Цена жизни (СИ)

            Это оказалось забавно. Смотреть, как люди спешат куда-то, бегут, обвешанные сумками, пакетами, обязательствами. Еще вчера я бежала бы так же. Неслась к заказчику, затем к подрядчику, затем еще куда-нибудь. А сегодня нет. Сегодня уже ничего не важно. Вчера был шок, боль, отчаяние. А сегодня смирение. Уже ничего не сделаешь, зачем терзать себя? Случилось то, что случилось. Назад не отмотать. Меня не забрали? Да, это волнует. Но, рано или поздно, заберут ведь? Не оставят же здесь? А пока я просто… буду. Не хватало времени куда-то сходить? Что-то увидеть? Вперед! Теперь, время есть. Есть ли смысл? Но не сидеть же в одном месте, ожидая пока что-то изменится. Можно не дождаться.

            И я пошла. В Музей мирового искусства, выставку старинных гравюр, Рассветный парк. Вокруг никого, пустые темные коридоры – ничто не мешает мне. В музее я спустилась в закрытый архив с самыми редкими и ценными экспонатами. Есть плюсы и в бестелесности. Рассветный парк ночью выглядел не менее красиво, чем днем. Кованые лавочки, фонари, аккуратные дорожки, небольшой пруд, в котором на рассвете будет отражаться солнце, все было ухоженным. Над обликом парка трудились мастера своего дела. Как жаль, что у меня так редко выдавалась минутка прогуляться здесь. Интересно, если я встречу здесь рассвет, после заката я появлюсь тоже здесь? Или дома? И где я находилась в течение этого дня? Ничего не помню об этом времени. А еще интересно, есть ли еще такие неприкаянные, как я, или только меня не забрали? Опять куча вопросов без ответов.

            Единственное, что я знаю на данный момент – я буду ждать. Ждать, когда придет мое время идти дальше. Да, я не готова была умирать. Но это случилось, и застрять между жизнью и смертью – не лучший вариант. А пока, я просто буду.

Глава 2

Год спустя

Город жил своей жизнью, а я все так же была сторонним наблюдателем. Снова наступила осень, люди надели плащи и куртки, запестрели шарфы. Все шло своим чередом, и только я застыла.

            Год назад я все же посетила родителей. Эти воспоминания до сих пор причиняют мне боль. После моих похорон сходила на кладбище. Теперь у меня в мире есть свое место. Не то, что хотела, конечно, но меня не спрашивали. А больше за этот год ничего не произошло. Меня не забрали. Первое время еще ждала, что вот-вот это случится, а потом перестала. Успокоилась. Но недавно меня стало тревожить другое – я будто теряю себя. Больше нет тех ярких эмоций, которые заставляли чувствовать себя живой. Пусть и не в физическом плане. Все реже я чувствую вообще хоть что-то. Боюсь, наступит момент, и все, что делало меня мной, исчезнет. Я стану просто еще одной душой, сгустком света, энергии. Такой же, как прочие. Я перестану быть Вивиан Рокси. И это пугало. Иногда я говорила себе «я не исчезну, не исчезну», и надеялась, что это правда. Единственными отчетливыми эмоциями, которые я ощущала, были любопытство и страх. И, если страх касался меня самой, то любопытство – других людей. Мне было интересно наблюдать за ними, смотреть, какими делами они занимаются, какие покупки делают, что заказывают в кафе? Я подглядывала за их жизнями. Иногда было ощущение, что я хозяин, который с любопытством наблюдает за питомцем. Только питомцы резвятся дома у хозяина, а я сама ходила к ним домой. Да, дошла и до этого. Могла пойти за заинтересовавшим человеком домой и понаблюдать за чужой жизнью. Согласна, это плохо, неправильно, не честно, но так я хоть немного чувствовала себя живой. Я могла представить себя частью их жизни. Как актеры играют роли, так и я играла в жизнь. Мне нравилось смотреть за детьми. Они были такие забавные, полные энергии, желания вершить! Они бегали, прыгали, кричали и просто радовались жизни. Каждой мелочи! Это обезоруживало. Я бы с удовольствием поиграла с ними, но не могла. Самое удивительное, за прошедший год я добилась прогресса – смогла ненадолго становиться видимой. Я увидела себя в зеркале и испугалась. Полупрозрачная фигура и, почему-то, одетая не в те вещи, в которых я умерла. Я была в любимом длинном сарафане, на шее старинный кулон под бронзу. Обычно такие кулоны с камеей, а я выбрала с нарисованным воздушным шаром. Видимо после смерти я стала выглядеть так, потому что эти вещи делали меня мной. Не зря же какие-то вещи и предметы мы любим, а какие-то совершенно не приживаются.

