Клуб 27 (ЛП)

Впервые в своей жизни, с диким желанием, я действительно нуждаюсь в ком-либо.

Лодка летит с невероятной скоростью, и на волнах остается след похожий на крылья ангелов. Смотрю на небеса, и чувство вины напоминает мне, что я приехала в Майами ради брата.

Я приехала, чтобы найти способ двигаться вперёд.

Мой внутренний голос заглушен моей печалью.

Я кладу альбом с эскизами на место и оглядываюсь. Мой взгляд фиксируется на двух дверях, между которыми находится телевизор. Открываю первую дверь — ванная. Простая комната с раковиной, душевой кабиной с ванной и зеркалом. Плитка бежевого цвета, ничего особенного, но в шкафчике под раковиной сложены полотенца красного цвета всех форм и размеров.

И это заставляет меня улыбнуться.

Я открываю шкафчик над раковиной: бритва, крем для бритья, зубная паста, зубная щетка, упаковка презервативов. Шампунь и кусок мыла находятся в душе.

Это всё.

Больше ничего.

В этом весь Зак.

Возвращаясь в гостиную, открываю вторую дверь и смотрю на его спальню. Кровать не застелена, голубое покрывало наброшено на светло-голубое постельное бельё. В корзине в углу находится гора одежды. И снова фотографии Мими со мной на его комоде; рисунки, которые я не забуду, покрывают стены: мультяшная рыбка, лежащая в коридоре, дельфин с сигаретой в кресле, ракушки с лицами, рыбацкая лодка на колёсах.

Юмористические иллюстрации в «стиле Зака», как я это называю, они повсюду. Это то, как он старался избегать жизни, когда мы были маленькими. Это было единственным, в чём он действительно был хорош. Рисование удерживало его от принятия неудачного выбора, из которого он, возможно, никогда бы не выбрался.

Я не знаю, как долго нахожусь здесь, пялясь на стены, но тусклый естественный свет заставляет меня потянуться к переключателю. Потолочный вентилятор начинает вращаться, предупреждая меня о том, как здесь тепло. Чувствуя себя измотанной, я решаю, что на сегодня достаточно. Мне невыносима мысль об уходе, но вся моя энергия, кажется, улетучилась из моего тела.

Я приглушаю кондиционер, чтобы охладить место до завтра, и затем запираю двери. Двигаюсь по мокрой траве и возвращаюсь в дом Нейта, где на меня нападает прохладный воздух. Мокрая одежда и кондиционер — не лучшее сочетание. После того как принимаю душ, я переодеваюсь в сухую майку и штаны для йоги и спускаюсь вниз. Плюхаюсь на диван и смотрю на часы. Почти восемь часов вечера.

Куда летит время?

Странная дрожь одиночества поражает меня.

Снаружи шторм в полную силу — гром и молния, чередуя потоки энергии и света, но ветер не так уж свиреп, как прошлой ночью.

Я тянусь за одеялом, которое лежит по-прежнему там, где я бросила его этим утром, и откидываюсь назад. Закрывая глаза, думаю: «Прошёл ещё один день. Ещё один день, и судьба до сих пор не пришла за мной».

Меня будит звук закрывающейся двери, и кажется, будто прошло несколько минут, но время на часах говорит мне, что я спала в течение часа.

— Нейт? — зову я в темноте.

Включается кухонный свет.

— Зои, что ты делаешь внизу в темноте?

Я щурюсь от яркого света.

— Я не знаю. Должно быть, заснула.

— Ты в порядке? Ты звучишь немного странно.

— Могу я у тебя кое-что спросить?

— Да, конечно. — Он бросает ключи на стойку.

— Как часто мой брат ходил рыбачить с тобой? Я не могу вспомнить какие-либо конкретные беседы о рыбалке с Заком, но смутно припоминаю поездку в Ки-Уэст.

Нейт наполняет стакан водой из крана.

— Он ездил со мной и моим отцом довольно часто, это были обычно короткие поездки вокруг залива. И однажды, пару лет назад, мы взяли лодку вниз по Ки-Уэст.

Дружба, которую эти двое делили между собой, наполняет теплом моё сердце. Это как недостающий кусочек его и, возможно, моего детства, который был найден. Я сажусь прямо.

