Встреча с прошлым

— Ради Бога, не смотри на меня так, — хрипло произнес он, — я не собираюсь кусаться! По крайней мере, — тут он понизил голос почти до интимного шепота, — если ты сама не попросишь меня об этом.

Почти в истерике, Уна уже готова была попросить. Может, он прочитал ответ в ее глазах? Не дав ей опомниться, он сжал ее в объятиях и прильнул к губам в поцелуе. Горячая волна желания мгновенно захлестнула ее. Оторвавшись, он выпустил ее так же резко, как схватил, и она без сил прислонилась к двери.

— Вижу, ты и впрямь хотела, чтобы я укусил тебя… Что ж, буду и впредь следовать твоим указаниям. Но сейчас, увы, не время и не место для занятий любовью. — Он подошел и поправил разлетевшиеся по плечам ее светлые волосы. Голова у нее кружилась, но она заметила, что и его пальцы дрожат. Сердце забилось еще сильнее. — К тому же это не должно произойти на кухне. Когда мы станем близки, я хочу видеть твои волосы рассыпанными по подушке, хочу, чтобы ты, обнаженная, лежала на спине, широко открыв свои прекрасные зеленые глаза, и чтобы лунный свет серебрил твою кожу.

Ей хотелось заставить его замолчать, но горло так перехватило, что она едва дышала. Привалясь к стене, она вяло махнула отяжелевшей рукой, дожидаясь, когда он уйдет.

Корделл наконец вышел из кухни, предварительно натянув пиджак, отщипнув веточку винограда и одарив ее многообещающей улыбкой. Словно с другой планеты услышала она, как Энтони выключил телевизор и крикнул на прощание:

— Пока, тетя Уна!

Дверь захлопнулась.

Какое же я безвольное создание, думала Уна, опускаясь на пол. Лучше бы ей больше не видеть Корделла! Сколько раз повторяла она это с тех пор, как он вернулся? И все же…

Оказаться с ним в постели обнаженной, лежать в лунном свете в его объятиях. От одной этой мысли все в ней таяло. Господи, она даже встать не может. Так и придется сидеть здесь безвольной, как рабыня. В этот момент ей одного и хотелось — стать рабыней Корделла Паркера и делить с ним постель. А что ему нужно от нее? Только секс? Она закрыла лицо ладонями. До чего она докатилась!

Первая кандидатка была явно неудачной. Впрочем, вначале она показалась Уне идеальной гувернанткой: жизнерадостная, энергичная, аккуратно одетая и обаятельная. Но случайно бросив взгляд на сумочку, Уна заметила в ней горлышко маленькой плоской фляжки. Перед уходом гувернантки Уна притворилась, что споткнулась. Она ухватилась за женщину и почуяла в ее дыхании запах алкоголя. Подозрение подтвердилось.

После ухода первой кандидатки Корделл стянул пиджак, бросил его на софу у окна и посмотрел на часы.

— Осталось двадцать минут до второй встречи. Какие будут предложения? — Он взглянул на Уну.

— Я видел неподалеку парк. Может, пойдем туда? — предложил Энтони.

— Хорошее предложение. Уна, ты согласна?

— Вполне.

Солнце жарило невыносимо, и Уна порадовалась, что на ней легкое платье без рукавов. В парке они устроились в тени под большим дубом. Уна села на деревянную скамейку и вытянула ноги.

— Па, как насчет мороженого? — спросил Энтони.

Корделл достал бумажник.

— Какое тебе мороженое, Уна?

— О, я не хочу, спасибо.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Ладно. Энтони, мне ванильное. Вот деньги, должно хватить… — Он убрал в карман бумажник. — Наверное, ты, Уна, не хочешь портить себе аппетит перед ужином?

Как только Энтони умчался, Уна ровным голосом сказала:

— Эта гувернантка не годится, Корделл, она выпивает.

Корделл не стал задавать вопросы, только произнес:

— Жаль. А я уж подумал…

Вид у него был расстроенный. Он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, вздернув подбородок характерным движением. Не делай этого, хотелось Уне взмолиться. Она была просто не в силах отвести взгляда от его пальцев, от шеи и черных курчавых волосков в вырезе рубашки. Ради собственной безопасности она заставила себя перевести глаза на свои босоножки. Еще одна ее слабость — дорогая итальянская обувь. Испытав чувство вины, она вздохнула.

