В ожидании чуда

— Джесси, если я перестану сердиться, то мы тут же окажемся в постели. Или мы займемся этим прямо здесь. Оставь в покое мое сердитое настроение, а то придется дорого заплатить.

— Тогда я в безопасности. Я уже и так дорого заплатила. — Если бы она, произнося это, не бежала прочь, не удирала, Салли восхитил бы ее ответ.

— Только не в этом смысле, — тихо произнес он.

Телефонный звонок отнял у него всего несколько минут. Покидая офис мистера Мунро, он остановился у стола секретарши и дал ей свою карточку.

— Оставьте ее у себя на всякий случай, Кэрол.

— Ладно. И передайте, пожалуйста, мисс Дэниелз, мне очень жаль, что я не поговорила с ней. Мне ужасно неловко, что я ее не узнала, но я была так взволнована приходом этих людей и тем, что они сделали с кабинетом.

— Правильно. Я забыл. Мисс Дэниелз — ваш бывший сотрудник. Как давно она у вас работала?

Пораженная, Кэрол ответила:

— Она никогда здесь не работала. Я бы знала. Я каждый год надписываю адреса на рождественских открытках. У мистера Мун-ро пунктик насчет поздравлений каждому сотруднику к праздникам. Ее имени никогда не было в этом списке.

— Тогда откуда вы ее знаете?

— Она связана с мистером Мунро. Принимает участие в бизнесе, или что-то в этом роде. Обычно появлялась здесь раза два в год.

— Вы уверены? — Мозг Салли складывал самую последнюю ложь в кучку, уже громоздящуюся у ног Джессики.

— Трудно забыть ее броскую внешность и эту седую прядь в волосах. — Голос Кэрол звучат очень уверенно.

Салли попросил разрешения сделать еще один звонок. Этот звонок отнял у него немного больше времени, потому что ему пришлось узнавать номер, но в конце концов он связался с полицией Утопии и назвал себя.

7

Как только Джессика набрала код, ворота бесшумно скользнули в сторону. Она сняла ногу с тормоза и нажала на акселератор. Ни толчки во время остановки и движения авто-мобиля, ни повторный оклик по имени не разбудили спящую девочку. Айрис отреагировала на все только приглушенным стоном.

Джессика нахмурилась. Она была уверена, что за этим сном кроется не только желание укрыться от лучей солнца, стоящего над горизонтом в течение почти всей обратной дороги в Джерико. Айрис закрыла глаза не для того, чтобы уберечь их от слепящего света, льющегося в окно, а чтобы отгородиться от реальности. Это был старый трюк и не слишком эффективный. По крайней мере, помогал не больше чем на несколько часов.

К несчастью, каждый вынужден сам делать это открытие. Айрис очень скоро поймет это, и Джессика спросила себя, почему это судьба всегда преподает именно этот урок в таком раннем возрасте. И еще она спросила себя, почему от философских рассуждений у нее вечно начинает болеть голова.

Джессика потерла висок и подъехала к дому, поглядывая в зеркало заднего вида. Салли сидел у нее на хвосте — как и всю дорогу. Она тихо выругалась: устала от преследования, да и вообще устала.

Они выехали из Хьюстона только около пяти. Долгая дорога с остановкой на обед отняла почти два часа, и было уже около семи.

"И все равно осталось еще много времени до конца дня", — с раздражением подумала Джессика.

Странно, насколько экономит время светлая часть суток летом, а сумерки продлевают вечер, отодвигая ночь. Обычно она обожала свет и страшилась темноты. Ночь — это время встречи с прошлым, время кошмаров.

Забавно, как все меняется. Проведя день в обществе Салли, она жаждала наступления темноты, в которой можно спрятаться. После дневного посещения агентства Мунро Салли излучал ледяной холод, словно держал себя в узде, но гнев никуда не делся, он тлел и ждал случая вспыхнуть. В присутствии Айрис за обедом они не смогли продолжить начатый разговор. Поэтому они поддерживали напряженное перемирие, уклончиво отвечая на нейтральные вопросы.

Страшась следующего столкновения, Джессика выбралась из машины. А оно неизбежно, в этом она была уверена. Хоть Салли еще ее не допрашивал по этому поводу, но он наверняка не забыл о тех ребятах в темных костюмах с их коробками. Копы никогда не забывают и никогда не прощают. Особенно такие упрямые копы, как Салли, которые делают свою работу с полной отдачей.

