«Голубые Орхидеи»

Орхидея держала карточку и пристально смотрела на нее, руки у нее дрожали.

— Это… Вэл… Вэл… — Она пыталась сдержать внезапно подступившие слезы. — Он простил меня.

Валентина, улыбаясь, прочла свою: «Моей прелестной дочери. Лучший день в моей жизни, когда ты вошла в нее».

Пока Эбби, неуклюже ковыляя по двум смежным комнатам, проверяла, работает ли телевизор, и заказывала еду в номер, Орхидея проскользнула в ванную и закрыла дверь. Как принято в Голливуде, даже эта комната имела телефон. Она набрала номер отеля «Мейфлауэр» в Нью-Йорке и с нетерпением ждала, когда оператор соединит ее с номером Элайджи.

Ей нужна успокаивающая уверенность Элайджи… очень нужна. Кроме Вэл, он единственный человек, знающий, как ей действует на нервы запись в студии.

— Да? — наконец-то раздался на том конце голос Элайджи.

— Элайджа! Я думала, тебя нет! И уже собиралась оставить тебе записку.

— Да. Я только что вошел. Из холла услышал, что звонит телефон. Мне нужно переодеться к обеду. Что произошло, детка?

— Я… мне просто хотелось поговорить. Мы только что приехали. Мы начнем записывать первую вещь утром…

— Детка, ты сделаешь все великолепно. Только слушайся Эбби. Вот почему я послал ее с вами, она вас поддержит. По ее мнению, ты вполне готова.

— Хорошо…

— Послушай, детка, мне нужно уходить, я опаздываю.

Орхидею охватила внезапная, необъяснимая паника.

— Элайджа! Не вешай трубку! Еще минутку! Скажи мне… скажи мне, что любишь меня.

— Ты знаешь, что да, — приветливо согласился Элайджа. — Ты самая прелестная маленькая девочка, какую я когда-либо встречал, милый ягненочек, я люблю твои веснушки, а теперь мне пора идти. Я действительно опаздываю.

Раздался щелчок. Орхидея задумчиво смотрела на телефонную трубку и наконец положила ее на рычаг.

Элайджа томно повернулся и стал ласкать бедра лежащей рядом обнаженной актрисы, ее кожа блестела от пота. У нее было тело танцовщицы и полная грудь с большими темными сосками.

— Кто она? — ревниво спросила Джуана.

— Ну, она ничего для меня не значит, детка. Просто талантливая певица, вот и все. Таких девочек, как она, можно купить дюжину за десять центов. — И Элайджа, приподняв бедра Джуаны, подложил под них подушку. — Давай еще немного повеселимся, милая… прежде чем я пойду на встречу с Дайаной.

Две недели спустя в их номере зазвонил телефон. Эбби протянула большую тяжелую руку и сняла трубку.

— Да? Элайджа? Да, они хорошо поработали сегодня. Спели действительно очень удачно. Конечно, нам придется еще неделю поработать, но пока все выглядит хорошо.

Орхидея, которая, развалясь, сидела на полу и смотрела «Даллас», размышляя об Элайдже, теперь выпрямилась. Обе девушки видели, как широкое лицо Эбби расплывалось в улыбке.

— Что ж, я думаю, они справятся с этим. Они уже большие девочки и, безусловно, умеют танцевать.

Эбби, подняв голову, слушала и кивала.

— Да… да, они могут сделать это. Я отведу их за покупками на Родео-Драйв. Нужно купить платья как можно сексуальнее.

— Что? Что? Что? — одновременно закричали подскочившие к Эбби девочки. — Что, Эбби? Что сказал Элайджа?

Эбби засмеялась своим глубоким грудным смехом и сказала в трубку:

— Да, Элайджа, и тебе того же самого. А как твоя сестра? Твой папа уже устроил вечер по случаю выхода на пенсию? А тетя Мэгги все еще страдает от люмбаго?

— Эбби! Эбби! — кричали девочки.

Эбби повесила трубку, торжествующе улыбаясь.

— Ну, малышки, думаю, вы, в конце концов, станете звездами. У Элайджи только что был продолжительный ленч с Диком Кларком, и ему удалось добиться, чтобы вас занесли в резервный список.

Орхидея тяжело вздохнула.

— Резервный список? — разочарованно переспросила Валентина.

