Упоние властью (ЛП)

— Снаружи все еще плохо, — замечает он Трею.

— Все в порядке. На этот раз я решу эту проблему, — говорит Трей, и его глаза загораются. — Я их не боюсь.

— Вы уверены, что хотите сделать это? — спрашивает Тони, и в его глазах заметно удивление.

— Да, — отвечает Трей, и на его лице застывает суровое выражение.

Мы с Лив молчим, пока лифт спускается на первый этаж. Я так надеялась увидеть эту сторону Трея.

— Началось, — говорит Тони и начинает прокладывать для нас путь, по которому нам стоит следовать за ним. Вестибюль отеля заполнен, и как только мы выбираемся на улицу, то понимаем, что здесь еще больше людей. Два репортера моментально атакуют Трея, и, как минимум, с десяток камер начинают щелкать, не переставая.

— Ты имел какое-то отношение к смерти своего отца? — орет какой-то бесчувственный придурок.

Трей останавливается и смотрит прямо в толпу.

— Кто это сказал? — кричит он в ответ, сканирую толпу туда-сюда и отыскивая парня глазами.

— Мы не хотим никакого скандала! — предупреждает Тони, немедленно двигаясь в сторону Трея.

— Ты! Иди сюда! — Трей кричит мужчине, который находился в толпе рядом с ним. — Подойди сюда!

Он настаивает, не двигаясь с места и глядя на молодого, агрессивного репортера, который медленно начинает идти в сторону Трея после того, как люди, стоящие за ним, подталкивают его вперед. Он прочищает горло, как только достигает Трея.

— Я просто хочу знать, причастен ли ты к смерти своего отца? — заикается он.

— Я находился в Швейцарии, готовясь к самой большой сделки в моей жизни, когда мне позвонили и сказали, что мой отец был хладнокровно застрелен. Я бросил все и помчался обратно, чтобы быть со своей семьей! Потом какой-то бесчувственный кусок дерьма, похожий на тебя, имеет наглость спрашивать, причастен я или нет к его смерти? Как ты можешь смотреть в зеркало по утрам и иметь хоть толику уважения к себе? — Трей замолкает, ожидая ответа, которого так и не получает.

— Это моя работа, сэр, — бормочет репортер. — Моя работа — задавать такие вопросы.

— Чертовски замечательная у тебя работа, приятель, — говорит Трей с большой долей сарказма. — Нет. Я абсолютно не имею никакого отношения к смерти отца. Я просто в шоке и убит горем, как и остальные члены моей семьи. Теперь, если позволите, я хотел бы вернуться в отель и немного поспать. Завтра будет тяжелый день для меня и всей моей семьи.

Репортер делает шаг назад, позволяя Трею проследовать к машине. Все папарацци с камерами в радиусе полквартала словно сошли с ума во время этого противостояния, и теперь продолжают обсуждать события, до тех пор, пока мы не оказывается далеко от тротуара.

— Браво, Трей, — кричит Тони, глядя на нас через зеркало заднего вида. — Ты надрал задницу, приятель!

Трей качает головой, очевидно, еще не оправившись от обвинений в свой адрес.

— Не переживай из-за этих идиотов, — говорю ему я. — Им необходимо постоянно копаться в дерьме, чтобы заработать на жизнь. Я думаю, что репортер ожидал от тебя, что ты замахнешься на него, а ты был спокоен и справился очень хорошо. Я впечатлена.

— Я научен не прибегать к насилию, — говорит он, все еще качая головой. — Кроме того, унижение человека перед толпой намного больнее, чем любой физический удар. Он вспомнит о моих словах, когда посмотрится в зеркало завтра утром.

— Готова дать руку на отсечение, что так и будет.

Я знаю, что могла бы пересмотреть свое отношение к выбору карьеры, если бы была на его месте.

— Кто-нибудь может открыть? — врывается в наш разговор Лив со своей неутолимой жаждой к выпивке. — Мне нужно выпить после всей этой нервотрепки.

— Нам обоим, — усмехается Трей, открывая шампанское и вручая его ей. — Просто пей из бутылки. Эти бокалы так чертовски малы.

— Я знаю, — щебечет Лив, сразу же прикладывая бутылку к губам.

— Тебе тоже нужна бутылка? — спрашивает он меня.

— Нет. Со мной все в порядке. А как насчет тебя?