— Надо скрестить пальцы, чтобы вторая подошла.

— Так и сделаем.

Между ними установилось довольно дружелюбное молчание.

— Город сильно изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз.

— А как ты поступишь со своей фирмой в Англии?

— Я все подготовил для продажи. У меня уже есть покупатели. С этим проблем не будет.

— Ты сообщил тете Элисон, что собираешься обосноваться здесь?

— Я отправил ей письмо.

— Она дружила с Энтони?

Корделл зло рассмеялся.

— Ты же знаешь свою тетку. Можешь представить, что у этой женщины с кем-нибудь были теплые отношения?

— Нет, — чистосердечно ответила Уна. — Бабушка рассказывала, что после гибели моих родителей тетя Элисон предложила взять меня на воспитание. Но ба знала, что она собой представляет, и, слава Богу, предпочла забрать меня к себе. Те две недели, что мы обычно проводили летом с тетей Элисон, напоминали тюремное заключение.

— Но была еще твоя кузина. У меня всегда было такое впечатление, будто ты считала…

— Пожалуйста, па, твое мороженое.

Ни Уна, ни Корделл не заметили, как подошел Энтони, но появился он вовремя. Ей не хотелось обсуждать Дейзи и свои с ней отношения. Опасная тема, которой лучше избегать.

— Можно, я пойду на качели? — спросил Энтони, облизывая брикет шоколадного мороженого.

— Иди, только так, чтобы я тебя видел.

Корделл опустился рядом с Уной на скамейку, которая сразу показалась ей тесной для двоих. Захотелось отодвинуться.

— Хочешь лизнуть?

— Спасибо, попробую, — легко согласилась Уна, догадавшись по озорному блеску его глаз, что он ждет отказа.

Она не любила такие игры, но Корделл будил в ней самые интимные желания. Следя за ним из-под густых ресниц и слегка придерживая его запястье, она высунула язык и лизнула верх трубочки. Он вырвал руку и зажал ее пальцы стальной хваткой.

— Ага, понравилось? — Глаза, внезапно потемневшие, не отрывались от ее лица. — Моя очередь.

Он нагнул голову и медленно лизнул верхушку мороженого столь сексуально, что в груди Уны возникло томление, будто это ее он трогал языком, лаская и покусывая. Взрыв желания потряс ее, по телу пробежала дрожь. Глаза Корделла расширились в притворном изумлении.

— Тебе холодно? — растягивая слова, спросил он, выпустил ее руку и откинулся назад, склонив голову набок, чтобы видеть ее лицо.

— Нет. Просто я с трудом переношу жару.

Легкий ветерок шевельнул ветви дуба, пропустив сквозь листву солнечный лучик. Он запутался в волосах Корделла, и Уне нестерпимо захотелось взъерошить их. Она посмотрела на часы.

— О, нам пора идти.

Она встала и, не взглянув на Корделла, пошла к качелям. Щеки у нее, как и все тело, пылали. Если Корделл способен такое сотворить с ней здесь, то как же ей устоять, когда он попытается уложить ее в свою постель? Если бы он хоть немного любил ее…

Вторая кандидатка в гувернантки, Мелани Уайт, оказалась англичанкой. В Штаты она приехала недавно, располагая непогрешимыми рекомендациями: дальние родственники королевской семьи Великобритании, у которых она работала прежде, отзывались о ней очень высоко. Ей было двадцать девять лет. Веснушчатое лицо, рыжие волосы, очаровательные манеры и прямодушие покорили Уну. Когда беседа закончилась, Корделл сказал мисс Уайт, что на следующий день сообщит ей о своем решении. После ее ухода он спросил у Уны:

— Что ты думаешь?

— Кажется, она просто создана для этой работы. — Уна обратилась к Энтони: — Тебе понравилась мисс Уайт?

— Да, она ничего.

— Она понравилась тебе больше, чем предыдущая? — поинтересовался Корделл.

— От той странно пахло. — Энтони побрел к окну и застыл, наблюдая за чайками.

Корделл тихо произнес:

— Устами младенца глаголет истина.

Уна засмеялась.

— Похоже, ты вообще мог обойтись без меня. Так ты нанимаешь ее?

— Да, я бы и сегодня мог ей сказать об этом, но хотелось знать, одобришь ли ты.