Ради любви к женщине (ЛП)

Кэролин выплеснула остатки воды на потрясенную Рэйсу.

– Вот! Возможно, это освежит вас немного! – на этой ноте Кэролин вышла из офиса.

Несколько дней Кэролин ждала, что Мэтт войдет и сообщит, что его уволили. Она все еще не могла поверить в то, что сделала. Она никогда не реагировала на другого человека так, как на Рэйсу. Кэролин знала, что зашла слишком далеко в тот день. Она не говорила Мэтту о произошедшем, и, видимо, Рэйса Андиета тоже этого не сделала.

После той их встречи Кэролин избегала всякого рода контактов с Рэйсой. Всякий раз, когда было мероприятие, на котором Рэйса должна была присутствовать, она придумывала оправдание, чтобы не появляться там.

Кэролин знала, что её проект был практически похоронен. Если Рэйса Андиета возражала против чего-то, то оно уходило в небытие. Никто никогда не стал бы обсуждать её решения. Это было равносильно смерти. Такова была власть Рэйса, и все об этом знали. Никто не пытался бороться с нею. Никто, кроме Кэролин Стэнбек.

Все жены сотрудников Рэйсы Андиеты быстро учились со всем соглашаться и следовать за большинством. Все; кроме Кэролин Стэнбек. Она была исключением. Рэйса вошла в комнату и тут же была окружена изображающими из себя светских львиц женщинами.

По крайней мере, именно так Рэйса их рассматривала. Она была отчуждённо вежлива, и, как обычно, во время разговора её глаза осматривали комнату, пока не нашли то, что в последнеё время искали и не находили. Кэролин Стэнбек. Рэйса увидела, как она вышла на один из балконов.

Каракас ночью был волшебным городом огней. И так же, как и волшебство, всё это было иллюзией. Днём можно было видеть, как волшебные огни мельчали, сталкивались друг с другом и разбивались. Нагромождение бедности, преступлений, голода и очень мало надежды на облегчение.

Кэролин сознавала, что, находясь под защитой богатства, она далека от всего этого. Здесь, за стенами власти и изобилия, она была защищена. Как печально! Она так упорно работала над этим предложением. Это было что-то её собственное. Что-то, что помогло бы всем тем людям. И теперь всё останется по-прежнему. Как бы Кэролин ни старалась, она никогда не вписывалась в это общество. Мэтт всегда был занят. Саймон, её 8–летний сын, был её гордостью и радостью. А муж перестал быть тем человеком, которого она когда-то полюбила.

Кэролин терзало смутное беспокойство. Этот переёзд в Каракас два года назад был последней попыткой спасти её брак ради Саймона. Это было новое начало, и деньги, которые Мэтт предполагал зарабатывать, означали, что Саймон сможет иметь всё самое лучшеё. Однако Кэролин оставила позади своих друзей, семью и карьеру. Она собиралась делать что-то полезное, например, помочь тем бедным людям. А теперь ей снова приходилось заполнять свои дни теми банальными вещами, которые она так ненавидела.

Она наслаждалась теплым бризом, ласкающим её тело, стоя на веранде. Кэролин Стэнбек была видением красоты. Её бледная кожа загорела за то время, что она жила в Венесуэле. В золотых волосах появились платиновые следы от солнечных поцелуев. И в белом платье она была как некая древняя богиня тех времен, когда поклонялись луне. Она закрыла глаза и надеялась, что ночь успокоит её разочарование.

С этим видением столкнулась Рэйса Андиета, когда вышла на веранду. Руки Кэролин были сложены вокруг тела, а лицо обращено к ночному небу. Рэйса остановилась, наблюдая за нею. Она много раз повторяла себе, что эта женщина не имела никакой власти над нею. Она спорила с собой постоянно. Кэролин Стэнбек ничем не отличалась от любой другой женщины. И все же, каждый раз входя в комнату, она искала её глазами и испытывала разочарование, не найдя.

Рэйса наслаждалась тем, что видела. Она чувствовала бесспорное влечение к этой женщине, хотя красотка приводила её в бешенство каждый раз, когда приближалась к ней. Рэйса училась соблюдать дистанцию, и все же её тело знало, к чему должно стремиться.

