Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Кол тоже был неприветлив, – глухо бросила женщина.

- Он работал с Макниллом, поэтому я не рассказал ему сразу, как Нику, – пояснил Элайджа. – Плюс, мой брат не стал бы в той ситуации обсуждать с тобой личное. В отличие от Ребекки…

Элайдже захотелось курить. Сильной затяжкой прожечь дымом дорогу к пищеводу, избавившись от комка в горле. Он отлично представлял, как это выглядит – специально мучил и унижал, зная, что она ни в чём перед ним не виновата… Точнее, сразу не знал, но ведь потом понял, что всё зыбко. Предположительно. И повёл себя как слабак, боясь потерять единственную ниточку, связывающую его самого с их совместной жизнью, если бы всё подтвердилось из её уст. Иллюзия оказалась не иллюзией, по крайней мере он предпочел думать так, но... Не всё можно простить, особенно такой гордячке, как Кет.

Из брюнетки же вышибло дух, перед глазами стояла темнота. Невысказанное им признание, что Элайджа так и не сумел поверить в её виновность, обрушилось лавиной, сметая остатки рассудка. Моргая, женщина пыталась как-то преодолеть потрясение. Ведь успокоилась, отказалась, придумала себе новую жизнь, а теперь… Что в этом теперь?

Шатаясь, она опустилась на диван.

Пытаясь оценить хоть что-то по реакции, Элайджа вглядывался в лицо, но его как назло закрывали упавшие вперёд, наполовину расплетённые, тяжёлые косы. Майклсон дёрнулся – с губ Катерины слетело невнятное мычание. Он решил, что она плачет, но женщина вскинула голову.

- И всё? – её зрачки расширились, затопив радужку. – Ты разрушил наш брак…

Она расхохоталась.

- Ты всё разрушил, ты это понимаешь?!

- Катерина…

Подлетев, Кет залепила пощечину.

- Прекрати повторять! Ты просто жестокий мерзавец, садист. Да Бернер просто ангел рядом… Знаешь, почему он издевался? – лицо Кетрин искривилось в насмешке. – Потому что он сначала трахал меня, и трахал отлично, а после я отворачивалась и вспоминала, как сидела с тобой в кабинете на диване, и мы перебирали бумажки! Сейчас мне бы лучше это был его ребёнок или любого…

- Он мой, – рыкнул Элайджа, вставая с места. Ребёнка трогать не стоило, самобичевание от её откровений сменилось на гнев так резко, что Кетрин едва не отшатнулась – таким мощным показался ей бывший муж в это мгновение. Но ярость заново полоснула по мозгам.

- Конечно. Ты ведь до сих пор думаешь, что значишь что-то большее, чем остальные? – вновь недобро оскалилась хохочущая брюнетка. – Правильно думаешь. Меня двое суток имело четверо мужиков, но ни один не был так противен, как ты. Не прикасайся, ты выпил ко всему… – Она отдёрнула плечо, брезгливо сморщив носик.

Кетрин не поняла, что заболталась, в очередной раз забыв о том, что ей положено быть жертвой. Забыл и Майклсон, выведенный сравнением себя с теми, кого готов был убить, и рывком прижал жену к себе. Это не было вспышкой страсти, проявлением нежности или поцелуем в общепринятом смысле, лихорадочные прикосновения губ душили, били по оголённым нервам. Взбешённая и разгорячённая своим же гневом Кетрин с силой укусила, и, почувствовав вкус железа, кусала снова, но ответ оказался впору болезненному отказу – Элайджа, едва ли не силой пропихнувший язык ей в рот, мог быть не менее жестоким. Всё продолжалось, пока Кетрин, чувствуя, как от нехватки кислорода уходит сознание и ноют разорванные губы, не застонала. Теперь происходящее начало напоминать поцелуй, чуть более жестокий, чем обычно, но всё же чувственный, а после… Темперамент плохой союзник на фоне повышенного гормонального фона. Любимый запах, знакомый вкус, всё равно желанный мужчина, мастерски умевший возбуждать в ней страсть… Поле их битвы переместилось на диван.

- Это тебе противно? – разъяренно прошипел он на ухо, на мгновение отстранившись и сдёргивая мятую тряпицу платья. Ладони Элайджи накрыли располневшие груди, начиная блуждать по телу. Кет молча смотрела на него, завороженная ледяным пламенем чёрных глаз. – Так же, как с Бернером?.. – Стиснув плечи брюнетки, он отодвинул её руки, рисуя языком узоры на шее. – Ну же, давай, ори. Тебя мерзко насилуют, издеваются.

