Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало

До нужного дома доехали молча. Екатерина Дмитриевна думала о том, как им не повезло с сыном. Господи, и в кого он такой уродился? Назвали Димку в честь ее отца, выдающегося человека. Сколько же в нем было энергии, сколько изобретательности, как он семью содержал! По-королевски! И за что его расстреляли? Ведь сейчас и статьи такой в Уголовном Кодексе нет… Проклятая страна.

— Пошли, — сказал муж, и она вздрогнула, очнувшись от невеселых мыслей.

Мужа она очень любила. И еще была ему благодарна. Ведь женился он тогда на ней, дочке валютного спекулянта, приговоренного к высшей мере, не побоялся… Правда, Екатерина Дмитриевна ни разу не дала ему повода пожалеть об этом. Была твердой скалой, поддерживая мужа на пути к успеху. Никогда не жаловалась. Никогда ни о чем не просила.

И не спрашивала.

Она искоса посмотрела на мужа, нажимавшего кнопку вызова лифта.

Да, ту страшную историю они пережили. Екатерина Дмитриевна твердо тогда решила: удерживать Сергея не будет, если он захочет уйти. Но и жить без него не станет.

Купила несколько упаковок димедрола, спрятала в домашнем тайнике…

Не пригодились.

Лежала ночами без сна, прислушиваясь к шагам на лестнице: вернется, не вернется?

Вернулся.

Екатерина Дмитриевна не винила женщину, дружба с которой чуть не стоила ей мужа. В конце концов, влюбиться в Сергея могла любая здравомыслящая особа. Она винила сына за то, что он никогда не был цементом, привязывающим отца к дому. Гадкий утенок.

«Не буду вспоминать, — торопливо открестилась она от страшных мыслей. — Прошло — и слава богу. Пережили».

Но подруг после этой истории от дома отвадила. Всех до единой.

Сергей Владимирович нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась, и на пороге возник приятный человек среднего возраста. Длинные, как у запорожца, седые усы, спокойный взгляд cepo-голубых глаз, крепкая приземистая фигура. Даже странно, неужели он в самом деле работает там?

— Добрый вечер! — приветливо сказал человек. Голос у него оказался густым и мягким, как расплавленное масло.

— Знакомьтесь, — ответил муж, пожимая руку хозяину. — Моя жена.

— Катя, — улыбнувшись, представилась та.

— Просто Катя? — спросил человек с веселой готовностью.

— Просто Катя.

— Ну, а меня тогда называйте просто Семен.

— Очень приятно.

Человек ловко приложился к ее протянутой руке и сделал это по всем правилам. То есть не задрал ее запястье вверх, к своим губам, а низко склонил голову к дамской ручке.

«Грамотно», — подумала Екатерина Дмитриевна и отняла руку.

— Что ж, прошу в комнату. За тапочки извините, здесь других нет.

«Да это же не жилая квартира», — сообразила Екатерина Дмитриевна. Она окинула коротким оценивающим взглядом старые выцветшие обои, полуразвалившуюся вешалку времен развитого социализма и полинявший линолеум на полу. «Такого ужаса сейчас, кажется, и не производят», — подумала Екатерина Дмитриевна и брезгливо отодвинула кончиком пальца старые тапки.

— Спасибо, я дома всегда босиком хожу, — сказала она и сделала мужу выразительный знак глазами. Но тот словно не понял, нацепил антисанитарную потрепанную обувь без малейшего неудовольствия.

— Как хотите, — не стал настаивать хозяин и открыл дверь в единственную комнату, пропуская гостей вперед.

Комната была огромной, наверное, метров в тридцать с лишним. Только в старых домах, подобно этому, могут еще существовать такие габариты. Потолки уходили ввысь метра на четыре, и Екатерина Дмитриевна с любопытством подумала, как живущие здесь вкручивают перегоревшую лампочку?

Впрочем, люди здесь бывают редко. Об этом прямолинейно заявляли давно немытые полы, толстый слой пыли на доперестроечной мебели и грязные подоконники со старыми двойными рамами.

— Извините за обстановку, — сказал хозяин, который правильно оценил выражение лица женщины. — Здесь уже давно никто не живет.

— Ерунда, — ответил Сергей Владимирович. — Обстановка как обстановка.

