Верь мне (ЛП)

— Знаешь, чего хочешь? Или нужна винная карта?

Я игнорирую его предложение и начинаю идти, желая посмотреть, что меня ждет. Чувство такое, будто я вхожу в новый мир. Я часто бывала на частных самолетах и всегда бронирую билеты первого класса, когда нужно их покупать на коммерческие рейсы. Но у Форда никогда не было доступа к самолету вроде этого.

Это роскошь, чистая и простая.

— Вот, Саша, — произносит Джекс с нежным кивком, который говорит мне идти быстрее. — Мы ужинаем в хвосте самолета.

Вторая комната гораздо более неформальная, но все же элегантная. Диван цвета сливочного масла тянется вдоль одной стороны фюзеляжа, изгибающийся в дальнем конце кабины достаточно, чтобы сформировать полукруглую столовую. Небольшой стол с необходимым количеством места для двух человек, чтобы удобно поесть; фарфор и серебро поблескивает под приглушенным светом.

Я сажусь на длинный диван, а Джекс садится на его округлую часть. Кожа настолько гладкая, что мне хочется ее потрогать.

— Весьма приятно, да? — говорит Джекс, наблюдая, как я оцениваю декор. На стене висит картина. Никогда раньше не видела картин на стене частного самолета.

— Вау. Я чувствую, что это мир скрытых богатых людей, а меня только что пригласили в клуб.

— Как секрет, да?

Я смотрю на Джекса, и он подмигивает мне. Меня это тревожит, хотя он и делает это с улыбкой.

— Что-то вроде того, — отвечаю я, глядя на свои руки.

Что, черт возьми, я делаю? Вовлекаешься в нечто лучшее, чем одиночество, — вот какой ответ звучит в моей голове.

— Разве у твоего отца нет частного самолета?

— Мы им не владеем, — едва вслух произношу я, — если это то, о чем ты. Мы используем их. В студии, в которой он работает, есть, и они отвозят нас в нужные места, но к нам не обращаются, как к кинозвездам.

— Удивлен, — говорит Джекс. Появляется Эсси, выставляя напитки перед нами. — Спасибо, Эсси, — говорит он ей со всем своим очарованием и непринужденностью. Как будто это его мир, и ему в нем комфортно. — Я имею в виду, — продолжает он, его взгляд теперь направлен на меня, — Форд Астон очень богат. Родился таким. Он похож на человека, которому в жизни нравятся лучшие вещи.

— Так и есть, — отвечаю я, а волосы на затылке становятся дыбом. — Лучшие вещи — это дрессировка собак для защиты, которые стоят столько же, сколько породистая скаковая лошадь, старые комфортабельные дома в окрестностях, от которых с легкостью можно пройти к художественным музеям и паркам, частные школы и лучшая еда. Но он не показушный. Он не щеголяет своим богатством. И никогда не жил на свое наследство. Он работящий человек.

— Хммм, — говорит Джекс, делая глоток своего виски.

Я смотрю на свой напиток — розовую смесь в бокале мартини с вишней на дне. Претенциозно.

— Мне нравится пиво.

— О, сегодняшняя ночь не для пива, Саша. Пиво для легкой беседы с друзьями в местном баре или в чьей-то гостиной. Сегодня праздник. И это «Космо». У Эсси они получаются слабоваты, поэтому я не пытаюсь споить тебя.

— Только я могу споить себя, агент Джекс. У тебя нет надежды использовать такой простой трюк, чтобы застать меня врасплох.

— Ты права, — его голос грохочет в груди, гул, который заставляет мой живот сделать сальто. — И кроме того, я не пытаюсь застать тебя врасплох. Я пытаюсь заставить тебя опустить свою защиту.

— Меня не впечатлить деньгами, поэтому сегодня вечером ты мог бы отвезти меня и на такси, и получил бы то же самое.

— Я и не представлял, что ты впечатлишься, — сказал он с беззаботным смешком. — У тебя и самой их не мало. Они спрятаны на секретных счетах, которые ты держишь в банках на Кайманах с отдельным проверочным номером.

Меня не удивляет, что он знает о моих деньгах. Но от того факта, что он знает, где они находятся, мой желудок сжимается. Поэтому я ничего не отвечаю.

— Мы знаем, что ты сделала, когда вы с твоими друзьями прикончили Организацию десять лет назад.

— Правда? — подыгрываю я. — Тогда ты очень хорош. Потому что даже я не уверена, что мы сделали. Может, просветишь?

