букером Рэндаллом.

«Это еще не все, Кизия, — прошептал Шкаф в то роковое утро, когда она впервые проснулась в его объятиях. — Я останусь твоим другом и твоим любовником. Только это не предел для меня. Я хочу стать твоим мужем. Я хочу стать папой детей, о которых ты мечтаешь. Но если тебе нужно время…»

Второе предложение прозвучало вечером после Дня пожарного, когда Кизия лежала в объятиях Шкафа после бурного занятия любовью. Шкаф ни с того ни с сего вернулся к разговору о предвзятом отношении к ней жен и подружек ее сослуживцев. Он сказал, что вопросы о ее намерениях и моральном облике отпадут сами собой, как только она станет миссис Ральф Рэндалл.

Третий раз случился сегодня утром, перед уходом Шкафа на работу.

«Я просто хочу напомнить: мое предложение все еще в силе, Кизия Лоррейн», — тихо сказал Шкаф, посмотрев ей в глаза серьезным, уверенным взглядом.

Хотя он и сопроводил свое напоминание торопливым, но нежным поцелуем, Кизии почему-то стало не по себе. Неужели Шкаф намекает, что отпущенное ей время на раздумье подходит к концу? Неужели наступит момент, быть может, совсем скоро, когда его предложение руки и сердца… утратит силу?

— И ты ему отказала? — удивилась Феба.

Кизия моргнула, вернувшись к реальности. Она коротко кивнула и положила в рот смоченный в соусе кусочек хлеба. Прожевав и проглотив, она спросила:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я сошла с ума?

Ее слова прозвучали как попытка оправдаться. Бессмысленно надеяться, что Феба не заметила этот тон. Все-таки она опытный психиатр!

— Почему я должна так говорить, Кизия?

— Почему? — Кизия поморщилась. — Да все так говорят.

— Только не надо причислять меня к списку тех, кто сомневается в твоем рассудке.

Женщина, на которой хотел жениться Шкаф Рэндалл, склонила голову, внимательно изучая Фебу Донован. Затем она улыбнулась, чуть кривовато, но вполне искренне.

Ей вспомнилось странное, почти родственное чувство к белой женщине, которое она испытала во время их первой встречи. За прошедшие две недели эта привязанность стала еще сильнее. Они с Фебой несколько раз встречались и очень интересно поговорили. А прошлое воскресенье они вообще провели вчетвером, со Шкафом и Джексоном. Было очень весело. Им даже захотелось повторить встречу, пока Лорелея не вернулась от бабушки.

Конечно, еще рано судить, но Кизия пришла к выводу, что они с Фебой смогут стать настоящими подругами. Эта мысль согревала ей душу.

— Приятно слышать, — сухо сказала она, имея в виду последнее замечание Фебы Донован. — Когда меня называют сумасшедшей обычные люди, это куда ни шло. Но настоящий психиатр…

Она умолкла. Феба доедала свое кушанье. Сначала ее лицо оставалось бесстрастным, но долго скрывать любопытство ей не удалось.

— Ты вроде бы удивилась, — сказала Кизия. Ее слова не были упреком. Она сама себе удивлялась. Что удерживает ее от свадьбы с мужчиной, которого она любит всем сердцем?

— Удивилась? — повторила Феба, моргнув.

— Как будто, отвергнув Шкафа, я доказала, что у меня не все дома. — На самом деле она его не отвергала, но по сути так оно и было.

— Нет, — со смехом возразила женщина, сидящая напротив. — Я так не думаю.

Кизия снова склонила голову. После ухода от Тайрелла она обращалась к психологу, и это очень ей помогло. Быть может, ей удастся воспользоваться профессиональным опытом Фебы для решения своих проблем.

— Но тебе хочется узнать, почему я ему отказала, — заявила она.

Феба пару мгновений молчала, держа в руках бокал с вином, затем поднесла его к губам и сделала глоток. В конце концов она ответила:

— Похоже, Шкаф был бы для тебя отличной партией.

Кизия подалась вперед. Ее переполняли чувства. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы совладать со своим голосом. Но слова нашлись сами. Они шли из глубины сердца.

— Ральф Рэндалл — лучший мужчина из всех, кого я знаю.

— Но замуж за него ты не хочешь.

За этим мягким возражением последовала напряженная тишина. Кизия опустила голову под тяжестью правды, которую не могла открыть ни себе, ни кому бы то ни было.

— Да, — с неохотой согласилась она. Коротенькое слово отдавало горечью. — Не хочу.

Желание Фебы услышать дальнейшие объяснения было очевидным. Но она промолчала.

Кизия отвела взгляд. Тяжело вздохнув, она начала поигрывать ножкой бокала. Ей было приятно, что Феба не лезет в душу со своим любопытством. Но все же…

Ей нужно с кем-то поговорить. Очень нужно.

— Если я и выйду замуж, то только за Шкафа, — сказала Кизия наконец. — Просто я… — Она снова вздохнула, повертела в руках бокал и внезапно взглянула на Фебу. — Ты ведь знаешь, что я разведена?

— Ты что-то упоминала в прошлые выходные.

Точно, — вспомнила Кизия, вздохнув в третий раз. Хотя «упомянула» она не так уж много. Всего лишь краткое замечание в дамской комнате в ответ на рассказ Фебы о том, как ее жених погиб в авиакатастрофе за неделю до назначенной свадьбы.

— Дело в том, — начала она, — что мой брак был настоящим кошмаром, пока я не набралась смелости сбежать. Тайрелл… так звали моего мужа, Тайрелл Бэбкок… бил меня. Он бил меня… сильно.

Феба наклонилась вперед, на ее бледном лице отразилось сочувствие.

— Ой, Кизия.

— Я верила всему, что внушал мне Тайрелл в эти три года, — продолжила Кизия, решив быть откровенной до конца. — Даже тому, что он бьет меня за дело. Но однажды утром я взглянула в зеркало в ванной и сама себя не узнала. У этой женщины в зеркале был фингал под глазом и выражение лица, как у зомби в фильмах ужасов. Только через несколько секунд до меня дошло, что эта женщина… эта незнакомка… я. — Кизия умолкла, от ужасных воспоминаний у нее сдавило горло. Судорожно сглотнув, она продолжила, — Я даже не знаю, как это объяснить. Но внезапно я услышала какой-то голос внутри. Он говорил: «Это нечестно, девочка. Ты не заслуживаешь такого. Даже если бы ты была такой никчемной, как утверждает Тайрелл, ты все равно бы этого не заслуживала».