Он уже вышел из своей машины и направлялся к ним широким решительным шагом. Салли был похож на человека, которому есть что сказать и который считает, что для этого наступило самое удобное время. Чтобы ускользнуть от него, Джессика полезла было обратно в машину, собираясь разбудить Ай-ис но Салли остановил ее, и в его голосе слышался упрек.

— Пусть спит. Она выбилась из сил. — Он сделал паузу. — Мне уже приходилось с этим сталкиваться. Это все эмоции. Будет лучше, если я отнесу ее в дом на руках.

— Она слишком… — не успела она договорить, а Салли уже обошел машину и открыл противоположную дверцу. — … большая, — неловко закончила фразу Джессика.

Одной рукой Салли подхватил Айрис под спину, а другую просунул под коленки. Плавным, быстрым движением, так легко, словно она совсем ничего не весила, он вынул ее из машины и прижал к груди. Джессика поняла, что девочка вовсе не такая уж большая. Теперь, когда ее глаза были закрыты и не смотрели вокруг проницательным взором, она выглядела моложе двенадцати лет, казалась хрупкой и невинной.

Джессику пронзило сильное и непонятно на кого направленное чувство гнева из-за того, что Айрис всю жизнь зависела от чужих людей. Окружение из телохранителей, горничных и секретных агентов не могло считаться подходящим обществом для девочки. Разве это семья для ребенка? Ничего похожего. К несчастью, ничего другого у Айрис нет.

Эта малышка так хотела, чтобы ее отец был жив. Айрис его любила, боготворила его. Джессика вовсе не была уверена, что вечно отсутствующий отец, каким был Фил Мунро, заслуживал ее любви. Деньги не имели значения для такого ребенка, как Айрис. Как не имели значения дома, автомобили и частные школы.

Ничто из этого никогда не имело значения и для Джессики. Материальные блага не могли заполнить зияющую пустоту в ее сердце, когда она поняла, что ее собственного отца больше волновали деньги, чем возможность вернуть дочерей живыми. Когда ее спрашивали, какова цена жизни, она могла ответить с точностью до пенни. Четверть миллиона долларов.

Она заплатила бы в десять раз больше, если бы это могло вернуть Дженни. Но это невозможно. Ничто не может вернуть Дженни. Нет способа исправить случившееся.

Джессика заставила себя вернуться в настоящее, когда Салли повернулся, чтобы бедром захлопнуть дверцу. Она видела, что глаза Айрис борются со сном, заставляющим тяжело опускаться веки. Они затрепетали и открылись на несколько секунд, которых хватило ей, чтобы узнать Салли. По крайней мере, так подумала Джессика, но Айрис посмотрела куда-то в сторону — вроде бы поверх его плеча, а не ему в лицо.

— Хорошо, — пробормотала Айрис, и глаза ее снова закрылись. Она улыбнулась Салли и уронила подбородок на грудь. — Ангел-хранитель перестал… плакать.

Озадаченная Джессика сомневалась, правильно ли она расслышала ее слова. Потом она увидела, как напрягся Салли — всего на мгновение. Конечно, это была всего лишь иллюзия. Такой человек, как Салливан Кинкейд, у которого вместо кожи была, казалось, броня, тем не менее казался смущенным и замер, нахмурившись, с сомнением глядя на макушку в русых локонах. Словно боялся, что Айрис скажет что-нибудь еще. Что-нибудь еще похуже.

Джессика подняла брови и захлопнула дверцу машины.

"Что тебе известно, Айрис, что и мне следует тоже знать? " — подумала она. Полусонная девочка без видимых усилий умудрилась потрясти Салли до самых кончиков его ковбойских сапог. Джессика поймала себя на том, что улыбается. Все-таки в нем есть что-то человеческое.

Не успела она спросить его о том, что означает загадочное бормотание Айрис, как из дома вышел Линкольн. Сегодня он выглядел типичным телохранителем. Его безукоризненно накрахмаленная рубашка и зеленые брюки словно сошли со страниц модного журнала, но наплечная кобура и 9-мм "бе-ретта" были прямо из еженедельника "Наемник".