Запертая любовь. Часть первая (СИ)

***

Холодильник оправдал все её надежды. Это, похоже, была единственная вещь, касающиеся которой ожидания совпадали с реальностью. Разве можно было не любить его после этого всем сердцем? Там оказались её любимый грибной суп-пюре, который она не ела сто лет, творожная запеканка с изюмом, покупной шоколадный пудинг, новая большая банка «Нутеллы» и ещё куча вкусных вещей, при виде которых у Саши загорелись глаза.

Однако она сразу же вспомнила, как после её прошлого «пира желудка» её чуть не вырвало, а потом ещё пару дней подташнивало от одной лишь мысли о еде. На этот раз она должна быть осторожнее. Саша решила начать с супа и постаралась не переборщить с его количеством, поэтому остановила себя, налив в высокую миску два половника. Суп был густым и потрясающе вкусным, но кончился невероятно быстро, и она, испытывая небольшие угрызения совести, отправила подогреваться ещё пару половников. До того не терпелось продолжить, что она отбросила ложку в раковину и стала пить из миски суп, как из чашки.

Ну, не может ведь она не запить теперь свой обед чаем с бутербродом с «Нутеллой»? Конечно, нет. И это нормально, так все делают, успокоила себя Саша. Пока грелся чайник, она отломила от свежего багета приличный кусок и намазала его шоколадной пастой. Но терпения дождаться чая ей не хватило, и первый бутерброд был сразу же съеден. Напомнив себе, что эти бутерброды – единственное, что за последние дни заставило её чувствовать себя по-настоящему счастливой, Саша решила, что можно позволить себе ещё парочку.

«Так, всё, хватит, – сказала она себе, допивая чай, – остановись и посмотри, не затошнит ли тебя через пять минут». Она могла с уверенностью заявить, что гордится собой, когда ушла с кухни и приземлилась на мягкий кожаный диван в гостиной.

А ведь совсем недавно она лежала здесь с Крисом… И где сейчас он? Она даже не знает. Он даже не сказал ей! Наверняка околачивается со своей Лией где-то. Может, обедает с ней на какой-нибудь летней веранде с красивыми плетёными диванчиками и цветами. Она представила себе светящееся лицо Лии, которая поедает десерт и одновременно радостно щебечет о чём-то. Она же, сто процентов, из тех, кто может есть всё подряд и не думать о своей чёртовой тощей фигуре! Саша даже не знала, что ранит её сильнее: то, что Лиа сейчас находится рядом с Крисом, или то, что она может есть что угодно, и от этого у неё не будет никаких проблем.

Что же, её вовсе не тошнит – она тоже может съесть ещё что-то вкусное. И Саша снова отправилась к холодильнику, а вернулась уже с остатками багета, шоколадной пастой и четырьмя баночками пудинга. По музыкальному каналу шли какие-то депрессивные клипы в тёмных тонах, которые как раз подходили под её настроение, и она принялась их смотреть, одновременно поглощая всё, что принесла с собой.

«Ну и свинтус же ты, – сказала она себе, обнаружив на платье тёмно-коричневые пятна от пудинга, – надо скорее постирать». Интересно, Крис когда-нибудь проливает на себя хоть что-то? Хотя бы каплю? Может ли он вообще чем-нибудь испачкаться? Саша попыталась представить себе его в грязной одежде, но ничего не получилось. Даже его фартук был практически чистым; зачем он его вообще надевает?

Одного платья было мало, чтобы загружать машинку, и Саша запихнула вместе с ним всё, что лежало в корзине с грязным бельём. Она даже в кои-то веки почувствовала, что делает что-то нужное по дому, хоть это и была сущая мелочь. Может, потом она даже погладит всё это, когда оно высохнет…

Прежде чем она осознала, что делает, Саша снова оказалась на кухне. На полке, где стояли хлопья, мюсли и печенье, она нашла пакет миндаля, который постоянно поглощал Крис. Если уж Крис ест эти орехи, они абсолютно точно полезные. Да и на вкус они оказались очень даже ничего. Она прихватила пакет с собой и вернулась к просмотру телевизора. В новостях рассказывали о фильмах, которые выйдут в сентябре. Саша уже начала даже представлять, на что они могли бы сходить вместе с Крисом, но потом вспомнила, что он наверняка захочет пойти с Лией.