— Когда мы были маленькими, он очень хотел иметь возможность порыбачить. Моя бабушка брала нас к пристани, и он наблюдал, как люди в лодках плыли туда и обратно со своими удочками в воде, и спрашивал Мими, могли бы и мы делать также. Раньше это заставляло мою бабушку плакать, потому что, если бы она могла позволить это, то обязательно выполнила его желание. Однажды она купила нам удочки и взяла нас к пристани. Зак был очень горд, когда насаживал червей на крючки. Затем мы спускали удочки в воду и сидели, казалось, часами. Когда, наконец-таки, мы вытаскивали удочки из воды, червей уже не было, но мы никогда не ощущали клёв. Мы старались весь день, но так и не смогли ничего поймать. После этого он никогда не хотел рыбачить снова.

На кухне гаснет свет.

— Он всегда ловил самую большую рыбу, когда мы ездили на рыбалку.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться, но в то же время что-то рушится внутри меня.

Одиночество.

Страх.

Ложь.

Все эти ощущения одновременно нападают на меня, и я не могу удержаться, чтобы не заплакать.

Нейт бросается ко мне.

— Эй, прости, что меня не было рядом, когда ты пошла к лодочному сараю. Я старался вернуться раньше.

— Всё хорошо. Мне нужно было это сделать одной.

— Прости, — повторяет он.

Я крепче прижимаюсь к нему.

Он держит меня.

И я плачу.

Оплакиваю всё то, что потеряла. Плачу о том, чего не знаю. Плачу по тому, чего у меня никогда не будет.

Я хочу убежать. Хочу спрятаться. Хочу сбежать от судьбы, которая меня ждет.

— Отпусти это, — шепчет Нейт, целуя меня в лоб.

Этот мягкий и нежный жест должен был облегчить мои слезы.

Он делает это снова, и теперь его рот задерживается немного дольше. Ощущение его губ на моей коже высвобождает дикую потребность, которую я не хочу больше сдерживать.

Я касаюсь кончиками своих пальцев его груди.

Нейт дрожит.

Приподнимаю свой подбородок, и его рот парит как раз над моим.

Я продвигаюсь вперёд и позволяю своим рукам заползти под его рубашку.

Он реагирует быстро и хватает их.

— Мы не можем этого делать.

Я отстраняюсь и смотрю на него.

— Можем.

Нейт качает головой, говоря тем самым «нет», но язык его тела кричит об обратном.

Я приоткрываю для него свои губы.

— К чёрту, — шипит он и обрушивает свой рот на мой. Но быстро отстраняется.

— Перестань думать, — шепчу я.

Он прячет свою голову на моей шее.

— Я не могу.

— Нет, ты можешь. — Я запускаю свои пальцы в его волосы.

Его язык лижет чувствительную кожу за моим ушком.

— Вот так. Давай сейчас не будем ни о чём думать.

— Зои, — в его голосе сквозит страдание.

— Шшш... Не хочу говорить. Я просто хочу чувствовать. Помоги мне. Просто помоги мне почувствовать. Можешь это сделать?

Когда он не отвечает, я хватаюсь за пуговицу его джинсов. Он не останавливает меня.

Лёгкий рывок его молнии, и неожиданно атмосфера в комнате меняется, будто раздается потрескивание тока в тишине. Нет, это рычание, дикое и гортанное, прежде ничего подобного я не слышала от мужчины.

Звук проходит по мне волной, пока возбуждение настигает моё тело целиком. Я никогда не чувствовала такого прежде.

В следующее мгновение его губы плавно скользят по моим губам, и наши рты сливаются воедино. Я не совсем уверена, кто кого поцеловал первым, но мне действительно всё равно.

Молниеносно наши рты исследуют друг друга — облизывая, посасывая, пробуя на вкус. Я чувствую настойчивость с каждым поглаживанием его языка о мой. Его губы с привкусом солёного дождя, но ощущаются бархатисто-мягкими — изумительное сочетание.

В следующий момент Нейт срывает с себя рубашку.

Я делаю то же самое.

Его рука сжимает мою шею, чтобы удерживать меня рядом с собой.

Плоть к плоти — такое приятное ощущение.

Я обнимаю его. Его кожа более гладкая на ощупь, чем я ожидала, во мне просыпается потребность знать, чувствует ли он то же самое, что и я.

Прижимая свои бёдра к его, чувствую её там — эрекцию, которая подсказывает мне, насколько сильно он хочет меня. Наконец, я чувствую его всего. Твердого и очерченного. Он такой, каким я себе и представляла: жёсткий, рельефный, первобытный — настоящий мужчина.