Жил-был щелкунчик

Когда Кон приехал забрать их с Анной, Мег сказала, что хочет прогуляться вместе с дочерью по местным магазинам. Кон высадил их в центре, предупредив, что уезжает по делам и вернется через пару часов.

Как только он исчез из виду, Мег поделилась с Анной своим секретом. Они поймали такси и сообщили водителю адрес художественной галереи на окраине Сент-Луиса, которую Татьяна упоминала в своем письме. Там продавались русские поделки и сувениры. Мег и Анна приятно провели целый час, разглядывая картины, иконы, игрушки, головные уборы, украшения, пасхальные яйца — произведения искусства ушедших веков.

После долгих сомнений Мег выбрала написанную маслом картину. Это был горный пейзаж с цветущим лугом на переднем плане и пыльной дорогой, исчезающей вдали. Но решающим фактором стало название картины, напечатанное по-русски: «Урал весной».

Анна не отходила от икон, больше всего ей понравился образ Богородицы. Сочетание цветов — золото и лазурная синева на потемневшем дереве — действительно радовали глаз, и Мег согласилась приобрести икону вместе с картиной.

Тайком от дочери она шепотом попросила продавщицу добавить к покупкам матрешку, стоящую на витрине. В черно-розовой деревянной куколке прятались несколько «подружек», вложенных одна в другую. Анна будет рада сюрпризу.

Продавщица положила матрешку в пакетик, и Мег сунула его в свою вместительную сумку. Покупки обошлись ей более чем в тысячу долларов, одним махом истощив многолетние сбережения. Но напряженность в отношениях с Коном так сильно ее ранила, что она готова была ради примирения на любые жертвы.

Они вернулись в центр на такси и зашли в универмаг упаковать подарки, а затем принялись разглядывать витрины в ожидании Кона.

Хотя Анне не терпелось рассказать все отцу и вручить подарок, ей удалось сдержаться. Но ее глаза сияли, как голубые топазы, и Кон, заметив это, вопросительно поглядывал на Мег. При виде радостного возбуждения дочери и веселого блеска в глазах Кона на сердце у Мег полегчало, и вражда была забыта.

В канун Рождества шел сильный снег, на радость Анне. В сопровождении собак она гуляла во дворе, пока ее папа расчищал дорожки и лепил для нее снеговика. Мег, накрывавшая на стол и следившая за дочерью из окна столовой, заметила, что к Анне присоединились несколько ребятишек примерно ее возраста.

С улицы доносились веселые вопли, изредка заглушаемые лаем собак, и Кон, похоже, радовался не меньше детей.

Наблюдая за ним, Мег снова и снова задавалась вопросом — что, если он действительно такой, каким кажется? Человек, способный сделать трудный выбор. Заботливый отец. Мужчина, продолжающий любить женщину несмотря на пролетевшие годы. Что, если у него не было никаких тайных целей, и все, сказанное им, было правдой? Слезы выступили у нее на глазах…

В ту ночь Мег не смогла уснуть. Бесшумно прокравшись по лестнице в полночь и сложив под елкой подарки, она вернулась в свою огромную кровать и долго лежала без сна, глядя в темноту полными слез глазами.

Ранним рождественским утром Анна вбежала в комнату Мег в сопровождении обеих собак, вне себя от радости. Папа готовит завтрак, сообщила она. Он сказал, что Санта-Клаус уже приходил, и как только они покушают, можно будет идти смотреть подарки.

Настроение у Мег было совсем не праздничное, когда она вылезла из постели и, пошатываясь, побрела в ванную. Проплакав большую часть ночи, она не чувствовала в себе сил для встречи с Коном, тем более в рождественское утро. Но ей пришлось заставить себя ради Анны.

Душ слегка привел ее в чувство. Мег расчесала волосы и скрепила их заколками по бокам, затем припудрила бледные щеки и накрасила губы. Она надела вишневое трикотажное платье, почти новое, и черные туфли без задников, удобные и в то же время достаточно нарядные.

— Вот так и иди, — пробормотал Кон, когда она начала спускаться по лестнице. Он снимал ее на видео. — Счастливого Рождества, Мегги.

— Счастливого Рождества, — откликнулась Мег. При виде смуглого, красивого лица Кона у нее перехватило дыхание.