            Впервые проявившись, я подумала, что уж теперь я полноценный призрак. Осталось только идти пугать людей и греметь цепями. Цепей не было. Да и пугать не хотелось. Поэтому я просто наблюдала. Маленькие дети не испугались бы, полагаю, самые маленькие меня и так видят, но вот те, что постарше, сказали бы родителям. А доставлять кому-то лишних волнений я не хотела. Я ведь не желаю никому зла, просто нахожусь рядом.

            Поэтому, я скользила от одного дома к другому, смотрела, изучала. Однажды пыталась уйти подальше, узнать, есть ли границы у моей свободы. Есть. Уже ближе к окраинам города мне становилось тяжело идти, будто против ветра. Видимо, далеко от тела мне не уйти, и я ограничена своим городом. Ну, что ж, здесь еще пара сотен тысяч человек, не так мало, как могло бы. Что бы я делала, если бы жила в маленьком городишке с пятью тысячами человек? Как скоро я познакомилась бы со всеми? Год? А потом?

            Ладно, мы имеем то, что имеем. А что на данный момент имею я? Круглосуточный магазинчик, подсвеченный фонарями, несколько человек, идущих мимо, еще несколько вижу внутри магазина. Внутрь не пойду – слишком светло, неприятно. Вот та женщина с утомленным лицом, видимо, идет так поздно с работы. На лице печать постоянной усталости, вымотанности. Не хочу за ней идти. А вон мужчина, похоже, собрался встретиться с друзьями. Да, точно, завернул в бар. В бар тоже не хочу. За молодежью не пойду, уже научена. Иногда у них весело, но они бывают очень активны…в некоторых сферах. А я никогда не страдала вуайеризмом.

            На входной двери магазина звякнул колокольчик и я повернулась. По ступенькам спустился мужчина лет тридцати трех, высокий, сильный, с приятной внешностью. Только глаза… они были пустыми. Этот диссонанс почему-то зацепил меня. Мужчина нес маленький бумажный пакет, параллельно открывая пачку сигарет. И я не заметила даже, как последовала за ним. Незнакомец закурил и убрал зажигалку в задний карман джинсов. Глядя на мужчину, у меня складывалось впечатление, что он должен ходить не так. Уверенно, почти печатая шаг и разрезая собой толпу, пусть ее сейчас и не было. Вместо этого походка незнакомца была… неживой! Так ходило бы тело без души. И это было неправильно! Не должен так ходить молодой здоровый мужчина.

            Я шла следом за ним по тротуару, внимательно разглядывая кожаную куртку на широких плечах, светлые, не слишком короткие волосы на затылке, черные массивные ботинки на ногах. Мужчина обернулся и осмотрелся, чем заставил меня затормозить. Его лицо было нахмурено. Я на всякий случай посмотрела на свою руку. Не увидела. Значит, и он не видит меня. Чувствует взгляд? Возможно. Многие люди чувствовали направленный на них взгляд, но я думала, что призраков это не касается. Меня же, вроде как, нет. Но этот конкретный мужчина, наверное, чувствовал.

            Он продолжил свое движение, и я следом. У светофора мы поравнялись. Я стояла рядом, глядя в хмурое лицо с двухдневной щетиной. А мужчина хмурился все сильнее.

- Что за дерьмо?- От низкого хриплого голоса я подскочила на месте. Он, по-прежнему, не мог меня видеть, но чувствовал взгляд, что заставляло его нервничать. Светофор загорелся зеленым, и незнакомец двинулся вперед, а я следом. Но теперь я старалась так не сверлить его взглядом.

            К его дому мы подошли через пять минут. Внутри было довольно уютно, но немного заброшенно. Будто рука, которая следила за порядком и уютом, давно здесь не появлялась. Пока мужчина пошел на кухню с покупками, я осматривала гостиную. Обои в бежевых тонах, молочного цвета тюль на окнах, книжный шкаф, «шоколадный» диван, стеклянный журнальный столик рядом, камин у стены, а на нем пара статуэток, и фотографии, сверху висят в рамках грамоты или благодарности. Заинтересовали меня фотографии. На одной из них этот мужчина был с тремя друзьями, в военной форме и с оружием. Они улыбались. Значит, военный, вот откуда крепкое тело и совсем не подходящая ему походка. На следующей фотографии мужчина обнимал женщину в белом платье. Жена. Красивая блондинка, счастливо улыбается в камеру. Оба улыбаются. На третьей фотографии эти же мужчина и женщина, только мужчина держит на руках дочь. Девочка лет трех обнимает папу за шею и смеется, светлые короткие косички так забавно топорщатся в стороны.