— Тогда прошу садиться, — пригласил хозяин, и подвинул к столу старинный венский стул с облезлым сидением.

Гости расселись вокруг стола. Екатерина Дмитриевна не рискнула оглядеться, столкнувшись с недовольным взглядом мужа. Нужно вести себя проще, поняла она.

И поставила локти прямо на стол, уложив подбородок на раскрытые ладони.

— Что ж, — начал Семен, поглядывая то на нее, то на ее мужа, — должен вас поблагодарить. Тетушка ваша оказалась преинтересной особой! И материалов на нее собралось не мало. Прямо хоть роман пиши.

Он раскрыл на столе перед собой плотную кожаную папку черного цвета.

— Ученические годы я пропускаю. Училась она хорошо, но не блестяще. Так, балетное училище, первое замужество… Интересует вас? — вскинул голову хозяин, безошибочно выбрав взглядом Сергея Владимировича.

То немного поколебался.

— Думаю, нет…

— Правильно думаете, ничего интересного там нет. Собрат по цеху, распределился в театр оперетты, спился, умер… Так-так…

И хозяин низко нагнулся к какой-то бумажке.

— …в шестидесятом. В возрасте неполных тридцати лет. Так, увеличенная печень, понятно… Награды: медаль «За отвагу»…

— За что же медаль? — удивился Сергей Владимирович.

— А он с артистами училища во время войны выезжал с концертами в армейские части, — охотно пояснил хозяин. — Наверное, выезжал регулярно, за это и был награжден… Хотите, уточню?

— Нет-нет, — быстро ответил Сергей Владимирович. — Это лишнее… Что дальше?

— Умер в шестидесятом от цирроза печени… Господи, сколько же он успел этой дряни наглотаться? В театре ничего интересно, всю жизнь проплясал на фоне задника… Так, второе замужество в возрасте двадцати лет… Интересует?

— Интересует, — ответила за мужа Екатерина Дмитриевна, поддаваясь чисто женскому любопытству.

— Тоже ничего выдающегося… Артиллерист, майор, заместитель начальника части… Ерунда, в общем. Жив по сей день, даже адрес имеется. Разошелся с вашей тетушкой через год после вступления в брак, основание — несовместимость характеров.

Сергей Владимирович негромко фыркнул.

— Так-так, что у нас дальше… Третье замужество поинтересней предыдущих.

И Семен сделал многозначительную паузу.

— Радковский.

— Тот самый? — ахнул Сергей Владимирович.

— Тот самый, — подтвердил хозяин, от удовольствия потирая руки.

— Господи!

И Сергей Владимирович быстро обернулся к жене.

— Представляешь? Она была замужем за Радковским!

— Кто это? — спросила Екатерина Дмитриевна, изумленная такой реакцией.

— Ну, неужели ты не знаешь? Директор «Арбатского» ресторана! Помнишь? Миллионное хищение! Боже! Она была замужем за Радковским!

И Сергей Владимирович схватился за голову.

— Я смотрю, вы не очень хорошо знаете свою тетушку, — заметил Семен.

Екатерина Дмитриевна вдруг глухо вскрикнула и сразу испуганно прижала к губам пальцы.

Вспомнила.

Илья Радковский был знаменит на всю Москву. Можно даже сказать, на всю Россию. В начале пятидесятых его назначили директором ресторана, в котором любили гулять известные и влиятельные люди. Радковский умел принять дорогих гостей с размахом, напоминавшем царские пиры во времена Владимира Красное Солнышко. Ели на серебре, в худшем случае, на трофейном мейсенском фарфоре. Среди гостей и друзей Радковского были видные советские партократы, и даже любимый сын вождя всех времен и народов, Василий.

Правда, через четыре года после смерти Сталина ресторан на некоторое время закрыли. Вдруг выяснилось, что под гостеприимной крышей процветал самый настоящий бордель, воровство приняло неконтролируемый размах, а некоторые советские чиновники совершенно забыли о нормах Морального Кодекса строителя коммунизма. Суд над Радковским был коротким и закрытым, бывшего директора скоренько расстреляли, а на его место был назначен фаворит нового руководства.

— Вы, правда, ничего не знали? — переспросил хозяин дома, — Да-а, интересная особа ваша тетушка…