Мой единственный

— Лейла?

— Лейла Лэнгтон, моя лучшая подруга. Ты ее знаешь?

— О боже! Я ее знаю. Она ужасна. У тебя много ужасных подруг?

— Куча. И она не ужасная, она замечательная.

— Ужасная, когда думает, что кто-нибудь собирается увести ее заказчиков.

— Ну, это можно понять. Еще она сказала, чтобы я не пугалась, если в один прекрасный момент она появится и попросит тебя выйти поговорить на минуточку.

Он смеется, а потом неожиданно наклоняется ко мне и останавливает машину:

— Так что ты собиралась показать мне на стоянке?

До ужина мы так и не доехали. Едва доехали до дома Мака. Заканчивается тем, что заказываем пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть снова в Лондоне, где можно заказать пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть у Мака в постели. Блаженство. Платье действительно замечательное, туфли не могу найти, мой новый лифчик объявляется победителем в номинации «Благородство намерения», но очень быстро изымается за ненадобностью. Я уже забыла, как же это прекрасно часы напролет проводить в постели с желанным мужчиной — не сравнить с привычными шоколадками и пультом дистанционного управления, хотя, конечно, и более утомительно. Между многочисленными и продолжительными порывами страсти мы говорим, говорим и говорим.

Мы «всплываем на поверхность» к обеду в субботу. Я понимаю, что нужно скоро уходить, чтобы зайти домой переодеться, прежде чем пойти за Чарли. Мак пугает меня предложением отвезти меня домой, познакомиться с Чарли, а потом дать ему успокоительное, чтобы он заснул поскорее. Я объясняю, что Чарли может не понравиться, если я приеду домой с незнакомым человеком, и он вообще может отказаться садиться в машину, не говоря уже об успокоительном, и мы решаем, что я поеду домой, а Мак приедет к нам ближе к вечеру.

Еду домой в полушоковом состоянии. Кейт смотрит на меня и говорит:

— Ну и ну. Ничего себе мужик.

— Да. И он приезжает сегодня, чтобы повторить. Как ты думаешь, мне не следует так увлекаться?

Она смотрит на меня, и обе заливаемся смехом.

— О боже, я забыла! Твои сережки. Боже мой, я не представляю, где они!

Звоню Маку на мобильник и прошу его поискать их. Он перезванивает через пять минут и говорит, что одну нашел под кроватью, вторую на лестнице, и если это настоящие изумруды, то он оставит их себе. Объясняю Кейт, что ее драгоценности в целости и сохранности, и тут Чарли сбегает по лестнице и чуть не сбивает меня с ног, и мы сидим, обнявшись, пока он рассказывает мне, какими удивительными вещами он занимался. Я уверена, что они не такие замечательные по сравнению с теми, которыми занималась я, но вслух этого не говорю. Согласно его списку замечательных дел, они распивали колу в постели, кидались мокрой мочалкой в спящую Фёби, потом убегали и прятались в саду. Я собираюсь пристыдить его, но Кейт говорит, что Фёби получила по заслугам за проделку с садовым шлангом, из-за чего сумка Чарли полна мокрой одежды. Я благодарю ее и обещаю встретиться попить кофе, как только подвернется случай куда-нибудь отправить детей.

Чарли совершенно без сил, сидит счастливый и смотрит телевизор, изредка прерываясь для того, чтобы рассказать мне что-нибудь из своего восхитительного времяпровождения с Джеймсом. Он даже благосклонно соглашается принять ванну и поужинать пораньше. Я говорю ему, что ко мне должен заехать друг, но он уже заснет до того времени.

— Это Лейла?

— Нет, новый друг. Его зовут Мак Макдональд.

— Как Старый Макдональд?

— Не совсем. Ты, скорее всего, уже будешь спать. Если не будешь, мы зайдем к тебе поздороваться.

— Хорошо, мама. Мама, ты знаешь, что такое «коук»?

Я так понимаю, что он имеет в виду газированный напиток, и говорю «да».

— Я хочу взять его с собой в школу на обед. Он такой вкусный.

— Чарли, ты же знаешь школьные правила. Воду или сок.

— Это глупости. А давай купим ее завтра на обед? Все-таки выходные.

— Может быть. Посмотрим. А теперь пойдем спать. — Я надеюсь, что он сразу заснет. Иногда, действительно уставший, он засыпает рано, а иногда, наоборот, долго не может угомониться, прыгает на кровати. Когда я выхожу из комнаты, он доверительно беседует со своими мягкими игрушками, рассказывая им, какая все-таки замечательная эта «коук».