Кэролин почувствовала её присутствие прежде, чем открыла глаза. Они обе были окутаны светом луны и звуками доносившейся изнутри музыки.

Рэйса медленно приблизилась к ней и бросила взгляд на город.

– Ночи, подобные этой, вводят в заблуждение, – мягко сказала Рэйса.

Кэролин повернулась и тоже взглянула на город.

– Что вы имеёте в виду?

– В какой–то момент всё кажется спокойным, а затем небеса разверзаются, и мир тонет.

Кэролин повернула голову в сторону Рэйсы. Эта женщина была для неё загадкой, столь же непонятной, как и эта земля, на которой она жила последние два года.

– Я не понимаю.

– Правда? – Рэйса обернулась к Кэролин.

– Почему вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? – спросила Кэролин с беспокойством во взгляде. В низу её живота начало подниматься возбуждение, как и всегда в минуты её близости к Рэйсе Андиете.

– Почему Вы всегда провоцируете меня? – в свою очередь спросила Рэйса.

– Я?

– Да! Вы! – Рэйса взмахнула руками в жесте отчаяния.

– Я? Я! Это – Вы! Вы получаете удовольствие, оскорбляя меня!

Рэйса молча смотрела на неё. Она видела только рот Кэролин, и хотела знать, каков он на вкус. Внезапно изменив своё решение, Рэйса отошла на несколько шагов назад. Остановившись на мгновение, а затем неожиданно снова обернувшись, она посмотрела прямо на неё. Кэролин проявила твёрдость.

– Я не люблю трусость, – сказала Рэйса на выдохе.

Её глаза говорили о голоде и о чём-то ещё, чего Кэролин не могла понять.

– Я не трусиха, госпожа Андиета.

На сей раз она не сдвинется с места. Рэйса хочет борьбы, и она её получит.

– Вы сбежали с той встречи.

– И кто выступил бы против вас? – заметила Кэролин язвительно. – Никто. Ни одна из тех женщин не поддержала бы меня против вас. Они скореё позволили бы тем людям голодать, чем возразили бы вам. Как вы себя чувствуете, госпожа Андиета? Каково это чувствовать, что имеёшь власть решать, кому жить, а кому умереть?

– Вы драматизируете! Если вы верили в то, что предлагали, то стоило попробовать.

– Сражаться с вами? – Кэролин повернулась к ней спиной и отошла на несколько шагов. Она саркастически рассмеялась.

– Однажды вы уже пытались, – сказала Рэйса угрожающе. – Повиновение – это то, чему вас не научились … пока.

Кэролин быстро обернулась. С неё было довольно.

– Идите к черту! Я не какая-нибудь там рабыня!

– Однажды кто-нибудь приручит вас, – сказала Рэйса мягко.

– Ну что ж, это будете не вы!

При этих словах небо осветила вспышка молнии, а затем последовал оглушительный грохот. Но всё, что Кэролин видела, был вышедший из-под контроля огонь в глазах женщины, стоящей перед нею.

Через секунду Рэйса оказалась рядом с нею и прижала её к себе. Небо над ними взрывалось, в то время как рот Рэйсы нашел свою цель. Их окружал поднимающийся ветер, и голод шторма чувствовался на их губах.

Рэйса буквально пожирала губы Кэролин и душила все протесты в зародыше. Её руки стремились прикасаться и чувствовать. Рэйса ощущала голод, не испытанный ею прежде. Она всегда получала то, чего хотела. Она ждала слишком долго.

Кэролин затаила дыхание, пытаясь разобраться в себе. Она боролась не только с желанием Рэйсы, но и со своим собственным потрясением.

– Нет! – крикнула Кэролин, пытаясь вырваться из объятий Рэйсы.

– Трусиха!

И снова вспышка и удар грома; шторм не отставал от бури, бушующей внутри них.

Рэйса толкнула Кэролин к стене.

– Отпустите меня! – крикнула Кэролин в шторм.

Рэйса улыбнулась, положила руку на грудь Кэролин и сжала.

Рука Кэролин взлетела в воздух, и раздался звук пощечины. Рэйса гневно уставилась на неё, держа её руку железной хваткой.

Рот Рэйсы снова накрыл губы Кэролин, и на сей раз поцелуй был жёстким. Это был поцелуй не страсти, а доминирования, и только полная капитуляция была приемлема в ответ.