Он делает еще один глоток скотча и ставит стакан. Лед позвякивает, когда дверь в самолет закрывается, и мы остаемся запертыми внутри. К худу это или к добру, но я сыграю в его игру. Просто не уверена, что это все еще игра.

Моя семья. Мой Ник. Мое прошлое. Он хочет получить доступ ко всему этому. Но он уже много знает, так к чему это все идет?

— Скажи мне, Саша Черлин...

— Астон, — исправлю я его, а потом осознанно беру мартини и делаю глоток. Джекс прав. Напиток слабоват. Поэтому я делаю более длинный глоток, потому что сейчас немного храбрости мне не помешает.

— Прости, мисс Астон. Расскажи мне о себе что-то настоящее.

— Что ты имеешь в виду? Я настоящая. Все обо мне настоящее. Я живу в Канзасе, хожу в университет, люблю динозавров. Ты знаешь обо мне больше, чем остальные. Так чего еще ты хочешь?

Он качает головой.

— Ммммм, нет. Это не то настоящее, что меня интересует. Тогда я буду откровенен. У нас только час этой поездки. Один час, чтобы получить представление о том, кто ты на самом деле. Потому что, как только мы доберемся до поместья, я долгое время не смогу остаться с тобой наедине. Это может стать единственным свиданием, которое я получу. Поэтому забудь о Нике и Форде, о своих динозаврах и о всех трагических вещах, которые произошли с тобой в детстве. И скажи мне сейчас что-то реальное о той себе, которой ты являешься сейчас.

Я складываю руки на коленях и поднимаю подбородок.

— Я не привыкла делиться, агент Джекс. Я...

— Очень зажатая и замкнутая девушка. Я знаю. Видишь ли, это та часть, которую я ненавижу в тебе.

— Что, прости?

— Часть, которую я ненавижу, мисс Астон, это то, как ты разбиваешь свою жизнь на аккуратные небольшие «пакеты». Форд Астон научил тебя этому? Разве его личность превосходила тебя, когда ты была подростком? Разве он...

— Как ты, мать твою, смеешь? — Слова вырвались прежде, чем я смогла их остановить. — Не смей, — шиплю я, — говорить о моем отце, словно ты его знаешь.

— Почему нет? Я его знаю.

— Ты его не знаешь. Я была его дочерью в течение десяти лет, и едва коснулась поверхности того, чтобы узнать, что заставляет этого человека действовать. Мы очень близки, у нас очень близкие друзья, и никто...

— …никогда не входит в ту маленькую команду, в которой ты выросла. Так? Они заняли круговую оборону вокруг тебя, когда ты была подростком, и втянули тебя в эту жизнь.

— Ты говоришь так, будто это плохо.

— Всем нужны друзья, Саша. Но они его друзья. А где твои?

— У меня есть друзья. Джеймс и Харпер — мои друзья. Мерк — мой друг.

— Наемники? — теперь Джекс охотно смеется. — Ты говоришь мне, что твои ближайшие друзья — все наемные убийцы? Джеймс Финичи и Харпер Тейт — твои друзья? Этот псих Мерк, он твой друг? Я искренне надеюсь, что нет. Потому что это означает, что ты выбрала их. И все это время я давал тебе возможность усомниться, потому что я думал, что они семья. Семья — это семья. Ты не можешь это изменить. Но друзей ты выбираешь. Так скажи мне, в какой фантазии ты живешь, если выбираешь убийц в качестве друзей?

— Я тоже убийца, — рыкнула я. — И тебя лучше не забывать об этом сегодня вечером.

— Как и я, киллер. Как и я.

Самолет набирает скорость на взлетно-посадочной полосе, и я готовлюсь к взлету, хватая напиток, чтобы он не пролился, когда Джекс делает то же самое. Рев двигателя слишком громкий, чтобы продолжить разговор, поэтому я склоняю голову и пытаюсь взять под контроль свой гнев. Во что он играет? Пытается заставить меня отреагировать? Хочет заставить меня продемонстрировать, насколько я опасна? Затевает драку?

— Тогда я начну, — говорит Джекс, как только самолет выравнивается через несколько минут. Он делает еще один глоток скотча и затем отставляет его. Я делаю то же самое из-за отсутствия чего-то лучшего, чтобы занять свое время и руки. — Сначала я расскажу тебе кое-что о себе. Подам пример.