Раскаленное солнце (СИ)

Я подумал о Жене, о своей несчастной любви и понял, что моё существование не просто бессмысленно — оно разрушительно. Нет, я не приплетал сюда СС, этот вопрос был закрыт, и отношение моё к нему больше не подвергалось сомнениям. Меня приводило в ужас понимание того, что все, кого угораздило полюбить меня, — уже на том свете. Моего отца довели нездоровые чувства ко мне, Сима покончил с собой из-за моего безразличия… Мысли об этом больно резанули по сердцу. Я так ненавидел себя, мне было чудовищно жаль их обоих. Особенно Симу. Почему-то я не мог отделаться от ощущения, будто я сам, собственными руками, затолкал в его рот эти проклятые таблетки. Сима представился мне святым мучеником, вынужденным отдуваться за мои грехи. Несчастным Авелем, моим кармическим братом, с которым мы бок о бок наматываем уже не первый круг на колесе сансары, и в бесконечной череде перерождений я то и дело совершаю нечто ужасное, а он искупает мою вину своей смертью…

Это безумное смешение религий в моей голове нисколечко меня не смущало, поскольку я вообще не верил всерьёз ни в Иисуса, ни в Кришну, ни в кого-либо другого. Впрочем, это не мешало им обоим разгуливать по моему персональному космосу, как у себя дома. Они играли с моими пузырями и всячески глумились над моими фракталами. Мне было ужасно обидно за себя. Невыносимо больно смотреть на эту вакханалию, сердце разрывалось. Было так грустно, что хотелось плакать…

— Шаааа… — слышалось на фоне ненавязчивой, но очень тоскливой мелодии, в которой угадывалась симфоническая версия песни «Я хочу быть с тобой» группы «Наутилус Помпилиус».

«Я-я-я хочу быть с тобо-ой, — упорно игнорируя всё вокруг, выло моё внутреннее я. — Я та-ак хочу быть с тобой, и я буду с тобой».

— Саааа… — эти странные протяжные звуки всё не прекращались, а я не мог понять, кто и зачем завет какую-то Шасу и почему она не отвечает…

И вдруг до меня дошло, что слоги следовало переставить местами. Звали вовсе не Шасу, а Сашу — то есть меня. Я поднял глаза и увидел нависшую надо мной Юлю.

— Тебе звонят, — произнесла она.

Её слова отделились от губ, и сама она подёрнулась красновато-зелёным контуром, как 3D-картинки, на которые нужно смотреть через специальные очки, чтобы увидеть объёмное изображение. Я ещё подумал: а вдруг на самом деле мы все плоские? Двухмерные. Просто наши глаза устроены как эти очки, а всё вокруг имеет вот этот красно-зелёный контур, поэтому кажется нам объёмным…

Юля протянула мне мой мобильник, и я ответил на звонок, даже не взглянув на экран. Я тут же пожалел об этом.

— Саша, ты где? — спросил меня Женя.

— В пизде! — ответил я и положил трубку.

Снова заиграл «Наутилус Помпилиус». Я лежал и пытался вспомнить, когда я успел поставить эту мелодию на звонок.

— Это я поставила, — пояснила Юля, чем натолкнула меня на тревожную мысль, что она знает, о чём я думаю. — Пусть играет. Хорошая песня.

И я не стал отключать телефон. Мы залипали под него, пока Жене не надоело слушать гудки.

— Саша, давай тебя подстрижём или покрасим? — предложила вдруг Юля.

— Зачем? — удивился я.

— Девушки, когда хотят кого-то забыть, стригут волосы. Это такой психологический приём. Помогает освободить голову и очистить мысли, — объяснила она.

— Ну я же не девушка… — ответил я, но возражать не стал.

Мы перебрались в ванную. Ёжик облачился в кольчугу, которую взял с собой и как раз к этому времени доделал, где-то добыл варган и играл на нём, пока Юля укорачивала длину моих волос, а после разводила аппетитную на вид, но совсем неаппетитно пахнущую смесь голубоватого оттенка. Когда она мазала мою голову этим голубым йогуртом, я был абсолютно уверен, что волосы у меня теперь будут такого же цвета. Но это меня почему-то совсем не беспокоило. Когда прошло необходимое количество времени и всё это с меня смыли, я обнаружил, что стал блондином. Не самая радикальная перемена, мой родной цвет — русый, но всё равно было непривычно. К тому же теперь у нас с Юлей волосы были одного цвета, и нас можно было принять за брата и сестру.

«Солнечный блонд», — прочитал я на упаковке с краской и подумал: «Какое обсосное название».

