Мужчины в ее жизни (Удержать мечту)

– Что ж, давай смотреть правде в глаза, дорогая. Ты действительно выбрала самое неподходящее время. – Он легонько дотронулся пальцем до ее щеки, прочертил линию по шее, груди, пока не дошел до края укутывавшей ее простыни. – Возможно, тебе невдомек, Эмили, но у меня сейчас совсем другие вещи на уме.

Эмили обворожительно улыбнулась, в миг позабыв свои подозрения.

– Я ведь уже сказала – извини. Оставим эту тему.

– Твое желание для меня закон. – Он поставил бокал на столик и вдруг резко повернулся:

– Я бы предпочел, чтобы ты не упоминала о своей… теории в разговорах с Салли.

– Ну, разумеется. Что я, дурочка?

– Вовсе нет. Иди сюда. Я тебя хочу. – И он выключил лампу. Эмили последовала его примеру и юркнула в его открытые объятия, обвилась вокруг любимого, прижавшись к нему всем телом. – Вот видишь, что ты наделала? Из-за твоей кошмарной версии об убийстве я потерял способность выполнить долг любящего жениха. – Он стал гладить ее волосы, отливавшие «золотом в свете огня камина.

– Думаю, что это ненадолго, или я тебя совсем не знаю, – промурлыкала она и, притянув его голову к себе, впилась в его губы страстным поцелуем.

Целуя ее в ответ, он провел рукой по ее телу, по груди, животу и внутренней стороне бедер. Шелковистость ее кожи сводила его с ума. Он снова повел рукой наверх, опустил ладонь на ее грудь и припал губами к соску. Она вцепилась ему в волосы, он ощутил ее сильные пальцы у себя на затылке. Эмили издала тихий стон, когда он прикоснулся кончиком языка к ее затвердевшему соску.

Эмили лежала тихо-тихо и только прерывисто задышала, когда губы Уинстона, оставив ее грудь, скользнули вниз. Он начал целовать ее живот, одновременно рукой лаская ей бедра. От его чувственных прикосновений Эмили бросало в дрожь. Он точно знал, как возбудить ее. Впрочем, он всегда это знал. Со времен их ранней юности он приобрел больше опыта, стал тоньше, лучше узнал женщин. Его рука скользнула ей между бедрами и замерла там. Вдруг резким, неожиданным для нее движением он оказался на ней, подсунул руки ей под спину и приподнял, одновременно войдя в нее и овладев ею. Его губы нашли губы Эмили, и они слились в одно целое. Ее тело неостановимо тянулось к его. Эмили обняла Уинстона за спину и полностью отдалась все усиливающимся ритмическим движениям…

Спустя какое-то время, когда они, обессиленные, лежали в объятиях друг друга, Эмили спросила с улыбкой:

– Интересно, кто пустил эту мерзкую и абсолютно ошибочную сплетню, будто англичане – никудышные любовники?

Уинстон удовлетворенно вздохнул и ухмыльнулся.

– Иностранцы, кто же еще?

Глава 7

День выдался ветреный. Пола шла по дорожке, а потом через лужайку по направлению к тачке, которую она оставила там вчера. Опавшие листья кружились вокруг ее ног. Из-за пелены свинцовых облаков, окрасивших небо в скучный серый цвет, проглянуло солнце, словно сияющим копьем пронзив осеннюю листву.

Пола замерла на месте и, подняв голову, обвела глазами сад. Как он прекрасен, даже в ноябре, подумалось ей. Ее взгляд упал на газон, и он казался покрытым золотой тканью или скорее старинным гобеленом, тканным из золотых, коричневых, алых и охряных нитей.

Пола взяла грабли и начала сгребать листья в большую кучу. Она работала самозабвенно, радуясь возможности хоть ненадолго оказаться вне дома. Ее ум притупился от забот и усталости, и она надеялась, что час, проведенный в саду, вернет ей бодрость и поможет стряхнуть чувство отчаяния, постепенно перераставшее в депрессию – чувство, доселе ей незнакомое. Порывы северного ветра становились все ощутимее. Она поплотнее запахнула шарф, поглубже натянула шерстяную шапочку и подняла воротник своего старого твидового пальто. В воздухе пахло морозом – признак приближающегося снегопада. До ее ушей донеслись шаги по дорожке. Не оборачиваясь, Пола продолжала работать. Она знала, что это Джим.

– Доброе утро, дорогая, – с наигранной веселостью произнес он. – Ты у нас сегодня ранняя пташка.

Не желая оглядываться, пока ее лицо не приняло равнодушное выражение. Пола продолжала сгребать листья.

– Я решила немного убраться здесь до своего отъезда в Лондон. Да и вообще свежий воздух и физические упражнения пойдут мне только на пользу.