Мак появляется в девять. Он привез с собой ужин. Это здорово, потому что у меня в доме нет еды, и нам бы пришлось довольствоваться сыром и крекерами. Мы ужинаем у камина, и Мак жалуется, что на его карте нет нашей деревни, и ему пришлось ехать по компасу и даже останавливаться спрашивать дорогу у какого-то придурка у гаража. Я объясняю, что на карте Лондона на самом деле не обозначены пригороды Кента, и он бросает в меня кусок салями. Мы с удовольствием устраиваем небольшую потасовку, включающую кидание пищи, а потом начинаем целоваться. Дверь распахивается, и торжественно входит Чарли. Он бросает беглый взгляд на Мака и говорит: «А, у вас торт». У нас действительно торт, шикарный, шоколадный, с шоколадными завитками наверху, все еще в белой упаковке из красивой гофрированной бумаги. Мак представляется, а я наотрез отказываюсь санкционировать чаепитие с тортом посреди ночи, но соглашаюсь убрать его в холодильник до завтра.

Я отправляю Чарли обратно в кровать, и ему, кажется, абсолютно все равно, что это за незнакомец расположился у нас на полу в большой комнате. Но меня почему-то не оставляет ощущение, что меня застали за неблаговидным поступком. Я никого не приводила домой раньше. Сама ходила к своим немногим мужчинам, или мы шли в отель. С Маком все по-другому, но еще не знаю почему. Если все это примет форму встреч по выходным, то я не хочу вовлекать Чарли. Что-то мне становится нехорошо на лестнице, и я говорю Маку, что немного устала. Он говорит, что все понимает и уедет, если я так хочу. Но я так не хочу. Я варю кофе и решаю, что нам лучше остаться там, где мы есть сейчас, просто забаррикадировать дверь, так что, если Чарли снова заявится, у нас будет какой-то запас времени. К трем часам ночи пол в комнате становится слишком жестким, диван — слишком узким, и мы, спотыкаясь, крадемся в мою комнату, где в моей постели, прямо посередине, в позе морской звезды устроился Чарли. Мак улыбается и говорит, что поспит на диване, а мне лучше лечь с Чарли, чтобы, когда он проснется, я была рядом, и больше никого. По-моему, это мило с его стороны. Я так и говорю ему, и мы оба возвращаемся в большую комнату, сворачиваемся на тесном диване, потом все-таки падаем. Ухожу в конце концов спать на кровать, совершенно разбитая, но счастливая.

Я просыпаюсь вместе с Чарли, который опасно бодр и весел, влетает в большую комнату и включает телевизор прежде, чем я успеваю его остановить, так что бедный Мак просыпается оттого, что вдруг на полной громкости начинают орать мультфильмы. Слава богу, у него есть свои дети, и он знает, что такое телевизор с утра пораньше. Чарли совершенно не робеет перед Маком и с ходу спрашивает его, согласен ли он, что манная каша — редкая гадость и что людей нельзя заставлять есть ее. Мак отвечает, что существуют все-таки разные ситуации; отличный ответ. Чарли спрашивает, какие, например, ситуации, и Мак отвечает:

— Ну, например, мама сварила тебе манную кашу, и, если я скажу, что она на вкус напоминает картон, меня выгонят из дому.

Чарли очень доволен, я тоже.

— Не волнуйся, если она выгонит тебя, ты можешь остаться в моем домике в саду; там есть дверь и все такое.

— Ну, теперь я спокоен. Спасибо, Чарли!

У меня не хватает мужества сказать, что «домик» — это на самом деле грязный сарай, заполненный всяким хламом и палками. Чарли целиком захвачен мультфильмами, и я предлагаю Маку поспать немного на кровати, пока я принимаю ванну и готовлю завтрак.

Мы решаем пойти в паб пообедать, прежде чем Мак отправится обратно в Лондон. Чарли играет в саду, там есть качели и какая-то неизвестно откуда приблудившая собака, правда, вполне дружелюбная. Мы с Маком разговариваем; оказывается, что он тоже устал, но не хочет ехать домой и даже подумывает заказать еще один диван с доставкой к следующим выходным. Ситуация непростая: нам бы хотелось встретиться в следующие выходные, или даже раньше, но Мак берет детей на уик-энд, а мне не хочется снова бросать Чарли. Автостоянка тоже не самое подходящее место для любовного свидания. Мы договариваемся подумать над этим позже — ведь должно же быть какое-нибудь решение, — идем домой, читаем газеты, а Чарли собирает паззлы. Мак уезжает около пяти. Чарли поглощен передачей о дикой природе и поэтому только слегка машет рукой, а мы с Маком прощаемся на кухне в течение, наверное, получаса. Он говорит, что позвонит через пару дней, когда определится со своими планами.