— Друзья мои, — произнёс я. — Мне нужна ваша помощь, — все взгляды устремились на меня. — Несколько месяцев назад погиб мой кармический брат. Его варварски погребли, и я чувствую, что душа его не успокоилась. Я хочу развеять его прах и прошу вас помочь мне.

Повисла пауза.

— Ладно, — пожала плечами Юля.

— Не вопрос, — согласился Ёжик.

Всё, что происходило с нами после этого, запомнилось мне как далёкий сон о сказочном приключении. Ёжик в кольчуге был натуральным богатырём, Юлю, в связи с её профессиональной деятельностью, я мысленно окрестил суккубом. Я же — блондинистый, кучерявый после мытья головы, в сущности, ничем особенным больше не выделяющийся и, по большому счёту, бесполезный — вполне сошёл бы за главного героя. Мы спустились во двор и погрузили свои тела в механическую повозку. Тут я вспомнил о лопате. Урну с прахом ведь надо было ещё чем-то выкопать.

— У меня в багажнике есть, — успокоила меня Юля. — На дачу купила, а довезти не могу. Куда едем?

— На «Серафимовское», — сообщил я.

Девушка дёрнула рычаг коробки передач, вдавила педаль газа, и повозка тронулась с места. Чёрт знает, сколько было времени. Уже стемнело или ещё не рассвело… В общем, было темно. Фонари проносились мимо нас на внушительной скорости, сливаясь друг с другом в рыжие полосы. Машин почти не было. Такое затишье свойственно для временного отрезка где-то между тремя и пятью часами. Юля припарковалась недалеко от кладбища. Выбравшись из «порше», мы склонились над багажником. Там и впрямь нашлась хорошая штыковая лопата. А ещё моток верёвки, скотч, перчатки и мешки. Мы с Ёжиком одобрительно покачали головами, оценив Юлину хозяйственность.

Впрочем, ничего из этого, кроме лопаты и, пожалуй, перчаток, нам не понадобилось. Мы взяли всё необходимое, девушка закрыла машину, и я повёл своих соратников к тому самому месту, где удобнее всего было перелезать через забор и откуда я уже имел опыт в потёмках добираться до Симиной могилы. По правде говоря, я каждый раз шёл интуитивно, и мне начинало казаться, что найти в этом лабиринте из решёток и надгробий нужную могилу можно было только будучи бухим в щи или же под чем-то…

— Ребята, — произнёс Ёжик в полной тишине. — Не смотрите по сторонам, ладно?

— Ёжик, ты дебил?! — нервно хихикнула Юля.

— Это всё грибы, — отрезал я.

— Может, и грибы… Но всё равно не смотрите, — настаивал богатырь, крепче сжимая в руке лопату.

По телу побежали мурашки. Что ни говори, а атмосфера повисла гнетущая. Малейший шорох бросал в дрожь.

— Живых надо бояться, а не мёртвых, — напомнила нам наша спутница.

— Спасибо, Юля. Мне сразу полегчало… — буркнул Ёжик. — Ты фильмы про зомби смотрела?

— Далеко ещё? — простонала Юля.

— А давайте песни орать? — предложил богатырь.

— В комнате с белым потолком… — пропел я.

— А может, что-нибудь повеселее?..

— Не могу. Заело. Да и не надо тут орать… О! Пришли! — я посветил мобильником в сторону знакомого участка, указал на Симину могилу, и Ёжик решительно направился к ней.

— Здрасьте, — поздоровался я с Симиными родителями. — Вы уж извините за беспокойство.

— Саша, перестань! — поёжилась Юля.

Ёжик управился довольно быстро: урна была зарыта не очень глубоко. Достав из земли ценный артефакт, он передал его мне и засыпал яму. Дело было сделано. Оставалось только выбраться с кладбища, но тут Юля, глядя в сторону кустов, тоненьким голоском пропищала:

— Мальчики… Там кто-то есть…

— Никого там нет! — нервно буркнул Ёжик.

И все мы затихли, прислушиваясь. Тишина стояла гробовая.

— Там глаза, — простонала Юля.

— Где? — шёпотом спросил я, вглядываясь в темноту.

— Бригада! — прошипел Ёжик.

Он хотел сказать что-то ещё, но тут в кустах прямо перед нами зажёгся фонарь… Это я уже потом понял, что то был фонарь, но Юлин бешеный визг: «Глаза-а-а!» — выбил меня из колеи, и в тот самый момент мне и впрямь показалось, что это сверкает глаз какого-нибудь кладбищенского духа. Сердце ушло в пятки.