Она распрямилась и, опершись на грабли, наконец взглянула мужу в глаза.

– Ты сердишься на меня. – Он улыбнулся робко и смущенно.

– Вовсе нет.

– А следовало бы. Я здорово перебрал вчера вечером.

– Не так уж часто такое с тобой случается, – ответила Пола и сама себе удивилась – зачем искать для него оправдание, открывать ему лазейку. За последние несколько недель Джим неоднократно напивался, но его вчерашнее состояние и поведение перед гостями не заслуживали прощения.

Он облегченно вздохнул и шагнул поближе, с тревогой глядя на жену. Положил руки поверх ее ладоней, сжимавших грабли.

– Ну ладно, давай помиримся как следует, – неуверенным голосом произнес он. – В конце концов, что за счеты между друзьями. – Не дождавшись ответа, Джим наклонился и чмокнул ее в щеку. – Я прошу прощения. Больше такого не произойдет.

– Да будет тебе. Все нормально. – Пола заставила себя улыбнуться. – Вчера просто был неудачный вечер. Все вели себя как-то странно, и неудивительно, что Уинстон с Эмили рано ушли.

– У них есть дела и поважнее, – хохотнул он, по-прежнему чувствуя себя не в своей тарелке. – Надеюсь, я не оскорбил Уинстона или кого-нибудь другого? – Он казался смущенным и полным раскаяния.

– Нет. Ты был сильно пьян, но дружелюбен.

– Зато сейчас я расплачиваюсь за свою вчерашнюю вакханалию. Как же мне паршиво! – Он поежился и засунул руки в карманы пальто. – Однако здесь холодно. Как ты только терпишь?

Пола ничего не ответила, только внимательно посмотрела мужу в лицо. Он был бледен, под глазами мешки. Ветер взлохматил его волосы, и в лучах солнца они вдруг сверкнули белым золотом. Он отбросил прядь со лба и, щурясь от солнца, поглядел на Полу.

– Ну что ж, дорогая, пожалуй, я пойду. Я просто пришел извиниться за вчерашнее и поцеловать тебя на прощание.

Пола нахмурилась и удивленно спросила:

– А куда ты собираешься?

– В Иедон.

– Надеюсь, ты не собираешься лететь в такой сильный ветер, да еще и с похмелья?

– Похмелье наверху сразу пройдет, – ответил он, задрав голову к небу. – В бездонной голубизне. – Он перевел взгляд на Полу и слегка улыбнулся. – Очень приятно и утешительно, что ты обо мне беспокоишься, но не стоит волноваться. Со мной ничего не случится. Несколько минут назад я позвонил в аэропорт, и они сказали, что прогноз погоды благоприятный. Через час ветер должен утихнуть.

– Джим, ну пожалуйста, не делай этого, по крайней мере не сейчас, пока я еще не уехала в Лондон. Давай пойдем домой, выпьем по чашечке кофе. Я собираюсь провести в Нью-Йорке две или три недели и не хочу, чтобы между нами оставалась недосказанность. Нам надо поговорить.

– Наверное, я сейчас туговато соображаю, – легкомысленным тоном заметил Джим, но глаза его сузились и настороженно заблестели. – Чего-то я не понимаю. О чем ты хочешь поговорить?

– О нас, Джим. О нашей семейной жизни, о наших проблемах, о той ужасной натянутости, что возникла между нами.

– Натянутости? – Он непонимающе уставился на жену. – Я ничего такого не чувствую… мы оба устали, только и всего… и если между нами и возникают проблемы, то незначительные, я бы сказал, естественные. Мы оба много работаем, оба испытываем огромное давление, да еще тот злосчастный скандал в Ирландии не прошел бесследно. Так что… вполне естественно, временами возникает и натянутость. Но все пройдет, Пола. Все всегда проходит. Я знаю…

– Ну почему ты всегда вот так? – воскликнула Пола, опалив его взглядом. – Ты как страус, вечно норовишь спрятать голову в песок. У нас есть проблемы, Джим, и не знаю, как ты, а я не собираюсь продолжать в том же духе.

– Эй, спокойнее, не надо так волноваться, – с неуверенной улыбкой сказал он, лихорадочно соображая, как бы умилостивить супругу. Его начинали раздражать ее постоянные попытки раскладывать по полочкам и бесконечно обсуждать их семейную жизнь, соваться туда, куда лучше вовсе не заглядывать. Как же избежать этого серьезного разговора? Ему хотелось повернуться и убежать, сесть за штурвал самолета и на время забыться в вышине. Только там, взмывая все выше над облаками, он чувствовал себя свободным, умиротворенным, способным отринуть от себя земные заботы и раздиравшую его внутреннюю борьбу. Да, именно там проходят лучшие минуты его жизни… там, да еще с детьми… и в постели с Полой.