В момент поцелуя Элайджа хотел просто проучить за гадкий язык, вытряхивающий из него самообладание, но коньяк в крови и самоубийства в клубе решили дело.

- Ты банкрот, Майклсон. – Подставив шею под горячие губы, она начала расстегивать рубашку. Медленно провела ладонями по груди мужчины снизу вверх и уставилась дышащими зрачками перед собой, наслаждаясь тактильным единением. Издевательски улыбнулась. – Ты при любом раскладе банкрот. Не хочу здесь…

Сопротивления теперь не было. Про беременность Кет не стала напоминать. Элайджа подхватил женщину на руки и, набросив на неё свою рубашку, понёс наверх. Когда они оказались в её спальне, Катерина уже пылала каждой клеточкой в желании разрядки.

Но стоило ему отвлечься на то, чтобы скинуть одежду, и в глазах брюнетки помимо гнева и похоти заплескался страх – столько приказного нетерпения и внутренней ожесточённости было во взгляде мужчины. Она даже не интересовалась, что можно себе позволить с ребенком в животе, а что нельзя – не видела смысла. Колени Кет инстинктивно сдвинулись, не давая стянуть белье. Но это лишь добавило недовольства и резкости в действия Элайджи.

– Не надо…

Раздражённый неуместной просьбой и пальцами, впившимися в запястья в попытке оттолкнуть его руки, он скользнул по её телу взглядом, замершем на небольшой округлости живота и вернувшимся к испуганному лицу.

- Я не причиню вам с ней вреда. – Кетрин закрыла глаза, когда мягкий поцелуй коснулся впадины пупка. – Никогда не подумаю об этом. Не бойся, вы мои самые любимые девочки.

«С чего он решил, что у нас девочка?»

Последняя мысль ушла. Женские ладони соскользнули, ноги скрестились за спиной, и Элайдже было достаточно. Он пока мог с собой совладать, но не стал – нужно было выжать из неё хоть что-то, если не всё.

Он всегда соглашался на прихоти Катерины, легко уступая пальму первенства в постели, если той хотелось покомандовать, но этим вечером, когда брюнетка попробовала перехватить вожжи, ничего не получилось. Чёрные локоны упали на лицо, разметались по плечам и подушкам, перепутались с выпавшими из ушей длинными серьгами, рот приоткрылся, глаза закатились, Катерина застонала в голос. Ей стало очень хорошо. Закричала. Невыносимо хорошо. А контроль так и остался за мужчиной.

По крайней мере, срываясь в экстаз, Катерина звала его. И именно это дёрнуло напряжённые нервы, доведя до пика. Майклсон по натуре был непреодолимо далёк от поэтических сравнений, но, восстанавливая дыхание, неожиданно подумал, что она, пожалуй, права. Любовь к ней – депозит, а он сам банкир, поставивший счёт под разорительный процент. Только когда этот процент снимут вместе с вкладом – завтра утром или уже сейчас? Элайджа впился взглядом в её лицо. Ресницы на щеках Кет чуть дрогнули, она вдохнула поглубже, собираясь вынырнуть из своей неги… Резко поднявшись на локти и прижавшись к приоткрытым губам брюнетки, Майклсон начал аккуратно, чтоб не повредить ранок, целовать. На время удержать свою «клиентку» в его силах. Прежде чем Катерина, наконец, очнулась, она уже вновь была неспособна связно мыслить и предъявлять претензии.

Чувство голода мягкими щупальцами обволакивало спящую девушку.

«Неудивительно. Ну и сны мне снятся… Хоть в сценаристы иди».

Елена боролась с этим ощущением, не желая покидать покой забытья, но желудок заурчал, и в итоге она всё же открыла глаза и перевернулась на спину. Однако стоило руке задеть что-то теплое, как поняла – комната чужая, да и сны – совсем не грёзы…

Кол едва успел прикрыть её рот рукой, прежде чем брюнетка закричала во всю мощь своих лёгких.

- Дежавю? – Крепко держа рвущуюся из рук Елену, мужчина улыбнулся: – Это всего лишь я. Успокойся, перебудишь весь дом. Хотя это уже и без нас сделали.

- Ты меня напугал! – Прекратив брыкаться, она замерла.

- Извини, – сердце девушки стучало в бешеном рваном ритме – и впрямь перепугал. Кол убрал руки, отстранившись.