Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 3 (СИ)

- Я могу допустить, что у меня душа Василисы, я ловлю ее чувства, ее эмоции. Когда смотрю на эту картину, чувствую отношения вот этого Марка, - указала пальцем какого именно, - к Василисе и ее чувства к нему. И поначалу что-то подобное, очень сильное было к..., может ты и права, к душе Андреа, хотя не уверена. Тогда были чистые чувства Василисы к Марку, а Андреа… ну… что-то вроде связующего звена.

- А почему ты думаешь, что это не душа Марка? – задумалась Мария.

- Если это душа Марка, то я не та Василиса. Марк был…. – задумалась, вспоминая ощущения Василисы от него, - мягким, с открытой душой и любящим.

- Ты права, я тоже его помню, как очень спокойного, мягкого человека с грустными глазами, но в то же время, он был очень сильным. Семейный капитал сделал он, слабый человек не смог бы в послевоенное время, когда в стране творился беспридел укрепить свой капитал.

- А может быть так, что души не помнят друг друга, когда встречаются? – это Васька.

- Может, но отторжения, как правило, нет. И потом, это все-таки души, тонкий план, а жизненный опыт – это, земная жизнь.

- Нет, Мария, у меня двойственное к Андреа отношение, с одной стороны, меня привлекает его харизматичность. С другой, я его боюсь и эта сторона, это уже чувства Василисы, я знаю, что он мне ничего не сделает, но я боюсь, что он мне причинит вред, не физический вред… ну, словно, посадит в клетку. Обманет во благо… И подобное чувство к Марку никак не применимо, это скорее к Антону.

- Антон? – Сильвана дала о себе знать.

- Брат Марка, – пояснила.

- Анто-о-он? – задумалась Мария и, кажется, впала в кому.

Я подождала, еще подождала. Мария думала, Сильвана разглядывала родственницу. А я отошла к окну выбирать фотки с мафиози.

- А что с Антоном? – пришла в себя Мария.

- А что вы знаете о нем?

- Только то, что это брат Марка.

Рассказала все, что знала о непростых отношениях этой троицы, Сильвана воспылала праведным гневом к Антону, Мария по-прежнему размышляла, что-то сопоставляя в уме. Васька смиренно вздыхала, дождик набирал силу, магазины ждали.

- Странно, - дала о себе знать гадалка, - подобное возможным, если бы они были сильно привязаны друг к другу. Братья были близки?

- Понятия не имею, - отмахнулась я, уже выбрав фото и установив холст.

- С другой стороны, ты могла стать якорем между двумя братьями.

- Не я, - поправила неточность.

- То есть, - не дала себя сбить с мысли Мария, - Василиса чувствует от Андреа опасность, как от Антона?

- Да, можно и так сказать. Поэтому теория «Марк + Василиса = вечная любовь» не выдерживает условия реальности.

Мария усмехнулась.

- А ты знаешь, что у Андреа есть второе имя?

- Какое? – мне не особо было это интересно.

- А ведь точно, - оживилась Сильвана, - вот это да! – обалдела, чем привлекла мое внимание.

- Даниелла назвала первенца Андреа, но крестили его в день Святого Антониа, на крещении было всего пять младенцев, и священник всех нарек Антонио, сестра тогда растерялась, молодая была, не стала поправлять, в метрики пришлось записать двойное имя: Андреа-Антонио.

- Антон! – обалдели мы с Васькой в один голос и переглянулись.

- Это что? Указующий перст? – уточнила подруга.

- Знать бы точную дату смети этого Антона, - задумалась Сильвана.

- Не обязательно, можно и так выяснить.

- Если душа обиженного Антона досталась Андреа, тогда становится понятной реакция Андреа на мое отсутствие, он словил эмоции предка, когда Василиса забрав детей скрылась.

- Ну да, - это Сильвана, - он, если честно, был невменяемым, ходил потерянный по номеру из угла в угол, повторяя: «Она все-таки меня бросила».

- О! Точно Антон! – порадовалась непонятно чему я, - но нам с Василисой его внимание обеим не приятно!

- Это не проблема, можно разъединиться.

- Здорово, - порадовалась я и за Андреа, и за себя, - разъединяйте его, с Василисой я сама договорюсь, ее память мне сильно не мешает, скорее, помогает восстановить пробелы.