Когда Сашина рука в очередной раз полезла в пакет за горстью миндаля, оказалось, что он пуст. Неужели она всё съела? Но когда? Она откинулась на спинку дивана. В висках стучало. Саша опустила глаза на свой живот, который слегка выпирал от всего съеденного ею. Она попыталась втянуть его, но сделать это до конца не получилось. «Господи… Я снова обожралась и не заметила этого, – подумала она, – но как это вообще произошло?» Саша прокручивала в памяти последний час своей жизни, вспоминая, что и в каких количествах она ела, и ужасалась. В какой момент она потеряла над собой контроль – когда взяла несколько баночек пудинга? Когда разрешила себе сделать бутерброд с «Нутеллой»? Нет, это случилось раньше... Это случилось, когда она решила взять добавку супа… Она тут же почувствовала, как её подташнивает от этой мысли и, закрыв рот рукой, стала быстро глотать слюну: «Нет-нет, меня не вырвет, меня не вырвет».

Её уже давно не рвало, и Саша надеялась, что больше никогда в жизни ей не придётся это испытать. Это было, несомненно, самое худшее состояние, в котором только можно себя представить. Конечно, есть вещи и пострашнее, но не настолько противные. А сейчас у неё были именно те ощущения, которые не предвещали ничего хорошего: кружилась голова, даже немного трясло, и от этого Саша постепенно впадала в панику.

Всё так же прикрывая рот, она поднялась с дивана и быстрым шагом направилась в ванную. От страха по щекам текли слёзы. Почувствовав очередной рвотный позыв, Саша моментально склонилась над раковиной и закрыла глаза. Она не хотела видеть, как это выглядит. Должно быть, мерзко – а как ещё может выглядеть пережёванная и перемешанная внутри желудка еда? На ощупь она повернула оба крана с водой на максимум, чтобы всё это скорее смывалось.

Она плакала, её морозило, ломило всё тело, было больно, страшно, отвратительно. По лбу скатывались крупные капли пота, но ей не было жарко – она была совсем холодной. Продолжалось это, пока, кажется, всё, что она съела, вся эта гадость, не покинула её организм. Саша была полностью вымотана, будто после десятикилометрового забега. Она прополоскала рот и опустилась на холодный кафельный пол.

Она не знала, сколько просидела так. Стиральная машинка пищала, оповещая о том, что закончила стирать, но у Саши не было сил даже поднять руку, чтобы нажать на кнопку. Она не могла поверить, что это снова могло случиться. Неужели это опять началось? Но почему, за что? Что она сделала, чем это заслужила? Она была зла на себя, ужасно зла.

Неизвестно, сколько бы ещё времени она провела, сидя на полу, если бы не услышала, как открылась входная дверь. Саша тут же вскочила на ноги, словно это не она только что валялась обессиленная на полу, отключила машинку и закрыла дверь на замок. Она умылась, почистила зубы, припудрила лицо и даже нанесла на щёки немного румян, чтобы не выглядеть как труп, – Крису точно ни к чему знать, что тут произошло.

Она приоткрыла дверь в коридор и, убедившись, что Крис у себя, так как там горел свет, побежала в свою комнату. Нужно было хотя бы одеться. Саша успела только запрыгнуть в джинсовые шорты, когда услышала стук в дверь.

– Да?

– Можно?

– Конечно.

Саша стояла спиной к двери и копалась в шкафу, когда вошёл брат, поэтому не могла видеть его шокированного лица.

– Боже… скажи, что это парик… – жалобно простонал он.

Вот и настал тот момент, который её так беспокоил. И по его первым словам уже можно сказать, что ему не нравится.

Она обернулась и посмотрела на Криса: он был в тех же чёрных джинсах и той же белоснежной рубашке, что и с утра, и выглядел всё так же идеально. Он идеален. Идеален ровно настолько, насколько она безобразна. Он выглядит как чёртова модель, и она – как замухрышка. Его стройное тело, скрывающееся под этой одеждой, совершенно. Её, почти полностью открытое сейчас перед его глазами, – истощено и несуразно. Ей возле него не место. Она не должна заражать его своей ущербностью.