Анна стояла рядом с отцом в новом клетчатом платье, сияя от счастья.

— Ты должна поцеловать папу, мамочка. Папа говорит, это традиция.

— Только если она захочет, Анечка.

Мег поднялась на цыпочки, подставляя ему свои губы. Кон не должен догадаться о глубине ее страсти, о том, какие усилия она прикладывает, чтобы удержать себя в руках перед дочерью. Незачем притворяться, что она не помнит каждую секунду из тех нескольких месяцев, когда он был ее любовником.

Сила его влечения воспламенила Мег, и этот поцелуй доставил ей острое и неожиданное наслаждение.

Да поможет ей Бог. Мег хотела испытать это наслаждение снова.

Девятая глава

— Уже можно идти, папа? Я съела яйца и выпила все молоко.

— Как считаешь, Мегги? Мы готовы?

Мег подняла глаза и на мгновение перехватила безрадостный взгляд Кона. Их контакт продлился долю секунды, но ошибиться она не могла, и на сердце у нее стало еще тяжелее.

Кивнув, она поставила кофейную чашку на блюдце.

— Может, я сначала сниму вас обоих?

Не дожидаясь ответа, она выскочила из-за стола и схватила видеокамеру.

Прошел еще один час. Собаки вертелись у Анны под ногами, а девочка шумно восхищалась новым кукольным домиком и игрушечным сервизом, который подарил ей Кон. Мег же засунула в ее чулок матрешку, большой леденец и дешевые часики с Русалочкой на циферблате.

Анна вытряхнула содержимое чулка и уставилась на странную куклу.

— Что это, Мама?

Мег рассмеялась, глядя на свою растерявшуюся дочурку. Кон тоже хмыкнул, недоуменно взглянув на жену, словно спрашивая, где она могла достать русскую игрушку. Оттенок веселья в его голосе, когда он обратился к дочери, напомнил Мег прошлое. Период времени, когда она была безумно влюблена в Кона и не скрывала своих чувств. Вечер в петербургской гостинице, когда он совсем как сейчас сидел на полу у ее ног. Только на этот раз он поглаживал личико Анны и теребил ее пушистые кудряшки.

— Смотри, Анечка.

С обычной ловкостью, которой Мег не уставала восхищаться, он разделил матрешку на две половинки. Анна увидела внутри куколку поменьше и взвизгнула от изумления.

— Открывай дальше, — сказал Кон.

Через несколько секунд на ковре лежали четырнадцать половинок, а Анна с сосредоточенным видом пыталась собрать все заново.

Мег решила, что пора вручать подарок Кону.

— Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, нервничая, слишком поздно засомневавшись в своем выборе. Быть может, ему не нужны напоминания о том, что осталось позади.

Кон взял сверток у нее из рук и начал снимать упаковочную бумагу. Анна была слишком увлечена куклами, чтобы заметить наступившую тишину, но Мег почувствовала себя неуютно. Затаив дыхание, она следила за Коном. О чем он думает, глядя на картину?

— Это вид Уральских гор. Ты, наверное, скучаешь по России, и я подумала…

— Мегги… — Когда он взялся за раму, его пальцы побелели.

— У меня тоже есть подарок для тебя, папа.

Анна отбросила половинку матрешки, к которой никак не могла подобрать пару, и полезла под елку доставать свой сюрприз.

Взяв у нее сверток, Кон поднес его к уху и потряс, рассмешив Анну.

— Интересно, что моя Анечка мне приготовила?

Больше ждать девочка не могла.

— Это… икона, да, мам?

Улыбка Кона померкла. Он бережно достал из пакета икону и с благоговением провел указательным пальцем по золотому окладу.

Анна растолкала собак и присела на корточках рядом с отцом.

— Это маленький Иисус со своей мамой. Мне она больше всех понравилась. Мама говорит, она из России. Тебе нравится, папа?

Кон сгреб Анну в охапку, зарывшись лицом в ее темные кудри.

— Я люблю ее, — хрипло ответил он. — Люблю, почти так же, как тебя.

Несколько ласковых русских слов, произнесенных сдавленным шепотом, едва не заставили Мег расплакаться. Она отвернулась, спрятав лицо, и начала распаковывать коробки конфет, присланные ее начальником и Тедом.