- Давай вместе разберемся, - предложила Мария.

- Если честно, то не очень хочется мне лезть в тайны столетней давности, - призналась, - если Василиса посчитала нужным, возможным, скрыть что-то для безопасности себя и своих близких, то это ее право. Смысл копаться во всем этом сейчас?

- Василаса, - Мария смотрела на меня с удивлением, - ты уже в это вляпалась по самую макушку, куда уж больше. Может быть, наоборот, пришло время, чтобы все тайное стало явным?

- Мария, разберись сначала с Андреа, чтобы он снова стал вменяемым, - скорее отмахнулась я.

- Надо с ним разговаривать, - согласилась она.

- Девушки, вас магазины заждались, - напомнила я, уж очень хотелось побыть в тишине и порисовать.

- Да! Да! Да! – подхватилась подруга.

Продедуктировали мы около часа, откровенно говоря, мне было жаль этого времени, я бы уже успела контуры накидать, ладно, обед пропущу или попрошу Ваську что-нибудь мне захватить, если будет возвращаться в гостиницу.

Мафиози захватил полностью, на антураж вокруг него тоже чесались руки, но главное – это Он. Расслабленное выражение лица, один уголок рта приподнят в усмешке, большой нос, седые кудри на голове, пиджак с короткими рукавами из под которых выглядывают белоснежные манжеты с запонками, дымящая сигара на столе и маленькая чашка кофе. Пожалела, что нельзя кошака на соседнем стуле изобразить мордой к зрителю – тогда терялся смысл картины «Собеседники», но в пол оборота он тоже смотрелся довольно внушительно-бандитски.

Взялась за официанта, склоняющего с небольшим подносом, на котором стоял большой пузатый прозрачный бокал с коньяком. И тут меня начали домогаться, сначала скромным стуком в дверь. Я сделала вид, что меня нет, и не будет, потому как терпеть ненавижу дорисовывать картину через два-три дня, уже и настроение иное и смысл картины может поменяться, мне надо ее закончить сегодня к вечеру, хотя бы основное, дать просохнуть, потому как завтра выезжаем. Нет меня!

Домогания набирали силу и начинали нервировать, терпения хватило минут на семь, потом все же пришлось идти и открывать дверь. На пороге стоял мило улыбающийся Андреа.

- Ты обедать идешь? – улыбка в 32 белоснежных.

- Не планировала, работы много. Без меня, - мило улыбнулась и закрыла дверь.

Почти успела закрыть, меня мягко с этой дверью открыли и прошли в номер. Братец посмотрел чем я занята, но не проникся моими переживаниями на счет сжатых сроков.

- Пойдем пообедаем и вернемся, - мягко, непривычно мягко для Андреа попросил он.

В принципе я могла без обеда на одной работе продержать до семейного ужина, но чего-то во мне трепетнуло, вздрогнуло и почему-то согласилось. Черт, не успею с картиной. Еще на день не хотелось оставаться в Палермо. Дорисовать-то я ее дорисую даже утром, но высохнуть она не успеет. Черт!

- Через час мне надо вернуться, - ограничила я время обедни, поставив таймер на телефон, а то мало ли... замечтаюсь в облаках, а таймер штука проверенная, быстро возвращает на обетованную к разным доделкам.

А Андреа словно подменили, и заодно и меня до компании. Он казался таким плющевым, таким милым, таким предусмотрительно-заботливым, так бы и сидела с ним в подвале уютного ресторанчика за крошечным столиком. Ни на чем не настаивал, ничего не требовал в привычной ему манере, только нежно заглядывал в глаза, касался при любом случае, поправлял мне волосы, держал за руку и просто был рядом. Я готова была растаять и растечься благодарной лужицей за оказанные знаки внимания у его ног. Обнимания и подобные вольности себе не позволял – держал дистанцию, что особо впечатлило. Что интересно, послужило причиной? И надолго ли его хватит?

И тут порадовал таймер! Ты мой хороший-то! Низкий поклон тебе за приведение меня в чувства реального времени. Я почти мгновенно подхватилась и понеслась в номер, объяснив обалдевшему Андреа, что краски сохнут, надо время, чтобы высохли совсем. Он мало, что понял, но напомнил, что в восемь зайдет за мной. Времени мне оставалось 4-4,5 часа, надо успевать.