— Это хорошая новость, — пояснила Эбби, — раньше или позже кто-то из намеченных певцов заболевает ларингитом, а может быть, у него умирает мать или происходит что-либо подобное. Тогда продюсер звонит вам, и вы срочно вылетаете в Нью-Йорк.

В едином порыве Валентина и Орхидея сжали друг друга в объятиях и закружились по комнате.

— Спасибо тебе, Эбби. О, спасибо. Без тебя этого никогда бы не произошло, — сказала Валентина, охваченная сильным волнением.

Эбби провела рукой по своим округлым щекам.

— Ну, детка… — неловко пробормотала она.

Впервые за время их знакомства она не смогла найти нужных слов.

Через пять дней работа над альбомом была завершена, и Берри Горди сказал прилетевшему в Лос-Анджелес Элайдже — он надеется, что по крайней мере три песни из «Голубых Орхидей» — так они предполагали назвать альбом — смогут стать хитами.

— Ну, приятель, я слушал его, жил с ним почти неделю и, думаю, он принесет нам победу… У нас будет миллионный тираж, или я проиграю пари. Поддерживай с этими малышками связь, слышишь? И не трахай больше Орхидею, если ты ее уже трахал.

— Ну что ты, я только смотрел на нее, — солгал Элайджа.

— Пожалуй, это единственное, что тебе позволено делать, приятель. Теперь мы несем за этих девочек ответственность, Лайдж. Кстати, я устраиваю пикник в воскресенье после игры «Львы — Овны». Скажи им, чтобы приезжали. Мы покажем им мотаунскую семью.

Мотаун прислал за ними машину с водителями, и девушек с шиком отвезли на вечер, устроенный в особняке Берри Горди, в поместье из десяти акров земли на холмах Бель-Эйр. Эбби, обедавшая со своим старым другом Рамзи Льюисом, присоединится к ним позже.

Девушки, разинув рты, глазели на мелькавшие за окнами дома звезд, стоящие за коваными железными оградами, высокими заборами, автоматическими воротами.

Когда машина обогнула вершину еще одного завораживающего холма, Орхидея сказала:

— Я хочу показать тебе, Вэл… то, что я ношу, а ты еще не видела. Попробуй догадаться.

Валентина с удивлением посмотрела на сестру в вечернем одеянии с белой бахромой в стиле «кау-герл» [6], приобретенном у Лины Ли.

— Не видела? Но ты же одевалась при мне, — сказала она.

Орхидея хихикнула и стала приподнимать подол своей короткой белой кожаной юбки, пока не показалось на правом бедре голубое пятно.

— Моя татуировка, — беззаботно объяснила она.

Валентина разинула рот от изумления.

— Татуировка?

— Вчера, пока ты занималась пением, я перешла улицу и направилась от нашего отеля прямо на Сансет и набрела на это маленькое чистое местечко… «Татуировка звезд с 1971», — Орхидея с гордостью показала знак. — Это голубая орхидея, Вэл. Понимаешь? Парень сделал рисунок по моему заказу. Получилось изящно, правда?

Валентина сочла это безвкусным.

— Конечно, Орхидея. Но… послушай… не показывай ее никому, хорошо? По крайней мере, сегодня вечером.

— Ладно, — пообещала Орхидея.

Мотаунская машина довезла их до особняка Горди, за воротами которого суетились одетые в белые пиджаки парковщики машин, ставя на стоянку «бентли» и «корниши».

Когда они вошли, вечер был в полном разгаре. По стерео звучала мелодия Джуниора Уокера «Действуй как бумеранг» и «Олл старз». Толпа гостей гудела, сплетничала, говорила о бизнесе. У многих в руках были тарелки, нагруженные жареными на вертеле свининой или цыплятами. Мужчины были одеты в широкие брюки и кашемировые блейзеры, а женщины, в основном красавицы, в многоцветные платья или дашики [7]с экзотическими рисунками.

— Вэл, здесь больше половины присутствующих — чернокожие, — прошептала Орхидея.

— Тише, — тоже шепотом ответила Валентина. Затем она затаила дыхание. Не Глэдис ли Найт там в углу, в умопомрачительном бледно-зеленом облегающем платье?

Элайджа Кармоди увидел их и поспешил навстречу из бара. Сегодня он был одет в светло-голубое с золотыми ювелирными украшениями. Он бросил оценивающий взгляд на короткое белое «ковбойское» платье Орхидеи.