Экранные поцелуи

Ей помогли укрыться под предлогом, что она не может оправиться после развода. Так с самого первого фильма Клаудиа Грэхэм приобрела репутацию секс-символа. И еще — актрисы, доставляющей много хлопот. «Они и сейчас считают, что со мной слишком много хлопот», — думала она, глядя на закат, машинально поглаживая свернувшуюся на коленях таксу. Потом вспомнила о фильме Боба Делани, в котором почти согласилась сниматься. Наверное, есть и более легкие способы зарабатывать на жизнь. Только она их не знает.

Дэн Кейзер и Боб Делани сидели за ленчем в ресторане «Ма мэзон» в Беверли-Хиллз. Обычно глава студии в такой час спиртного не пил, но сейчас он заказал шампанское «Дом Периньон», по триста долларов за бутылку. Самое дорогое и самое лучшее, какое мог предложить этот ресторан.

Дэн поднял бокал:

— За тебя, Боб. За то, что тебе удалось совершить невозможное. И за нее. За то, что она согласилась.

Боб сделал большой глоток и попытался изобразить восхищение, что далось ему с трудом. Сколько бокалов с шампанским поднял он за свою жизнь на многочисленных приемах и праздниках! Однако он его не выносил. Оно могло бы стоить и шестьсот долларов за бутылку, вдвое больше той сумасшедшей цены, которую брали в «Ма мэзон», и все равно у него скулы сводило от этого вкуса. Делани вернулся мыслями к Клаудии Грэхэм, к условиям ее контракта. И сразу почувствовал себя лучше.

Переговоры оказались достаточно трудными, однако в конце концов они все же пришли к соглашению. Парикмахеры и гримеры будут те же, с которыми она всегда работала. За ней остается решающее слово по поводу всех ее туалетов. На съемочной площадке студия должна предоставить в ее распоряжение самый современный трейлер с кондиционером. И за ней остается окончательное решение относительно крупных планов. Съемки крупным планом должны вестись с помощью слабо сфокусированного объектива.

Делани вздохнул. Если оператор не постарается как следует, кадры могут получиться затуманенными. Но тут ничего не поделаешь. В его работе это не первый компромисс.

Она поставила и еще одно условие. Оно касалось ее собаки. Клаудиа потребовала для таксы отдельное место в первом классе самолета, рядом с собой, и, кроме того, специального повара и личного ветеринара, который должен быть наготове в любое время суток. Делани прикинул, во что это может обойтись. И решил, что в любом случае дело того стоит. По крайней мере, она не настаивала на том, чтобы самой выбрать оператора.

Он улыбнулся Дэну. Тот задумчиво попыхивал сигарой, наблюдая за проходившими мимо агентами и прочими известными личностями. «Ма мэзон» — это место, где собираются победители. Ему оно немного напоминало многочисленные кафе на пляже в Каннах. Такие же яркие тенты, пастельных тонов скатерти, общее ощущение солнечного света и больших денег… Люди приходили сюда затем, чтобы показать себя. Те, кого жизнь не слишком баловала, шли обедать в другие места.

Подошел официант, принял заказ. Боб заказал, как обычно, слабо прожаренный стейк на косточке, картофель фри по-французски и бобы. Дэн с несчастным видом спросил диетического салата.

— Жена требует, чтобы я сбавил вес, — объяснил он, накалывая вилкой черные маслины, лежавшие на блюде.

«Интересно, — подумал Боб, — неужели Карла Кейзер действительно заставляет этого большого дружелюбного человека вести такую собачью жизнь? Или он просто любит пожаловаться?» Он припомнил все шуточки, которые слышал о Дэне Кейзере. Одна из них особенно запомнилась. Что-то о зяте, который тоже поднимается на самую вершину. Дело в том, что Карла была дочерью владельца самого большого пакета акций студии «Магнум».

До встречи с Карлой Дэн Кейзер работал во влиятельнейшей юридической фирме, связанной с шоу-бизнесом. Однако он недолго оставался юристом. Сразу же после помолвки Дэн получил одну из высших должностей в студии «Магнум», а через два года после свадьбы стал вице-президентом. Когда родился их первенец, Дэн Кейзер встал во главе всего кинопроизводства.

После этого его жизнь окончательно изменилась. Теперь он подчинялся двум хозяевам: на студии — отцу Карлы, дома — ей самой. Боб Делани немало слышал о ее благотворительных комитетах, бесконечных встречах и собраниях, о том, как она льнула ко всем, кто имел хоть какое-то отношение к элите. Однако он и представить себе не мог, чтобы Дэн в этом участвовал. Или хотя бы мирился с этим.