— Я мог бы использовать пару больших стаканов для чего-нибудь покрепче, но завтра забот будет выше крыши, — говорит он и смотрит на Лив, которая все еще держит бутылку наклоненной в воздухе. — Хорошо, что похороны будут проходить до четырех часов.

К тому времени, как мы добрались до Центрального вокзала, пробки усилились.

Что же будет представлять собой двадцати минутная поездка, которая, кажется, займет, к тому же, больше времени. Лив сейчас похожа на подростка, держа телефон в одной руке и бутылку шампанского в другой. Посмотрев, что она увлечена собой, я протягиваю руку к Трею и переплетаю наши пальцы. Я только хочу почувствовать его энергию, ощутить тепло его тела, смешивающегося с моим теплом. Он смотрит на меня с благодарностью, а затем мы оба бросаем взгляд на Лив. Она не обращает абсолютно никакого внимания на то, что происходит вокруг нее. Я, вообще, не возражаю против этого.

После напряженной недели, нервного подъема и нахождения последние несколько часов в шумном баре, я, сказать по правде, наслаждаюсь этой медленной, спокойной поездкой по городу. Самое странное, что я чувствую большое удовлетворение от того, что просто нахожусь рядом с Мэнди, и которое я не ощущал уже давно. На память приходят сказанные мамой слова про то, что тестостерон проникает в мой мозг, заполняя его вместо мозгов. Я не думаю, что Мэнди планирует причинить мне боль, или до сих пор я остаюсь все таким же наивным, каким был в колледже.

— Как раз вовремя, — говорит Лив. — Саша сказала, что они отправляются в клуб « Lavo» потом. Это же недалеко от отеля?

— Нет, это дальше по улице.

— Мы можем пойти туда?— спрашивает она, совершенно игнорируя тот факт, что завтра похороны моего отца.

— Тони? Ты сможешь отвезти Лив в «Lavo» после того, как высадишь меня? — спрашиваю я водителя, не желая ни минуты своего времени тратить на слушание грохота в ночном клубе.

Тони понимающе усмехается мне в зеркало заднего вида.

— Конечно, босс. Я просто побуду поблизости и подожду, так что вы можете оставаться там так долго, сколько захотите, — сказал он, обращаясь к Лив.

— Ой, спасибо! Это потрясающе.

Она возвращается к своей переписке с Сашей. Проходит целая минута, прежде чем до нее доходит, что она отправится туда одна.

— Разве вы, ребята, не хотите пойти?

— Нет, спасибо. У меня болит голова — отвечает Мэнди первая. — Я думаю, что, должно быть, обезвожена, или смена часовых поясов так повлияла на меня.

— Мне нужно поспать, а ты иди, развлекайся, — ободряю я ее, — Тони позаботиться о тебе.

Мне не хочется сегодня решать проблемы с Лив. Я знаю, что Мэнди желает, чтобы я поговорил с ней, но я все же предпочел бы отложить этот разговор до тех пор, пока не пройдут похороны. Я никогда не был хорош в расставании, так как веду себя слишком грубо. И хотя с самого начала это были не настоящие отношения, я бы все-таки предпочел сделать это позже.

— Вы тут, ребята, похоже, заводите интрижку, тогда я отправляюсь пофлиртовать с Томми, — говорит Лив с улыбкой после того, как мы останавливаемся у входа в отель.

— Мы просто … — начинает объяснять Мэнди.

— Даже не пытайся, Мэнди! — Лив сразу же обрывает ее. — Вы двое весь день ведете себя так, словно хотите сорвать друг с друга всю одежду. Возможно, вы уже … кто знает? Мне это по фигу.

Она вываливается из лимузина и захлопывает за собой дверь.

— Думаешь, она осознает, что мы единственные, кто должны выходить здесь? — спрашиваю я Мэнди, делая небольшую паузу, прежде чем открыть дверь.

— Эй, Лив, ты все еще хочешь прокатиться? — кричит ей Тони из окна.

Она разворачивается на своих каблуках и бессмысленным взглядом смотрит на него. Он снова пьяная в хлам.

— Присмотри за ней, — шепчу я Тони, проходя мимо него и вручая ему пару сотен. — Это на всякий случай, если придется чистить автомобиль.

— Я делал это раньше, сэр, — смеется он, помогая Лив забраться обратно в машину.