Кейзер прервал его мысли:

— Кто-то мне рассказывал, что ты убедил Клаудиу вернуться к работе, явившись к ней одетым как бродяга.

Делани поднял брови:

— Кто тебе такое сказал?

— Кто-то из моих сотрудников. Может быть, он просто злится, что сам не мог этого сделать.

Ирландец откинулся на стуле.

— Твой сотрудник не так уж не прав. Но я оделся так только потому, что не хотел ее пугать. Вряд ли она поведала бы мне, в чем ее настоящая проблема, если бы я приехал на машине с шофером и с кейсом под мышкой.

Кейзер взглянул на него с интересом:

— А в чем состоит ее настоящая проблема?

— Расскажу, если пообещаешь не впадать в панику.

Толстяк протянул руку:

— Договорились.

Делани рассказал о неудачном эксперименте с итальянским хирургом, о том, что Клаудиа боится крупных планов.

Дэн пожал плечами.

— Она, конечно, ненормальная. Все время пытается идти наперекор природе. Главное, что ей это не нужно. Пока, во всяком случае. — Он помолчал. — Скажи, это в самом деле серьезно?

— Только в ее воображении. Мне стоило немалых трудов убедить ее в том, что она не пугало. Ни на экране, ни в жизни. В конце концов она, кажется, поверила.

Принесли заказ. Кейзер накинулся на салат так, как будто умирал от голода.

— Каждый раз, когда я слышу подобные истории, — проговорил он, прожевав первую порцию, — я задаю себе вопрос: за что я плачу своим сотрудникам? Почему ни один из них не смог выяснить, что происходит?

Боб ухмыльнулся:

— Может быть, стоит платить им побольше.

Но Дэн, казалось, внезапно потерял всякий интерес к делам студии. Что-то такое в дальнем конце ресторана привлекло его внимание.

— Видишь ту блондинку? — спросил он. — Кто она такая?

Боб Делани посмотрел туда, куда указывал Кейзер, и расхохотался. Там в углу сидела Жизель Паскаль, вся в кремовом шелку от Шанель.

— Что тут смешного? — раздраженно спросил Кейзер.

Боб сделал большой глоток.

— Да нет, ничего. Просто я хорошо знаю эту девушку. Можно даже сказать, мы с ней друзья.

Руководитель студии расплылся в улыбке:

— В таком случае ты, конечно, окажешь небольшую услугу своему знакомому… кстати, не последнему человеку в бизнесе?

— Хочешь, чтобы я тебя представил? С превеликим удовольствием. Хотя не могу обещать, что тебе это пойдет на пользу. Жизель не из тех дурочек, что готовы спустить трусики за роль в фильме. Она давно оставила сцену.

— Чем же она занимается? У нее что, богатый муж?

— Никакого мужа вообще нет. Эта мадам сама зарабатывает на жизнь. И очень неплохо. Знакомит людей, устраивает встречи, организует приемы.

— Что-то вроде сотрудника по общественным связям?

Ирландец снова рассмеялся:

— Нет-нет. И не дай Бог, она это услышит. Оскорбится до глубины души. Жизель работает на более высоком уровне, чем любой отдел по общественным связям. Можно сказать, она своего рода брокер. Она знает в этом городе каждого, кто что-либо собой представляет. Она в курсе всего, что здесь происходит.

— В таком случае ее стоит иметь в друзьях.

— Еще бы. — Тут Боб заметил неприкрытое вожделение в глазах Кейзера. — Конечно, все зависит от того, что у тебя на уме.

— Что бы ни было у меня на уме, тебя это не касается. Лучше будь другом, представь меня ей.

Через полчаса Жизель и тот, кто был вместе с ней, встали из-за столика. Боб поднял руку в приветственном жесте, знаком пригласил ее подойти. Француженка что-то шепнула своему спутнику и направилась к ним через зал. Даже в этом ресторане, где привлекательность считалась нормой, а красавицы встречались на каждом шагу, Жизель представляла собой исключение. В ее лице с высокими скулами, во всей ее осанке сквозило даже некоторое высокомерие. Да, это была женщина высшего класса, и она об этом знала. И все это чувствовали, судя по взглядам, которыми ее одаривали сидящие за столиками.